Лори Макбейн - Дьявольское желание

Элисия потуже завязала пояс и, подойдя к камину, зажгла от почти прогоревшего огня свечу, а затем вышла в коридор, тишину которого нарушал лишь отдаленный шум морского прибоя. Элисия двигалась медленно, стараясь не заглядывать в темные углы и ниши. Свеча бросала перед ней неверный свет. Согнутой ладонью она старательно заслоняла пламя свечи от сквозняков, чтобы случайный порыв не задул колеблющийся огонек.

Когда она спустилась с лестницы, старинные часы б холле пробили два. Их звучные, похожие на колокольный звон удары эхом отражались от каменных стен, и Элисия испуганно оглянулась на дверь кабинета лорда Тривейна. Но свет не пробивался из-под нее, наверное, он уже отправился спать. В конце обеда, не дожидаясь десерта, он покинул столовую, захватив с собой бутылку портвейна. Когда Элисия спустя несколько часов удалилась к себе, он все еще оставался в своем кабинете.

Вот и библиотека. Подняв повыше свечу, Элисия двинулась вдоль шкафа с книгами, посматривая на корешки в попытке выбрать что-то увлекательное, но довольно легкое, чтобы можно было наконец уснуть. Элисия потянулась было к томику латинских стихов, как вдруг почувствовала, что не одна в библиотеке, и быстро обернулась.

Лорд Тривейн стоял в дверях, соединяющих библиотеку с его кабинетом. Без сюртука и галстука, он оперся на дверной косяк, отсвет каминного огня падал на его мощную фигуру, играя на полупустом хрустальном стакане в руке.

— Ну и ну, что мы видим? — произнес он, перешагивая через порог. — Полуночный набег на мою библиотеку?

— Я полагала, вы уже в постели, — промолвила напуганная странным блеском в его глазах Элисия, судорожно прижимая к груди толстый том словно щит.

Он взял свечу из ее пальцев и, держа перед собой, стал медленно рассматривать в ее мерцании фигуру девушки с волной распущенных волос, переливающихся всеми оттенками пламени.

— Дверь была открыта, и мне послышался какой-то шум. Я решил проверить, в чем дело… И что же нахожу? Мою ученую жену! — В голосе его зазвучала издевка. — Не можете заснуть? Это ужасно, но в фальшивом браке утешить вас под утро могут только ваши книжки.

— Этого вполне достаточно. Вы считаете, что только мужчины должны быть образованными? Женщины имеют точно такое же право развивать свой ум и пользоваться им…

— Им нет никакой нужды развивать свой ум, моя дорогая, — прервал он ее. — Все, что им нужно для достижения своих целей, это воспользоваться своим телом.

Элисия задохнулась, кровь бросилась ей в лицо, затопила щеки алым румянцем.

— Ложь! — с жаром воскликнула она, в гневе подступая к нему. — Это вы, мужчины, держите нас в невежестве и используете только для своего удовольствия. Ваша жена обязана слушаться ваших приказов, рожать вам детей, вести дом, а ваша любовница — быть покорной и удовлетворять ваши желания. О да, вы будете и дальше держать нас в невежестве, потому что, если мы будем образованны, если у нас будут права, вы нам не понадобитесь!

Не говоря ни слова, лорд Тривейн вглядывался в побледневшее лицо Элисии, ее сверкающие зеленым огнем глаза, смотрел на бурно вздымающуюся от волнения грудь. Он швырнул недопитый стакан в камин, где тот разлетелся на тысячу мелких осколков.

Элисия вздрогнула от звона бьющегося стекла и неподдельной ярости маркиза, выразившейся в этом движении Задув свечу, он бросил ее на пол и схватил девушку за плечи.

— Значит, мужчины вам не понадобятся? — угрожающе произнес он, впившись пылающим взглядом в ее лицо. — Пора мне показать, как вы в нас нуждаетесь. . точнее, во мне, потому что другого мужчину вам не узнать никогда. Ты теперь моя. Я слишком долго ждал, пора преподать тебе несколько уроков… Довольно терпеть твою взбалмошность, безропотно сносить твои оскорбления. Ни один мой обидчик до сей поры не оставался безнаказанным! — Он язвительно засмеялся. — Ты надеялась на брак-насмешку, брак-фальшивку? Как бы не так! Я покажу тебе, моя снежная королева, каким настоящим он может быть… и будет!

Не дожидаясь протеста Элисии, маркиз привлек ее к себе, и губы его впились в ее уста. Она почувствовала себя в его железных объятиях как в тисках. Его мощные бедра тесно прижались к ее ногам, его руки блуждали, поглаживая ее спину и ягодицы, притягивая все плотнее и плотнее. Элисия попыталась вырваться из его немыслимой хватки, но он лишь крепче стискивал ее, пока она не ощутила себя его частью. Открытым ртом он требовательно раздвинул ее губы, в то время как свободная рука передвинулась с плеча к вороту и скользнула в вырез ночной рубашки. Тонкая ткань была слабой защитой от его жадных пальцев, и вскоре они нашли нежную, теплую грудь и принялись ее ласкать.

Внезапно маркиз остановился и, подхватив Элисию на руки, понес ее из библиотеки через большой зал и далее вверх по широкой лестнице. Элисия отчаянно сопротивлялась, угадав его намерения. Она сознавала, что на этот раз ее ничто не спасет.

— Отпусти меня! Или я закричу так, что стены обрушатся на твою проклятую голову! — грозила ему Элисия, пока они добирались до верхней ступеньки.

— Сколько угодно! Никто не посмеет вмешаться. Я здесь единственный хозяин… и твой хозяин, жена моя. У меня есть законное и моральное право делать с тобой все, что вздумается. — Он рассмеялся, и смех его показался перепуганной Элисии поистине дьявольским.

Элисия колотила его по груди и плечам. Ей удалось отвесить ему крепкую пощечину, после чего он перекинул ее на другую руку и прижал к себе так, чтобы она не могла размахнуться и лишь понапрасну вырывалась.

Пиратствующие предки маркиза, казалось, с одобрением взирали сверху на своего потомка, когда он проходил мимо с бьющейся девушкой на руках. Дьявольский огонь в его глазах был словно отблеском их славного прошлого.

— Чудовище! Ты будешь меня насиловать? Ничем иным это не будет! — звенящим от волнения голосом продолжала она. — Ты намерен принудить женщину, которой ты противен?

— Нет, Элисия, насилием это не будет, — мрачно произнес маркиз, освобождая одну руку, чтобы открыть дверь спальни. — Я сделаю так, что ты захочешь моих поцелуев и ласк, ты станешь жаждать их, умоляя меня овладеть тобой. Богом клянусь, ты будешь алкать моей любви!

Последнее, что увидела обескураженная Элисия перед тем, как он закрыл дверь, была китайская лакированная ширма. Поблескивающие, причудливо искаженные образы, тонкие красные губы, растянутые в вечной бессмысленной улыбке, черные раскосые глаза, уставившиеся холодным взглядом в пространство… Сочные краски восточных одеяний подчеркивали мертвенную бледность гладких, как маски, лиц.

Маркиз бросил Элисию на постель и принялся стаскивать с себя панталоны и рубашку.

— И не пытайся, Элисия, — предупредил он, когда девушка внезапно рванулась с кровати. — Теперь тебе не уйти.

Элисия в панике уставилась на его обнажившееся тело. Она испытывала такой ужас, что ее стало неудержимо трясти. Скатившись на пол, она кинулась к двери своей спальни, но лорд Тривейн молниеносным движением поймал ее за распущенные волосы и вновь притянул к себе.

— Трусишь, моя дорогая? Не смеешь принять вызов… Вдруг я окажусь прав? — тихо спросил он, стаскивая с нее халат. На миг она осталась в полупрозрачной ночной рубашке, которая тут же была сорвана с нее одним движением твердой руки.

Подхватив девушку, он с размаху швырнул ее на постель, последовав за ней, вминая ее в упругий матрас крепким сухощавым телом. Элисия отворачивалась от его ищущих губ, разметав волосы по подушке, пока наконец он не зажал ее лицо в ладонях и рот его не завладел по-хозяйски властно ее трепещущими губами.

Элисия почувствовала, как подступающая тьма грозила затопить сознание, как слезы увлажнили щеки… Она ждала, что жестокая сила его поцелуев причинит боль… но боли не было. Вместо этого она ощутила нежное, легкое, щекочущее покусывание вдоль контура своих губ, болезненно чувствительных от прошлых яростных поцелуев. Покусывание усилилось… нет, не больно, скорее соблазняюще. Он продолжал целовать ее, лениво исследуя ее рот, невольно открывшийся навстречу ласковым толчкам его языка, и вскоре ее дыхание стало его дыханием, незаметно слившись с ним в едином порыве.

Она чувствовала его руки, скользящие вдоль ее тела, гладящие ее медленными, завораживающими движениями. Эти руки нежнейшими прикосновениями подчиняли ее тело, отнимая у нее силы сопротивляться. Волны странных, неизведанных чувств нахлынули и окутали ее, когда он погрузил лицо в ее пушистые волосы, обматывая их вокруг шеи и плеч, привязывая шелковистыми прядями друг к другу. Медленная, нескончаемая атака продолжалась, пока Элисия не издала тихий стон. Она больше не могла сдерживаться, потеряв всякую власть над собой. Подобно искусному кукольнику, хозяину марионеток, он словно дергал за ниточки, управляющие ее движениями, и она неожиданно для себя подняла безвольные руки и обвила ими его шею, привлекая к себе, приглашающе задвигалась под ним в естественном, как сама природа, желании с наслаждением упиваться его ласками.

— Хочешь меня, Элисия? — полушепотом произнес он, покрывая ее лицо поцелуями, и замер в ожидании ответа.

Элисия повернула голову. На этот раз она искала его губы, отдаваясь ему во власть жгучим, проникновенным поцелуем, который становился все глубже и жарче, пока он не отстранился, хрипло требуя ответа:

— Ты меня хочешь? Скажи, что желаешь меня! Или я должен тебя оставить?

— Нет, — едва смогла простонать Элисия. — Я хочу тебя… Алекс.

Ее слова словно воспламенили его.

— Ах, дорогая, скоро ты на самом деле станешь моей… моей леди не только по имени. Я растопил лед, за которым ты пряталась. Неужели ты надеялась обмануть меня, когда даже волосы твои пылают огнем, а глаза бросают вызов прийти и овладеть тобой? О, миледи, скоро ты пожнешь плоды своей красоты.

— Ты — дьявол, — прошептала Элисия, сознавая, что потерпела сокрушительное поражение.

— Да, миледи… и я испытываю к тебе дьявольское желание.

Он вновь задвигался, вжимаясь в нее, раздвигая ее бедра, и вошел, сначала нежно, почти робко, пока она не ощутила резкую боль и затем нарастающее давление внутри себя. Однако казалось, что, слившись с ее телом, он полностью утратил самообладание и испытывал лишь всепоглощающую потребность удовлетворения.

Элисия лежала не шевелясь. Их дыхание слилось в одно. Его рука поднялась и обвила ее, вновь привлекая к мощной груди. Снова оказавшись под ним, она чуть напряглась, как бы сопротивляясь, но он не дал ей выбора:

— На этот раз, миледи, ты разделишь мое желание.

Она вновь ощутила уже знакомое давление внутри, и его твердое тело вновь прижало ее к постели. Но на этот раз, когда он задвигался, то пробудил в ней доселе неизведанные ощущения, которые лесным пожаром охватили ее тело. Задыхаясь, с громкими стонами, в безоглядном неистовом взрыве, который брал начало в самой глубине ее существа, она унеслась в мир восторга и наслаждения… наслаждения несказанного… почти до обморока. Словно обуреваемый демонами, он любил ее всю ночь напролет и к рассвету, казалось, стал больше хозяином ее тела и души, чем она сама. Элисия отдала ему все чувства, все силы… Алекс словно впитал в себя все ее существо, и когда оторвался от нее, ей показалось, что она сейчас умрет.

Тяжело дыша, заливаясь слезами, Элисия робко прильнула к его груди и уткнулась в нее лицом. Алекс посмотрел в ее глаза и нежно привлек к себе, ласково отведя со лба спутавшиеся локоны. Элисия опустила отяжелевшие веки и глубоко вздохнула, испытывая непривычное чувство уюта и умиротворения. С этим ощущением защищенности и покоя она обвила его шею рукой и погрузилась в блаженный сон.

Элисия услышала позвякивание фарфора и столовых приборов и, сдерживая зевок, поглубже зарылась головой в пуховую подушку.

Горничная раздвинула тяжелые гардины, и шаловливый солнечный луч проник в полумрак спальни.

— Уже пробило одиннадцать, ваша светлость, — сообщила Люси, принимая из рук служанки тяжелый поднос с завтраком.

Элисия так и подскочила на постели. Больше одиннадцати! Быть этого не может. Она поглядела на миниатюрные часы, стоящие на каминной полке, и недоверчиво потрясла головой. Наверное, спала как убитая. Никогда раньше такого с ней не случалось. Она собралась сесть, но тут же спряталась под одеяло, ощутив свою наготу. Густо покраснев, Элисия оглядела комнату и увидела свою ночную рубашку, свисающую с изящного золоченого стульчика; небрежно брошенный рядом халат спадал на ковер.

Люси перехватила ее смущенный взгляд и, поставив поднос, подала Элисии белую постельную кофту в оборочках, тактично заметив, что сегодня зябко и миледи, наверное, захочется одеться потеплее. Элисия благодарно сунула руки в кофточку и с преувеличенным усердием принялась завтракать, заталкивая в себя воздушный омлет, пока Люси не удалилась из комнаты. Только тогда Элисия посмотрела на закрытую дверь между покоями Алекса и своими. Неужели она и правда вчера была в его комнате? Алекс… Теперь она могла произнести его имя без запинки, не спотыкаясь.