Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

Герцог как-то странно посмотрел на нее.

– А мне казалось, что такая прелестная женщина ведет беззаботную, счастливую жизнь. Как удивительно слышать, что на самом деле это не так. И все слишком сложно.

Офелия пожала плечами:

– Теперь мне уже не так больно, и в этом заслуга вашего сына. Он помог мне увидеть многие проблемы с другой точки зрения. Боже, как чудесно снова довериться кому-то, после того как я столько лет жила в одиночестве.

– Да… он упоминал, что помог вам.

Легкая пауза свидетельствовала о том, что Рейф слишком много рассказывал отцу об их отношениях, а может, даже упомянул о том, что они были близки. Отец и сын достаточно дружны, чтобы обсуждать подобные вещи.

Офелия ощутила, как краснеет, но тут же опомнилась, когда он добавил:

– Кстати, а где жених? Я ожидал, что на первую встречу с семьей он привезет вас сам.

Офелия поколебалась ровно одно мгновение, прежде чем признаться:

– Он не знает, что я приехала. Мы с Рейфом не разговариваем… и не живем вместе.

Герцог мгновенно нахмурился:

– Вы отказываетесь с ним жить?

– Наоборот. Он женился на мне, после чего немедленно вернул в родительский дом.

Побагровевший Престон вскочил, едва не опрокинув столик:

– Черта с два! Этого быть не может!

Офелия не слишком удивилась, поняв, что он оскорблен за нее. А может, дело в том, что Рейф сделал нечто из ряда вон выходящее? Но как ни странно, она вдруг услышала собственный голос:

– Он не виноват! Просто не хотел на мне жениться! И очень рассержен, что его вынудили это сделать.

Престон долго пытался осознать сказанное. Но наконец вздохнул и снова сел.

– Боюсь, это моих рук дело. Я в некотором смысле приказал ему поступить с вами, как диктуют законы чести. Сплетни, видите ли. Они могли бы стать весьма разрушительными для вашей репутации, если бы помолвка не состоялась. Но я не ожидал, что все произойдет так быстро.

– Он тоже не ожидал. И вообще не собирался жениться. Хотел каким-то образом утихомирить сплетников и избежать брака. Но мой несчастный гнев вышел из-под контроля, и я буквально подстрекнула его на поспешные поступки. Нет-нет, вы тут совершенно ни при чем.

– Знаете, он так горячо уверял меня, что совершенно укротил ваш нрав!

Губы Офелии невольно сжались.

– Разве? Видите ли, во многих отношениях это можно назвать правдой. Раньше я не могла поговорить с отцом без того, чтобы не накричать на него. Единственное исключение – Рейф. Я совершенно не могу держать себя в руках, когда он рядом.

– Понимаю, – задумчиво протянул герцог.

Офелия втайне ему позавидовала. Хотела бы она понять себя.

– Так или иначе, я отказываюсь одна жить в доме, который он купил мне. Уверена, это прекрасный дом, и не возражаю против того, чтобы на время туда переехать. Но сейчас мои нервы чересчур взбудоражены, и мне лучше находиться в обществе других людей.

– Я с радостью приглашаю вас в свой Норфорд-Холл. Оставайтесь здесь сколько хотите, – с искренним гостеприимством ответил герцог.

– Благодарю, но я приехала не за этим. Моя горничная Сэди считает, что я ношу ребенка. Я не…

– Это правда? – перебил он с сияющей улыбкой. – Какие чудесные новости. Значит, он не покинул вас сразу после свадьбы?

– Покинул, к сожалению. Но время, проведенное вместе в Олдерс-Нест, было… богато событиями.

Судя по выражению понимания, смешанного с неодобрением, Офелии не было нужды вдаваться в подробности. И она была очень этому рада.

– Я хотела сказать, что не согласна с Сэди. Впрочем, мы скоро узнаем правду. Но если существует хотя бы один шанс, что она права, значит, сейчас самое время познакомиться с семьей Рейфа. Откровенно говоря, я хотела убедиться, что не все вы так несносны, как он.

Герцог Норфорд нисколько не оскорбился ее словами. Мало того, он разразился смехом.

Затишье перед бурей сводило Рейфела с ума. Он с абсолютной уверенностью ожидал от жены какой-нибудь сумасбродной выходки с целью выбить его из колеи. Она обещала отомстить. Клялась, что намерена заставить его страдать. По чистой случайности все это время он не встречался с Офелией, опасаясь, что она подвигнет его на очередной опрометчивый поступок, который окончательно разрушит его жизнь.

Нет, он искал ее, но делал это крайне осмотрительно. Ездил на балы и вечеринки, решив, что непременно столкнется с Офелией в чьем-нибудь доме. Но она либо посещала другие собрания, либо была слишком занята переездом в свой новый дом.

Но тут его осенило. Вероятно, она избегает общества, потому что не желает отвечать на расспросы о супружеской жизни. Умная девочка! Должно быть, крайне унизительно признать, что муж не желает с ней жить. Конечно, вряд ли она будет так откровенничать. Скорее уж сочинит очередную ложь, показывающую его в дурном свете.

Но он не слышал никаких злых сплетен ни на свой счет, ни по поводу их супружеской жизни. Правда, его засыпали вопросами. Но он давно овладел искусством отвечать вежливо и подробно, не выдавая при этом ничего действительно важного. А его сестра, которую тоже осаждали в надежде выудить пикантные подробности, по взаимному уговору продолжала притворяться, будто по-прежнему зла на брата.

Вчера вечером, ужиная с ним перед тем, как уехать на очередной бал, Аманда заверила:

– Они считают, что я все еще не разговариваю с тобой. Мне гораздо легче твердить, что я ничего не знаю.

Наконец Рейфел перестал гадать, что задумала Оливия, и решил все узнать вечером. Он нанял слуг в только что купленный для нее дом, который продавался вместе с дорогой, изящной обстановкой и был в прекрасном состоянии. Именно поэтому Рейфел и приобрел его. Не желал, чтобы Офелии самой пришлось приобретать мебель и посуду.

Впрочем, он не удивится, если она сменит всех нанятых мужем слуг и наймет тех, кого выберет сама.

Но пока Офелия этого не сделала. Дворецкий, ответивший на его стук и впустивший в дом, был тем же самым, которого Рейф прислал сюда.

– Где она? – спросил виконт у мистера Коллинза.

– Кто, милорд?

– Моя жена, разумеется, – раздраженно бросил Рейф, вручая ему пальто и шляпу.

В последний раз она заставила его ждать больше часа, так что сейчас, пожалуй, стоит поудобнее расположиться в гостиной.

– Леди Лок пока еще не переехала, милорд, – сообщил мистер Коллинз, явно смущенный подобной ситуацией.

А вот этого он не ожидал!

– Но прошла почти неделя с тех пор, как я уведомил ее, что дом полностью готов. Надеюсь, она хотя бы перевезла вещи?

– Мы еще вообще не видели миледи.

Рейфел прекратил расспросы, схватил пальто, и не успел дворецкий оглянуться, как хозяин исчез из виду. Через несколько минут он уже стоял у дома Ридов. Там ему объяснили, куда пропала леди Лок, которая отсутствовала уже два дня.

И тут Рейфел запаниковал. Неприятности, которые она способна причинить его семье, могут быть неизбывными… для самого Рейфа. А он ни секунды не сомневался, что Офелия уехала в Норфорд-Холл с единственной целью: восстановить родных против него. На это у нее было два дня. Она снова стала той Офелией, которую он увидел при первой встрече. Той, которую терпеть не мог. Той, которая распространяла гнусные слухи и подкрепляла их ложью. Той, которая могла пойти на любую подлость ради своих эгоистичных целей.

Он так гнал лошадь, что уже через несколько часов оказался в Норфорд-Холле. Стояла глубокая ночь, и в доме было тихо. Только в нескольких окнах мелькал огонек свечи. Дежурный лакей спал в кресле и не проснулся, когда Рейфел бесшумно скользнул мимо и поднялся в свою комнату, чтобы немного отдохнуть перед встречей с Офелией.

Она лежала в его постели. Рейф не ожидал, что дворецкий поместит ее в его комнату. Впрочем, что оставалось делать преданному слуге? В конце концов, Офелия – жена наследника герцога.

Ему следовало немедленно уйти и лечь в другой спальне. В этом крыле дома много пустых комнат. Он слишком устал после бешеной скачки, чтобы общаться с ней сегодня. Утром, когда Рейф немного выспится, а голова достаточно прояснится, он заставит ее выдать свои планы.

Но он почему-то не пошевелился.

Она лежит в его постели. И эта мысль приковала его к месту. Рейф продолжал стоять рядом с кроватью, упорно разглядывая спящую жену. Волосы, раскинутые по подушке, отливают серебром в лунном свете. Она не задвинула шторы. Ночь выдалась ясной. На небе светила полная луна, поэтому Рейф так быстро сюда добрался. Было уже очень поздно, и она, возможно, проспала несколько часов.

Она лежит в его постели. Эта женщина – его законная жена. Табун диких лошадей не мог бы вытащить его отсюда.

Крепко ли она спит? Заметит ли, что он лег рядом?

Рейф поспешно скинул одежду и скользнул в кровать. Офелия не проснулась. Не пошевелилась. А он так устал. День был тяжелым, полным неприятных сюрпризов. Ему действительно следовало бы поспать. Утром она наверняка разбудит его, как только увидит рядом. Он еще успеет сцепиться с разъяренной мегерой.

Но сейчас мегера превратилась в ангела. И он ни за что не заснет, когда это мягкое теплое тело находится всего в нескольких дюймах от него. Его ласки когда-то укротили ее гнев… или это тоже было ложью, еще одной частью ее плана обмануть Рейфа, заставить поверить в то, что ему удалось ее изменить? Есть только один способ выяснить правду…

Офелия почти мгновенно поняла, почему ей вдруг стало так хорошо. Еще секунда ушла на то, чтобы решить, она не станет вставать Рейфу поперек дороги, которую тот, похоже, твердо вознамерился проложить. Не настолько она глупа и не собирается отказываться от утонченного наслаждения только из-за того, что разожженный им гнев никак не уляжется.

Она инстинктивно понимала, что даже взаимная страсть не уймет этого гнева. Конечно, на мгновение она забудет обо всех распрях, но и только. Потому что она чувствовала себя преданной, может, не в обычном смысле, но ощущения были именно такими. Разбитое сердце. У нее все симптомы этой болезни, что более-менее отвечало на вопрос, которого Офелия всячески избегала. Она влюблена в этого человека. И поэтому все постельные утехи не помогут излечить разбитое сердце. Но все же приятно думать, что он по-прежнему не может устоять перед ней.

Полотняная сорочка, которую она, укрываясь одеялом, обычно поднимала до колен, не могла служить для него препятствием и сейчас собралась складками на талии. Он гладил внутреннюю сторону ее бедер. Его палец уже проник в нее достаточно глубоко, чтобы натянутые нервы запели струнами арфы. Ворот рубашки, застегнутый на все пуговицы, когда Офелия засыпала, сейчас был распахнут, давая ему полный доступ к ее грудям. Он лениво посасывал ее сосок, вбирая его в рот нежно, но настойчиво.

Офелия не сопротивлялась жаркой чувственности, которую он пробуждал в ней. Скорее, напротив, купалась в ощущениях, стараясь дышать равномерно и не слишком громко вздыхать от удовольствия. И не притворялась, что по-прежнему спит. Просто не хотела говорить с мужем, осыпать сердитыми вопросами, которые непременно должна была задать… или отвлекать от того, что он с ней делал.

И она наблюдала за ним. Видеть, как он безмерно наслаждается, забавляясь с ее грудью, уже было счастьем. И приятно кружило голову. Офелия нежно взъерошила ему волосы, но тут же замерла, поняв, что наделала. Она хотела вести себя как можно спокойнее, а вместо этого…

Он резко поднял голову. Их глаза встретились.

«Ни слова. Ни единого слова», – казалось, предупреждал его взгляд.

Он прав. Если она заговорит, с губ не сорвется ничего, кроме оскорблений. Если заговорит он, чувственный транс, в который она погрузилась, будет нарушен.

Рейф приподнялся на локте, продолжая смотреть на жену. Казалось, прошла целая вечность. Казалось также, что он спрашивает себя, стоит ли что-то сказать.

Больше Офелия не смогла молчать:

– Ты намеренно и всячески избегал моей постели. Почему вдруг здесь и сейчас?

– Эта постель моя, – мягко ответил он. – Как и лежащая в ней женщина. Нам нужно о многом поговорить, но сейчас не время.

И не успела она ответить, как он поцеловал ее. О Господи, что это был за поцелуй: страстный, сладостный, предназначенный для того, чтобы переубедить ее, если у нее еще остались сомнения. Если она вдруг не захочет отдаться ему.

Но сомнений у нее не было. Ни единого. Одного поцелуя было бы достаточно, чтобы поколебать Офелию. Но услышав, как он называет ее своей женщиной, она словно растаяла. И больше не понадобилось никаких убеждений. Она смело втянула его язык себе в рот, коснулась своим, чтобы полнее ощутить его вкус. Обняла мужа и прижала к себе, словно стараясь удержать его… навечно.

И тут вдруг поняла… его палец по-прежнему был в ней. Только проникал все глубже, то входя, то выходя из нее, меняя темп: мучительно медленно, потом несколько быстрых выпадов и снова замедление. Костяшки пальцев, а возможно, и подушечка большого пальца, терлись о маленький чувствительный бутон, скрытый в складках ее лона. Офелия охнула и выгнулась всем телом. Он продолжал ласкать ее снова и снова, и она извивалась на простынях, задыхаясь от наслаждения. А он продолжал целовать ее все жарче.