Стефани Слоун - Дьявол в маске

— Столик на троих.

Все столики были заняты, но официант немедленно подал знак своему помощнику, чтобы тот подготовил столик для троих. Его принесли и поставили у окна. Официант с поклоном проводил Уилла и его спутниц к их местам.

Уилл мог бы поклясться, что все посетители, затаив дыхание и держа ложки с мороженым у раскрытых ртов, таращились на них, когда они шли к своему столику.

— Леди Нортроп, прошу извинить меня, — проговорил герцог, усевшись на стул только после того, как дамы устроились на своих местах.

— За что же? — спросила леди Нортроп.

— Мне кажется, что всеобщий интерес вызвали не вы, а леди Люсинда, — с улыбкой ответил Уилл.

Леди Нортроп развеселило его замечание, но она промолчала и лишь насмешливо улыбнулась. Леди Люсинда тихо рассмеялась. Потом дамы принялись советоваться с официантом, какие пирожные им выбрать.

Только успели они сделать заказ, как колокольчик у двери возвестил о появлении еще одного гостя. Затем дверь распахнулась, и на пороге возник слуга в красной ливрее с позолоченными пуговицами и золотым шитьем, сиявшим ярче полуденного солнца. Он оглядел зал и, отступив на шаг, с поклоном пропустил вперед женщину.

На ее модно причесанных каштановых кудрях красовалась очаровательная темно-зеленая шляпка. А на плечах была пелерина такого же цвета.

Женщина оглядела посетителей кафе, и ее изумрудно-зеленые глаза просияли — было ясно, что ее появление не осталось незамеченным. Немного помедлив, она прошла к столу, за которым сидели несколько женщин, и присоединилась к ним. После чего посетители кафе снова вернулись к своим разговорам.

— Леди Суиндон, без сомнения, умеет привлечь к себе внимание, — заметила леди Люсинда.

Леди Нортроп в ответ молча закатила глаза.

— Ну… можно посмотреть на это и так, — сказала она наконец, расправляя белоснежную салфетку у себя на коленях.

Уилл же не отрывал взгляда от окна, надеясь, что подруги оставят эту тему.

— Вы знакомы с леди Суиндон, ваша светлость? — спросила его Люсинда.

Уиллу ужасно хотелось крепко выругаться, но даже ему было ясно, что такой ответ выходил бы за все рамки приличий. На его счастье, в этот момент явился официанте подносом, на котором стоял их заказ — мороженое, чай и блюдо с пирожными. И это дало герцогу возможность придумать более вежливый ответ.

— Да, мы с ней знакомы.

— Не будете ли вы столь любезны, не представите ли меня ей?

Уилл вопросительно посмотрел на Люсинду, он был не совсем уверен в том, что правильно расслышал ее.

— Простите, что вы сказали?

Люсинда поднесла салфетку к губам и из-под ресниц взглянула на герцога.

— Я не знакома с леди Суиндон, хотя много слышала о ней. Я нахожу ее очень интересной и хотела бы с ней познакомиться.

Уилл молча ел свое мороженое. Доев, посмотрел на леди Нортроп, чей взгляд ясно давал понять: на ее помощь ему рассчитывать не приходилось. А Люсинда по-прежнему ждала его ответа.

Интересно, как долго он сможет притворяться, будто не расслышал ее просьбы?

Леди Люсинда мило улыбнулась ему.

— Так вы познакомите нас, ваша светлость?

Как же ему выйти из этой ситуации?

— Черт побери… — пробормотал он себе под нос, со звоном швыряя ложечку на стол. — Она не похожа на вас, леди Люсинда, ничего общего.

Люсинда посмотрела ему прямо в глаза и, нахмурившись, спросила:

— Что вы хотите этим сказать, ваша светлость?

— Ну… конечно, у нее есть титул. Но нет тех качеств, которыми должна обладать дама в ее положении.

— Значит, она чем-то похожа на вас, ваша светлость, — с улыбкой заметила Люсинда. — И все-таки мне хотелось бы с ней познакомиться.

— Господи… — прошептала леди Нортроп, глядя через плечо Уилла.

Герцог и Люсинда обернулись и тут же увидели приближающуюся к ним леди Суиндон.

Последняя встреча Уилла с этой женщиной закончилась скандалом. Ей удалось уговорить слугу, и тот впустил ее в дом герцога. Вернувшись домой, Уилл обнаружил в своей постели раздетую леди Суиндон с горящим страстью взглядом. И она принялась умолять его, чтобы он вернулся к ней.

В самом начале их связи она вела себя достаточно разумно и, с неиссякаемым энтузиазмом предаваясь с ним плотским утехам, не выражала никаких претензий на большее. Это было именно то, чего ждал Уилл от молодой красивой вдовушки.

Но потом она вышла замуж за лорда Суиндона. Теперь она была уже не вдова, а жена знакомого Уиллу, уважаемого им человека. Герцог тут же покончил с этой интрижкой. Но, судя по выражению лица женщины, леди Суиндон все еще не оставила надежды на продолжение их отношений.

— Добрый день, миледи, — вежливо поздоровался Уилл, вставая со стула. — Вы прекрасно выглядите.

Женщина ответила на комплимент вежливым кивком, при этом ее изумрудные глаза внимательно разглядывали всю троицу.

— Ваша светлость, вы очень добры, — ответила она холодно. И тут же повернулась к Люсинде.

Она разглядывала Люсинду так внимательно, будто хотела запомнить ее навсегда. Наконец сказала:

— Миледи, ваша репутация известна всем.

Уилл с беспокойством положил руку на спинку стула, на котором сидела Люсинда. Этот подчеркнуто интимный жест не ускользнул от внимательного взгляда его бывшей любовницы, и она с усмешкой прищурилась.

— Здравствуйте, леди Суиндон, — кивнула ей Люсинда с приветливой улыбкой.

Бледное лицо леди Суиндон порозовело, она посмотрела Уиллу прямо в глаза.

— Ваша светлость, она очаровательна. Да-да, просто очаровательна, — пробормотала леди Суиндон ледяным тоном, прежде чем снова обратиться к Люсинде. — Вам понадобится время, чтобы приручить его, леди Люсинда.

— Посмотрим, — ответила Люсинда и посмотрела на Уилла и Амелию. — Ваша светлость, полагаю, нам пора идти. — Она снова повернулась к леди Суиндон и изящным кивком головы попрощалась с ней. — Всего доброго, миледи.

Леди Суиндон заставила себя улыбнуться в ответ и вернулась к своему столику.

— Леди Люсинда, — пробормотал Уилл, когда они встали, и Люсинда взяла его под руку. — Думаю, я вас недооценивал.

Люсинда с улыбкой ответила:

— Только не повторите эту ошибку снова, ваша светлость.

Клуб молодых джентльменов-коринфян был далеко не самым изысканным в городе. Правда, его члены имели титулы от барона до герцога, но эти бароны и герцоги не всегда пользовались безупречной репутацией и не были так уж респектабельны. Очевидно, именно поэтому многие из них так привязались к своему клубу, они толпились в его дверях в любое время дня и ночи, будучи в приятной уверенности, что здесь им не грозит осуждение со стороны людей старшего поколения.

Тут мужчины наслаждались удобными креслами, а также свежими газетами, бесплатными бутылками шерри и неплохим выбором типично английских блюд. Бренди же здесь было не просто хорошее, а отличное, а возможностей поиграть в карты — сколько угодно. То есть клуб коринфян являлся именно тем, чем и должен быть всякий клуб для джентльменов, — убежищем и спасением от повседневных обязанностей, которые лежали на плечах мужчин в их положении.

Этот клуб ничем не отличался от других клубов, но имелось одно исключение: в стенах своего клуба молодые коринфяне вели секретные переговоры, поэтому тут все было устроено так, чтобы никто из лондонцев ничего не узнал об их тайных делах.

Именно поэтому весь обслуживающий персонал также состоял из членов общества коринфян. В доме существовало достаточное количество потайных переходов, тайных входов и выходов и комнат для переговоров, которые удовлетворяли даже предельно осторожного Кармайкла.

Для Уилла же клуб стал родным домом. В особняке своего отца он никогда по-настоящему не чувствовал себя дома. После смерти старого герцога атмосфера там почти не изменилась, казалось, что мрачный призрак покойного отца бродил по дому. И Уилл бежал из своего особняка при любой возможности — спешил в клуб коринфян по делу и просто так. Именно там он праздновал свои дни рождения и успешное завершение бесчисленных опасных миссий.

Клуб давал Уиллу возможность вести такой образ жизни, какого он никогда не знал за его стенами. А тайная организация Кармайкла значила для него гораздо больше, чем все, что могла предложить ему его семья.

И сердце Уилла принадлежало юным коринфянам.

До сих пор.

А теперь он, кажется, был одержим леди Люсиндой.

Конечно, произошло это потому, что ее жизнь подверглась смертельной опасности. Ведь всякому мужчине — по крайней мере, мужчине, воспитанному коринфянами, — было бы сложно оставить женщину в таком положении.

И тут совершенно ни при чем ее красота.

Или ее любовь к приключениям.

Или ее ум.

Или ее…

Уилл остановился. Остановился в буквальном смысле — перестал двигаться. Но потом все же потянулся за своим бокалом бренди, потому что это показалось ему единственно возможным способом прочистить мозги.

И тут вдруг послышался насмешливый голос:

— Вы собираетесь выпить это бренди — или решили провести какой-то магический ритуал?

Уилл повернул голову и увидел Кармайкла. Пожав плечами, пробормотал:

— Садитесь. — И указал на соседний стул.

— Что вы делаете? — поинтересовался Кармайкл.

Уилл поднес к губам тяжелый хрустальный бокал и сделал глоток. Жидкость приятно обожгла горло.

— Думаю, Кармайкл. Но не могу никому этого пожелать.

Наставник вопросительно взглянул на него.

— Чего именно? Работы или удовольствия?

— И того, и другого, — ответил Уилл, взяв газету со столика красного дерева, стоящего рядом с его стулом.

— Хочу верить, что вы не смешиваете эти два дела.

Уилл молча развернул газету.

Кармайкл заказал бокал бренди проходящему мимо официанту.

— Вы ведь не читаете газету, Уилл.

— Нет, читаю, — пробурчал герцог.

Официант поставил перед Кармайклом бокал с бренди и удалился.

Сделав большой глоток бренди, Кармайкл помолчал, потом решительно покачал головой:

— Нет, не читаете.

— Черт возьми… — проворчал Уилл.

— Вы ведь знаете, как мы относимся к подобным вещам, — продолжал Кармайкл. — Личным интересам нет места в делах коринфян.

Уилл опустил «Таймс» на колени и потянулся к своему бокалу. Осушив его, ответил:

— Да, знаю. Может, поговорим о чем-нибудь другом?

— Как хотите, — кивнул Кармайкл.

Уилл понимал озабоченность наставника, но не мог заставить себя обсуждать с ним проблему, имя которой — леди Люсинда. Не только потому, что Кармайкл стал бы в мельчайших подробностях объяснять ему, почему агенту нельзя проявлять чувства к своей подопечной, но еще и потому, что он опасался, как бы старший друг не разочаровался в нем. Ведь коринфянам было запрещено увлекаться чем-либо, кроме того, что требовалось для выполнения очередного задания. А обдумывать, не оставить ли общество коринфян ради женщины, — это запрещено или нет? Даже сама мысль о том, чтобы покинуть братство ради чего-то столь несущественного, как любовь, казалась слишком странной… И эта мысль очень тревожила Уилла.

Когда Нортроп предпочел Амелию своим друзьям из общества коринфян, его поступок вызвал у Уилла неожиданную реакцию — он испугался. Испугался за друга. Потому что сам-то Уилл прекрасно сознавал свой долг и понимал, чем обязан коринфянам и Кармайклу. И ему очень не хотелось бы пасть в глазах своего наставника.

Уилл небрежно сложил газету и наклонился, упершись локтями в колени.

— Поговорим о случае в парке, например.

— Что-нибудь интересное?.. — спросил Кармайкл.

— Нет, он поступил именно так как я и ожидал, — ответил Уилл. — Просто попытка. Не более того. Но Гаренн не выносит провалов.

Кармайкл согласно кивнул:

— Да, верно. А его следующий ход?

— Он предпочитает работать в одиночку, не хочет нанимать помощников. Но сейчас, учитывая обстоятельства, ему придется это сделать. — Уилл немного помолчал. — Ведь похитить даму из высшего общества — это не убийство агента в подворотне. И если он решит нанять помощников, то сможет нанести удар в любое время. Полагаю, он сделает это не в самом людном месте.

Кармайкл поигрывал своими золотыми часами, и выгравированная на них голова льва сверкала в свете свечей.

— Вы удовлетворены количеством наших людей, задействованных в этой операции?

— Нет, разумеется. Даже тысяча агентов не сможет успокоить меня, — ответил Уилл. — Но мы его схватим, в этом я уверен.

— Только живым, — напомнил Кармайкл. — Мертвый он нам ни к чему.

Уилл подавил желание возразить, хотя ему ужасно хотелось расправиться с Гаренном.