— Ты не против сопровождать меня на приемы и суаре? Других светских событий в это время года не так много.

Он бросил взгляд на осыпавшуюся садовую стену.

— Я бы предпочел посещать с тобой балы и танцы, чем слушать бессмысленную болтовню. Моя нога уже почти зажила, поэтому я могу танцевать. Сплетники… Не думаю, что они любят Шекспира.

Ну конечно же, вот он — путь в его сердце! Ее муж — человек деятельный. Он бездействию предпочитает активность, причем не только умственную, но и физическую, и ему постоянно требуется либо то, либо другое. А предпочтительно и то и другое одновременно.

— Когда-нибудь мы будем устраивать свои праздники, танцевальные вечера и приглашать только тех людей, которые любят Шекспира, — мечтательно проговорила Джослин. — А пока… я отправлю записку леди Белден. Она будет знать, какие сборища лучше послужат нашей цели и помогут завести нужные знакомства.

Он взглянул на нее.

— Ты так уверена в себе.

Она ослепительно улыбнулась ему.

— А ты уверен, что только ты можешь разгадать этот таинственный шифр. Так что мы оба беспредельно самонадеянны.

— Признаться, ты пугаешь меня, — сказал он совершенно искренне. — Что ж, тогда давай вместе работать, и посмотрим, удастся ли нам перевернуть Лондон с ног на голову, даже если мы не сможем спасти Англию от нее самой.

— Вместе мы грозная сила, не правда ли? — пробормотала Джослин.

Если он действительно примет се как свою спутницу жизни, из них получится воистину опасная пара.

В гостиной после ленча, сидя за написанием письма с предложением купить Перси у герцога Фортхема и записки, адресованной леди Белден, с вопросом о том, какие предложения им следует принять, Джослин услышала тихий стук лакея и подняла глаза. У нее есть свой лакей. Можно только дивиться такому счастью.

— Вас желает видеть какая-то леди, мисс, — сказал лакей.

— Она вручила визитку? — спросила Джослин, надеясь, что когда-нибудь Тедди научится ее спрашивать:

Поскольку у них не было достаточно слуг, чтобы кому-то охранять двери, а кому-то оповещать хозяев, она не удивилась, когда леди появилась в дверях, не успел Тедди ответить.

— Моя дорогая Джослин! — воскликнула Антуанетта, протискиваясь мимо ошеломленного слуги. — Как я счастлива видеть наш дом так прекрасно отремонтированным!

— Тедди, для леди Карринггон меня никогда нет дома, — дала она указание.

Ее не беспокоило, что она оскорбит невестку, которая столько раз оскорбляла ее в прошлом, что это стало одним из способов времяпрепровождения.

— Будь любезен, приведи мистера Монтегю из каретного сарая.

— Ах, нельзя ли нам позабыть о прошлом? — прощебетала Антуанетта, мастерски изображая сожаление, когда лакей удалился.

Ее густые черные волосы были едва прикрыты крошечной шляпкой цвета индиго с белыми рюшами. Такого же цвета спенсер был скроен так, чтобы подчеркнуть великолепный бюст.

— Мы же были очень молоды. Я пришла лишь удостовериться, что бедные птички целы и невредимы. Для меня было таким ударом, когда это чудовище, мой муж, продал их! Я говорила ему, что он не имеет права, но он поступил так, как захотел.

— Значит, вы два сапога пара, — усмехнулась Джослин. — С птицами все в порядке, ты не можешь их увидеть.

— Но я могу сказать тебе, где найти остальных птичек, — торжествующе заявила Антуанетта. — Вы сможете их вернуть, и они все будут щебетать в вашем чудесном птичнике. Если бы я могла взять себе чудную парочку серых. Понимаешь, они так дороги моему одинокому сердцу.

— Нет, не понимаю. Это птицы Ричарда. Гарольд продал их. Не представляю, где бы ты могла их держать в городе. А остальных я могу найти и без твоей помощи. Если птицы — это все, чего ты хочешь, то ты напрасно теряешь время.

На глазах Антуанетты блеснули слезы. Джослин доводилось видеть, как она по желанию пускает слезу, вертя глупым Гарольдом и любым мужчиной с ней рядом. На нее не произвело ни малейшего впечатления, когда Тони начала промокать платочком уголок глаза. В сущности, Джослин была совершенно уверена, что окаймленный кружевом и украшенный монограммой платок когда-то принадлежал матери Джослин. Брат с женой, должно быть, здорово увязли в долгах, если не могут позволить себе новые носовые платки.

— Я так старалась быть хорошей англичанкой, — всхлипнула Антуанетта. — Но англичане такие… как вы говорите? Нетерпимые? Леди не принимают меня. Единственная моя компания — птички. Если бы ты нашла в себе силы великодушно простить меня, мы могли бы помогать друг другу.

Эта сценка почти убедила Джослин в том, что она была слишком резка с Антуанеттой… пока не пришел Блейк, помятый, раздраженный и покрытый пылью. Он терпеливо ждал объяснения, и это вернуло Джослин к реальности.

— Леди Каррингтон, позвольте представить вам моего мужа, Блейка Монтегю. Блейк, моя невестка. Она уже уходит.

Антуанетта промокнула слезы на глазах и поглядела на него из-под шляпки.

— Вы ведь не лишите бедную женщину удовольствия взглянуть на ваших домашних питомцев, не так ли?

Блейк бросил на Джослин хмурый загадочный взгляд, взял Тони за локоть и повел к двери.

— Свинья и куры во дворе, миледи. Буду счастлив позволить вам погладить их. Если хотите, можете даже взять их с собой.

Джослин чуть не поперхнулась смехом при виде растерянной мины Антуанетты. Она не знала, что жена брата намеревалась украсть, но свинья явно не входила в ее планы.

После того как Тони в негодовании удалилась, Блейк вернулся к себе в каретный сарай, чтобы поработать над имеющимся у него образцом шифра. Он крутил свое самодельное колесо, чтобы отметить следующую комбинацию букв. Двадцать шесть букв и девять цифр имеют почти бесконечное число комбинаций.

И вот когда он уже думал, что умрет с голоду и должен посмотреть, далеко ли до ужина, над дверью-люком показалась голова Джослин.

— Спасибо, что выпроводил Антуанетту.

Стараясь не отвлекаться, он отметил последовательность букв и цифр и повернул следующее колесо.

— Не за что. Она сумасшедшая?

— Не больше, чем все мы. Она еще что-то говорила, после того как ты утащил ее?

— Только то, что уничтожит нас и отомстит, — ответил он, пытаясь сосредоточиться на работе, когда по чердаку распространился аромат лаванды и его сознание заполонил великолепный образ обнаженной жены.

— Гм, — пробормотала она, поднимаясь в его жилище и оглядываясь.

Блейк поднял голову на ее странную молчаливость и понаблюдал, как она задумчиво покусывает свою хорошенькую нижнюю губку. Что-то было у нее на уме. Похотливые образы улетучились, представ перед лицом реальных проблем.

— Что сказал герцог? — поинтересовался он.

— Ничего, — ответила она. — Леди Белл говорит, что он охотится в Шотландии. Если только у тебя нет желания отправиться на север, дабы обсудить цену за Перси, нам придется самим разбираться с мистером Огилви.

— Он олух царя небесного. Меня больше беспокоит его выбор приятелей. Что скажешь о Гарольде и его жене?

— О Гарольде? Гарольд тоже олух. Достаточно хорошей толстой палки, чтобы справиться с ним.

Блейк подозревал, что у его мягкой и спокойной жены никогда не хватило бы духу физически защитить себя или Ричарда. Она, должно быть, провела не одну ночь, мечтая о том, как орудует дубинкой или мечом. Нет сомнений, она уже упоминала о толстых палках в связи с Гарольдом.

Она не суетилась, не болтала, не делала ничего, просто заполнила огромное пустое пространство своей красотой. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь Блейка от работы. Он со вздохом отложил колесо и ручку и позволил себе полюбоваться прелестями жены. Один шанс из тысячи, что ему удастся расшифровать этот код без дополнительных сведений, и ее явно терзает какая-то своя дилемма.

— А тебе когда-нибудь довелось стукнуть Гарольда палкой? — полюбопытствовал он, пытаясь представить себе, как его хрупкая жена нападает на жирную свинью, и решил, что ее улыбки — куда более действенное оружие.

Джослин ненавидит ссоры и скандалы, осознал он. Ее маленькие обманы — средство самозащиты против таких хамов, как ее чертов братец.

— Нет, хоть и следовало бы, — рассеянно ответила она, беря на руки котенка, который прибежал за ней следом. Блейк не был уверен, что видел этого зверька раньше.

— Тогда тебе надо научиться давать сдачи, — сказал Блейк. — Иначе он будет думать, что победил.

Она пожала плечами.

— Дразнить Свина — себе дороже.

— Ты оскорбляешь свиней, называя его так. Свиньи — умные создания. Это коровы глупые.

Она наградила его сияющей улыбкой.

— Ну наконец-то в тебе заговорил деревенский парень. Я не так точна в своей терминологии. Быть может, мне стоит называть его виконт Вол.

Блейк рассмеялся.

— Это жестоко, если ты знаешь, что такое вол.

Ее хлопающие ресницы и фальшивая улыбка сказали ему, что ей отлично известно, что вол — это кастрированный бык.

Но она пришла сюда не для того, чтобы обсуждать скотство Гарольда.

— Что еще сказала леди Белл?

— Что Гарольд распространяет слухи, будто одолжил Каррингтон-Хаус своей безмозглой сестре и ее обедневшему мужу по доброте душевной, чтобы мы не остались на улице. А мистер Огилви заявляет, что ты украл его попугая и сбежал с дуэли. Осмелюсь предположить, что и Антуанетта вносит свою лепту в раздувание скандала.

— Все это ложь, — пожал плечами Блейк. — Почему нас должно волновать какое-то вранье?

Джослин нетерпеливо вздохнула:

— Потому что становится крайне проблематично получить важные приглашения, когда твою репутацию пятнает виконт или герцогский племянник, — пояснила она. — Нас не пригласили на суаре леди Джерси, — обиженным тоном произнесла Джослин.

То, что кто-то мог обидеть его жену, разозлило Блейка.

— Почему, черт побери… зачем им это?

Он старался удержать свой гнев в узде, чтобы не напугать жену.

Пусть Огилви по-детски злобствует из-за потери герцогского попугая, но у Стервятника нет никаких карт в этой игре. Или есть? Чего добьется брат Джослин, закрыв ей путь в общество? Или испортив репутацию Блейка?

Больше не было никаких происшествий, угрожавших его жизни. Может, Гарольд думает, что ему удастся наложить свои лапы на деньги Джослин, если ее муж уйдет на войну? Весьма вероятно, поскольку Гарольду хорошо известна ее слабость: семья для нее всегда важнее денег. Возможно, он полагает, что у Блейка не будет иного выхода, кроме как уйти в армию, если лондонское общество отвернется от него?

Да вот только тот факт, что взломщик был французом, а мать Джослин упоминала о приезде брата Антуанетты, француза, за которым последовал странный визит самой леди, не вписывался в эту картину.

— Гарольд делает все это просто со зла? — предположила Джослин.

Блейк поднялся из-за своего грубо сколоченного стола, пересек комнату и заключил свою хрупкую и изящную жену в объятия. Положил подбородок ей на макушку и вспомнил, как сегодня утром играл ее шелковистыми волосами. Каким-то образом мягкость Джослин остужала его горячее желание накостылять мерзавцам.

— И у тебя есть предложение, которое ты боишься высказать. Как мне убедить тебя доверять мне?

Отпустив котенка, Джослин прислонилась к его плечу и покачала головой.

— Ты мужчина. А мужчины, как правило, не понимают, что должны делать женщины, чтобы получить желаемое. Мужчины могут свободно и беспрепятственно стучаться во все двери общества. Они могут кричать, спорить и драться со своими врагами на кулаках. Мужчины могут нанимать адвокатов, головорезов, накапливать богатство и использовать его как дубинку. А женщины могут лишь улыбаться и перешептываться.

— Стало быть, улыбками и перешептываниями можно многого достичь, — сухо заметил Блейк. — Возможно, мы и не поженились бы, если бы не улыбки и перешептывания. Так что же вы с леди Белден задумали?

— Маскарад, — пробормотала Джослин ему в плечо.

— А танцы будут? — поинтересовался Блейк.

Она подняла голову и улыбнулась.

— Да, конечно. Я не дам тебе перевести дух. Я никогда не танцевала с тобой. Ты хорошо танцуешь?

— Разумеется. Танцы — это обязательная часть воспитания любого джентльмена.

Он наклонился и прильнул к ее губам в поцелуе, который заслужил за то, что сумел подавить в себе порыв придушить поганых ублюдков.

К черту всякие там чинные маскарады. Если Каррингтон или Огилви нацелились причинить зло его красавице жене своими злобными слухами, они горько пожалеют об этом.

Знакомый пьяный смех просачивался сквозь стены из игорной комнаты в тихую курительную. Ник Атертон неприязненно скривил губу.