Следующие полчаса мы просто сидели. Одна Кларисса догадывалась, что нам предстоит. По сигналу, известному только ей, она взяла золотой флорин и подала Паоле.
— Отнеси мальчику, — велела тетя. — Пусть приготовит лошадь, приведет ее в конец конюшни и ждет там. Вернешься через главный вход.
Паола исчезла. Тетя Кларисса взяла меня за руку и отвела вниз. Мы остановились возле главного входа. Когда служанка вернулась, Кларисса взяла ее за плечи.
— Успокойся, — приказала она, — и слушай меня внимательно. Мы с Катериной пойдем к конюшне. Ты останешься здесь, сосчитаешь до двадцати и откроешь эту дверь.
Паола заплакала и хотела высвободиться из рук Клариссы, но тетя сильно ее встряхнула.
— Слушай, — прошипела она. — Ты должна вопить. Что есть мочи, привлекая всеобщее внимание. Жалуйся, что наследники наверху, что они хотят бежать. Повтори это несколько раз, пока все не ринутся в дом. Тогда ты выскочишь и затеряешься в толпе. — Кларисса сделала паузу. — Драгоценности твои. Если я больше тебя не увижу, желаю всего хорошего. — Она отпустила служанку и пронзительно на нее посмотрела. — Перед лицом Всевышнего, отвечай: сделаешь?
Паола страшно дрожала, однако прошептала:
— Сделаю.
— Да храни тебя Господь.
Кларисса сжала мою ладонь. Вместе мы помчались по дворцу, по коридорам, по двору и саду, до конюшни. Тетя остановилась под высокой изгородью, служащей прикрытием, и посмотрела на уже открытые железные ворота.
Я выглянула из-за нее. С другой стороны черных прутьев держали вахту скучающие солдаты-повстанцы, за ними сгрудилась толпа.
И тут я услышала отчаянные крики Паолы. Кларисса наклонилась и сняла туфли. Я сделала то же самое. Она подождала, пока люди повернутся на источник звука. Когда все они бросились от ворот на восток, тетя глубоко вздохнула и устремилась на запад, увлекая меня за собой.
Взбивая облака пыли, мы пробежали мимо поджидавшего наследников экипажа. Запряженные лошади протестующе заржали. Мы завернули за угол конюшни, оставили позади место, где я лежала, когда узнала об отъезде Пьеро. Дальше, рядом с высокой каменной стеной, стояла оседланная кобыла, подле нее — удивленный мальчик, худенький эфиоп немногим старше меня. В одежде и в мягких, точно перья, волосах запуталась соломенная труха; белые встревоженные глаза были широко распахнуты. Большая чалая лошадь шарахнулась, но мальчик с легкостью ее удержал.
— Помоги мне, — велела ему Кларисса.
Крики на улице были такими громкими, что он едва ее услышал.
Тете некогда было обращать внимание на приличия. Она задрала юбки, обнажив белые ноги, и вдела в стремя босую ступню. Лошадь была высокой, и Кларисса тщетно пыталась на нее взобраться. Мальчик сильно подтолкнул ее под зад, и она наконец вскарабкалась в седло, затем уселась, здоровой рукой взяла вожжи и подогнала лошадь к стене, так что нога ее оказалась между боком животного и камнем. Кларисса пронзила юного спасителя взглядом.
— Ты поклялся своей жизнью, что ничего не скажешь повстанцам.
В ее словах слышалось обвинение.
— Да, да! — взволнованно подтвердил мальчик. — Я ничего не скажу, госпожа.
— Только тот, кто знает секрет, обещает его хранить, — изрекла Кларисса. — И есть только один секрет, который скоро захотят узнать повстанцы. Что за секрет? Им неинтересно слушать об исчезнувшем старшем конюхе и убитых грумах.
Мальчик открыл рот. Казалось, он сейчас зарыдает.
— Посмотри на себя, ты весь в соломе, — продолжала Кларисса. — Ты прятался. Как и другие, ты слишком много слышал. Они и тебя хотели убить. Ты знаешь, куда уехали наследники?
Мальчик опустил голову и уставился на траву.
— Нет, госпожа, я не…
— Лжешь, — прервала его Кларисса. — И я тебя не виню. Я бы тоже испугалась.
Лицо мальчика сморщилось, слезы потекли по щекам.
— Прошу вас, донна Кларисса, не сердитесь, пожалуйста… Богом клянусь, что буду молчать… Я мог бы уйти к повстанцам, прибежал бы к воротам и рассказал бы все, но я остался. Я всегда был предан хозяевам. И впредь буду предан. Только не сердитесь.
— Я не сержусь, — ответила Кларисса. — Мы возьмем тебя с нами. Иначе повстанцы тебя замучают, и ты все им выболтаешь. Я заплачу тебе еще один флорин, если скажешь, куда уехали Ипполито и остальные. Но прежде подними девочку.
Она наклонилась и протянула ко мне руки.
Мальчик был худым, но сильным. Он схватил меня под ребрами и протянул Клариссе, словно охапку сена.
Меня захлестнула волна страха, но я ее вытерпела, она схлынула и успокоилась. Передо мной стоял выбор: струсить или решиться.
И я решилась.
Пока мальчик передавал меня, я вынула стилет, спрятанный в чехле в кармане юбки. Он вошел ему под подбородок — место мне заранее показала тетка, ткнув пальцем в собственное горло.
Но я была ребенком и не слишком сильной. Рана оказалась неглубокой; мальчик отдернул голову. Я напрягла все свои силы и глубже вонзила лезвие в шею. Он схватился за нож и хрипло вскрикнул. В его глазах я увидела яростный упрек.
Кларисса подхватила меня и пнула мальчика ногой в плечо. Он со стоном повалился на землю, а тетка посадила меня в седло перед собой.
В ужасе от содеянного я смотрела на мальчика.
— Он умер бы в любом случае, — успокоила меня Кларисса. — Повстанцы мучили бы его, он бы сознался, а потом они передали бы его толпе. Так что ты избавила его от страданий. Даже мы не должны знать, куда уехали Ипполито и все остальные. Понимаешь, Катерина?
На доброту это было мало похоже, особенно на фоне заколотого мальчика, упавшего в молодую траву; около его плеча на весенней зелени собралась алая лужа.
Мальчик перестал дергаться и затих.
— Он бы не выдержал, — заявила Кларисса, — рассказал бы им, куда сбежали наследники, и дом Медичи перестал бы существовать. Ребенка он не боялся, потому и подпустил тебя близко.
Кларисса помолчала и прошептала мне в ухо:
— Встань на седло, Катерина. Встань. Я не дам тебе упасть.
Чудесным образом я поднялась на ноги и зашаталась. Теперь я была почти вровень со стеной.
— Лезь наверх, детка.
Я подтянулась; Кларисса меня подталкивала. Через мгновение я оказалась на коленях на широкой стене.
— Что видишь? — спросила тетка. — Есть экипаж?
Я окинула взглядом узкую виа де Джинори. Улица была почти пустой. Крестьянка тащила за собой двух маленьких детей, да рядом с тротуаром стоял экипаж с впряженной в него лошадью.
— Есть, — ответила я, после чего крикнула и помахала рукой вознице.
Лошадь медленно подняла копыта, колеса начали вращаться. Наконец экипаж подъехал; возница поставил его так близко к стене, что колеса царапнули по камню.
Ворота заскрипели, и я посмотрела через крышу конюшни: в ворота вломилась небольшая толпа. Человек указал на меня, и толпа двинулась на нас.
Возница в мятой, покрытой масляными пятнами одежде поднялся и протянул ко мне грязные руки.
— Прыгай! Я тебя ловлю.
Позади меня Кларисса уцепилась за край стены. Лошадь под ней отпрянула. Я попыталась остановить ее, но не хватило силенок.
Набрав полную грудь воздуха, я спрыгнула. Возница легко поймал меня, посадил рядом с собой и позвал Клариссу. Я видела лишь ее пальцы и тыльную сторону ладоней. Правая рука покраснела и распухла.
— Держитесь, мадонна. Я вам помогу.
Наш спаситель встал и прижался грудью к стене. Он потянулся, но смог дотронуться лишь до кончиков пальцев Клариссы.
— Господи, помоги! — взмолилась Кларисса.
Ее лошадь заржала. С другой стороны стены раздались возгласы:
— Хватай ее! Держи лошадь!
— Не дайте ей сбежать!
В отчаянии возница забрался на крышу своего экипажа и перегнулся через стену. Ему удалось взять тетю за предплечья. Кларисса здоровой рукой за него схватилась. Возница выпрямился, и лицо тети появилось над стеной.
Она закричала, больше от ярости, чем от страха. Ее плечи снова скрылись за стеной, потому что мужчины с другой стороны стали тянуть ее к себе.
— Мерзавцы! Мерзавцы! Пустите меня!
Возница пошатнулся, но так сильно рванул на себя Клариссу, что сам чуть не упал на крышу экипажа. Тетя вывалилась вместе с ним. Возница нагнулся, собираясь ее осмотреть, но она села и ударила его левой рукой, затем спустилась вниз и втащила меня следом. Тетя задыхалась и дрожала от изнеможения. Волосы разметались по плечам и спине. Платье порвалось, стала видна нижняя юбка.
Она высунулась из дверцы и приказала:
— Гони из города, быстро! Потом скажу, куда ехать!
Кларисса снова уселась и взглянула на свое поврежденное запястье, словно дивясь тому, что оно ее не подвело. Потом обвела глазами грязное деревянное нутро экипажа. В отличие от меня она не сделала попытки обернуться и посмотреть на родной дом.
— Мы едем в Неаполь, — сообщила она, — к моей матери. Но не сегодня. Потому что они будут нас там поджидать.
Тетя дрожала, но дух ее не был сломлен.
— Орсини нам помогут. Это еще не конец. Медичи вернут Флоренцию. Так было всегда.
Я отвернулась. Сначала мне не хотелось брать нож, но он манил меня, словно темнота в глазах Козимо Руджиери. Сейчас я взглянула на руку, которая ударила стилетом, и увидела в своей душе такую же темноту. Я убедила себе, что сделала это ради дома Медичи. На самом деле я сделала это из любопытства: мне было интересно, что чувствуешь, когда убиваешь человека.
Как и Лоренцо, я рано узнала, что способна на убийство. И в ужасе думала, куда эта способность может меня привести.
ГЛАВА 5
Слово «poggio» означает «холм». Вилла Поджо-а-Кайано, которую мой прадед купил в 1479 году, находится неподалеку от Тосканы, на травянистой возвышенности в провинции. Изначально дом был простым трехэтажным зданием под красной черепичной крышей, но Лоренцо Великолепный сделал из него нечто большее. Стену нижнего этажа, обращенную на передний двор, он украсил портиком с грациозными арками. От центральной арки полукружьями расходились две лестничные дуги, которые встречались у величавого входа. Фронтон покоился на шести колоннах в стиле греческого храма. Одинокое здание стояло в окружении пологих холмов и рек. Невдалеке возвышались горы Альбано.
Кларисса объяснила, что никому и в голову не придет искать нас здесь, поскольку вилла расположена к северо-западу от города, а повстанцы будут прочесывать дороги, ведущие на юг. Мы проведем здесь ночь, и тетка составит план, согласно которому мы спокойно доберемся до Неаполя.
Мы въехали в открытые ворота. Кашляя от пыли, босиком вышли из экипажа и предстали перед онемевшим от удивления садовником. Мы так утомились и перенервничали, что не могли ни есть, ни спать. Тетя задумчиво бродила по безупречно ухоженному регулярному саду, а я носилась перед ней, надеясь упасть от изнеможения. На небе собрались сизые облака, прохладный ветер пропах дождем. Мне никак не удавалось избавиться от страшной картины: глаза мальчика, смотрящие на меня с изумлением и упреком. Я познала суть убийства: страдания жертвы коротки, а муки убийцы вечны.
Я моталась по саду весь день, но мальчик не отставал. Кларисса больше не говорила о нем. Наверное, в своем усилии продумать будущее она быстро о нем позабыла.
Настал вечер, мы с тетей съели жирный суп и отправились наверх. Кларисса сама меня раздела. Когда она расшнуровала мой лиф, на мраморный пол со стуком упал черный гладкий камень, а за ним беззвучно опустился листок окопника. Я наклонилась, сдерживая сердитые слова.
— Это тебе дал Козимо? — спросила тетя.
Я вспыхнула и кивнула. Кларисса тоже кивнула.
— Береги их, — сказала она.
Уложив меня в постель, тетя села в соседней комнате и при свете настольной лампы стала что-то писать. Я сунула окопник и камень под подушку и уснула под скрип пера по бумаге.
Ранняя летняя гроза пригнала в дом холодный ветер, и некоторое время спустя меня разбудил стук деревянных ставней; быстро появившаяся служанка поспешно прикрыла их. В соседней комнате при свете свечи плясала тень тети Клариссы. Ставни продолжали стонать и глухо жаловаться.
Когда наконец я снова заснула, сны были тревожными, состоявшими не из образов, а из звуков. Крики тетки, требующей, чтобы мужчины отпустили ее юбки, ржание лошадей, призывы повстанцев, жаждущих нашей смерти. Мне чудился стук лошадиных копыт, шум дождя, мужские голоса и отдаленные раскаты грома.
Сознание вернулось, словно вспышка молнии. Я поняла, что стук копыт, голос Клариссы и более низкий мужской голос звучат в реальности.
"Дьявольская Королева" отзывы
Отзывы читателей о книге "Дьявольская Королева". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Дьявольская Королева" друзьям в соцсетях.