— Уверяю вас, сэр, — немедленно ответила Антигона, — ваши источники не заслуживают доверия. Моя манера верховой езды ничуть не опасна. Я прекрасно контролирую свою кобылу. Как еще я могла не отстать от охотников?

— Не отстать от охотников? Боже мой! У вас нет понятия о приличиях, непослушное дитя. Даже не пытайтесь отрицать это.

— У меня нет нужды это отрицать. Это факт. Я ездила на охоту в Дитчам. Как и другие леди. В Дитчаме их не так ограничивают.

— Меня другие леди не волнуют, кто бы они ни были. Меня заботите вы. Вы не думаете, что должны передо мной извиниться? Вы не понимаете, как скверно отражается на мне ваше поведение?

Его тон распалил ее нрав.

— Ни в малейшей степени. Я не должна извиняться за участие в охоте, на которую меня пригласили, и мое поведение, каково бы оно ни было, это моя собственная забота, а не ваша. Как может мое поведение отражаться на вас, когда наша договоренность приватная и не обнародована для всех и каждого? Мы не помолвлены, сэр.

Голова его милости дернулась назад, словно его ударили.

— Так вы хотите, — медленно сказал лорд Олдридж, словно увидел ее в новом свете, — заставить меня сделать официальное объявление?

О Господи! Нет! Нет! Нет!!! Совсем не этого она хотела добиться.

Но если его милость собирается форсировать дело, есть только один выход. Довериться знакомству с семейством Джеллико и сжечь за собой мосты.

— Нет, сэр. Вовсе нет. Я считаю себя обязанной сообщить вам…

Мать спешно вошла в комнату.

— Я велела подать еще чаю, ваша милость. Антигона, посмотри на себя. Ты вся промокла, с тебя на ковер лужа натекла. Идем. — Мать схватила ее за локоть и потянула к двери. — Я должна немедленно отправить тебя переодеться. Ты должна сейчас же уйти.

— Мы с его милостью еще не закончили наш разговор, мама. У меня есть что сказать. — Теперь, когда впереди забрезжил конец, Антигона хотела возвращения к приватной помолвке не больше, чем к ее официальному варианту.

Но мать прочитала ее намерение, словно оно было написано на лице Антигоны.

— Все это может подождать, — настаивала она. — В таком виде ты не годишься для общества. Я уверена, что его милость согласится со мной.

— Действительно, — только и соизволил изречь лорд Олдридж и наконец поднялся. — Я сказал все, что собирался. Не провожайте, миссис Престон. Мисс Антигона. — Он резко поклонился и, не дожидаясь, когда Антигона в ответ сделает реверанс, вышел.

Мать подождала, когда за ним закроется входная дверь, и только тогда перевела дух и отпустила руку Антигоны.

— Господи, помоги. Я знала, что это случится. Знала, что не смогу вечно скрывать от лорда Олдриджа твои выходки. Ты умышленно стараешься все погубить?

— Не все, мама. Только мою часть. Я не могу вечно придерживаться твоих замыслов, мама. И не позволю ему официально объявить о помолвке. Не позволю!

— В вечности нет никакой необходимости, — заявила мать, — важно сейчас. Лорда Олдриджа нужно удержать сейчас. Сколько раз нужно тебе объяснять? Все идет именно так, как я планировала. Виконт Джеффри сегодня приезжал с визитом! Что ты на это скажешь?

Антигона знала, что за этим последует, поэтому уселась в удобное кресло и ждала, когда мать разразится словами, как весна половодьем.

— Виконт Джеффри, наследник графа Сандерсона! Приезжал с визитом к твоей сестре. Сидел в этой самой гостиной и вел с Кассандрой самую любезную беседу. Я никогда ничего подобного не видела. И где ты была? Тебя нигде не сыскать. Носилась по округе на своей драгоценной лошади, которую давно надо было продать, и злила своим поведением лорда Олдриджа. Лорда Олдриджа, без которого визит виконта Джеффри никогда бы не случился. Если бы лорд Олдридж не представил нас своей сестре, и она не согласилась бы устроить бал, твоя сестра никогда не имела бы возможности встретить виконта Джеффри.

Без удара в челюсть мистера Стаббс-Хея и уединения в библиотеке Баррингтонов Антигона никогда бы не встретила коммандера Уильяма Джеллико, и он никогда не убедил бы своего брата поехать к руинам, и виконт Джеффри никогда не имел бы возможности плениться тихим обаянием Касси. Судьба ведет увлекательную игру.

— Я так понимаю, что ты довольна виконтом?

— Как я могу быть недовольной? Все покажут ближайшие две недели, максимум месяц. Ты должна выдержать еще две недели, — продолжала мать, не заботясь о согласии Антигоны. — О, виконт просто создан для твоей сестры. Просто создан. Такой красивый и любезный. Такой очаровательный и добрый.

И такой богатый.

— Безукоризненные манеры, — не умолкала мать. — Элегантный костюм. Несмотря на погоду, на нем ни пятнышка грязи. Ни пятнышка. Даже скрупулезный лорд Олдридж не смог добиться такого, хотя он приехал в закрытой карете.

Антигона наконец почувствовала, как ее губы дрогнули в возмущенной улыбке.

— Я рада, что ты готова найти хоть какой-то недостаток у Олдриджа, мама.

— Я готова закрыть глаза на гораздо большее, если это означает хорошее замужество для моих дочерей.

— Под словом «хорошее» многое можно подразумевать, мама, но это не имеет никакого отношения к лорду Олдриджу.

Мать всплеснула руками и театрально вздохнула.

— Почему? Почему ты так себя ведешь? Почему ты постоянно задираешь нос? Ты же видишь, что Кассандра так не поступает.

Кассандра не помолвлена с холодным, занудным, вечно недовольным стариком. Кассандре позволено улыбаться обаятельным молодым джентльменам и выезжать с ними без всяких нотаций. Кассандре позволено быть счастливой.

С этой отвратительной мыслью на Антигону наконец обрушился физический и эмоциональный груз долгого дня, она была совершенно измучена.

— Мама, я устала, мы уже столько раз это обсуждали, что если снова об этом заговорим, у меня из ушей кровь пойдет.

— Антигона, не будь такой жестокой. — Мать вернулась к обычной тактике и поднесла к глазам платок. — Сарказм тут ни к чему.

Вот до чего Антигона дошла. Цапается, как кошка, с собственной матерью. Антигона не хочет быть жестокой, но так трудно все время держать себя в узде, все время думать о том, как лучше для мамы и Касси. Антигоне хотелось думать, что мать хоть немного заботится о ней. Она не хотела чувствовать себя плохой, ревнивой и жестокой. Отчаявшейся и одинокой.

И промокшей. И замерзшей, теперь, когда угас пламень негодования. Наверное, напрасно надеяться, что миссис Литтл предусмотрительно послала Салли наверх зажечь огонь в камине. В любом случае они не могут позволить себе уголь. Но когда Антигона дотащилась наверх и толкнула дверь в комнату, оказалось, что над огнем склонилась Касси.

— Сейчас… будет теплее. — Сестра потерла руки и встала. — Иди сюда. Позволь… я тебе помогу.

Спазм ревности стих перед лицом такой открытой искренности.

— Спасибо. — Антигона сняла мокрую шляпку и повернулась, чтобы сестра помогла ей стащить с плеч сырой узкий жакет с высокой талией. — Как я понимаю, у тебя сегодня был визитер. И тебе есть что мне рассказать.

Касси кивнула, ее глаза ярко сияли в отблесках пламени.

— Он приезжал, — шепнула она.

— Виконт Джеффри? — Антигона взяла сестру за руки и повела к огню. — Расскажи.

Они уселись на ковер перед камином друг против друга, так близко, что едва не касались лбами, как делали с детства. Когда Касси не могла вымолвить ни слова, Антигона притягивала ее к себе и велела шептать слова так тихо, будто они величайшая тайна.

— Он приезжал с визитом. — Голос Кассандры казался колебанием теплого воздуха. — Из-за меня. Чтобы увидеть меня.

— Да, конечно, Касси, милая.

— Он приехал… точно в три часа. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я увидела его в окно… и сначала подумала… что, возможно, это твой коммандер Джеллико…

— Он не мой коммандер Джеллико, Касси.

Больше нет. На самом деле он таковым и не был.

— Но это был виконт Джеффри. Ты бы… восхитилась его лошадьми и каретой.

— Но тебя-то подобные вещи не волнуют, — улыбнулась сестре Антигона.

— Нет, но он выглядел чудесно. Восхитительно. Мама была ошеломлена. Просто ошеломлена. Я побежала вниз, чтобы оказаться в гостиной, когда он войдет. Видела бы ты мамино лицо, когда миссис Литтл объявила о его появлении. Мама ничего не могла сказать. Только смотрела на него, словно не могла в это поверить. Словно думала, что он ей пригрезился. Удивляюсь, как она не подошла к нему и не ущипнула, чтобы убедиться, что все это наяву.

— Ох, Касси.

Сестра запрокинула голову и закрыла глаза.

— Это было божественно.

— Я так рада. О чем вы говорили?

Разговор — это именно то, с чего начинались трудности Касси. Пока не нужно было говорить, Касси вполне терпимо справлялась со всякими мероприятиями. Но когда джентльмен приезжает с визитом, он ожидает, что с ним будут разговаривать.

— Я сказала… очень медленно и спокойно, как ты меня учила… что надеюсь, его поездка была не слишком неприятной в сырую погоду. Он улыбнулся… он так чудесно улыбается… и сказал, что такая погода хороша для полей и урожая, это важнее всего, поэтому он не возражает немного проехаться по грязи. Думаю, это показывает и его зрелость, и мудрость, и любезность.

— Весьма любезно, — согласилась Антигона.

— Ох, он — самый любезный человек. — Касси сжимала пальцы, подчеркивая каждое слово.

— И очень красивый, — поддразнила Антигона. — Достаточно красивый для такой совершенной красавицы, как ты.

— И он сказал чудесную вещь. Он сказал, что рад видеть меня снова, чтобы вспомнить о моей красоте, поскольку после поездки к руинам он запомнил, что я очень умная. Он поддразнивал, конечно, но был очень галантен.

— Он не просто галантен, он умен. И достаточно проницателен, если понял, что ты столь же умна, сколь красива, даже если не говоришь без умолку.

— Но с ним легко говорить. Он, кажется, понимает и сочувствует. Даже если я говорю мало или запинаюсь, он понимает. Разговор с ним — это не тяжкий труд.

— Ох, Касси. Он ведь тебе нравится? Я рада. — Антигона действительно была рада, она улыбалась вместе с сестрой, потому что это удерживало ее от слез. — Все точно так, как я тебе говорила. Джентльмен, который может разглядеть все твои достоинства, возможно, достоин тебя.

— Анни. — Касси судорожно вздохнула. — Мама была вне себя от радости. Видела бы ты ее после его ухода. Он пробыл ровно пятнадцать минут. Ни минутой дольше. Такой пунктуальный. И весь этот путь, Анни, весь этот путь из Даун-парка он проделал ради пятнадцати минут. Когда он ушел и сел в свой фаэтон, мама упала в кресло и заплакала. Она была так счастлива, она плакала.

— Могу себе представить. — Антигона могла себе также представить, что все мамины слезы счастья высохли в тот момент, когда на пороге появился лорд Олдридж с жалобами на нее. Неудивительно, что мать была с ней столь бесцеремонна.

Но это больше не имеет значения. Виконт Джеффри приехал, Касси счастлива и улыбается, Антигона никогда сестру такой не видела. А лорд Олдридж послушает своих друзей из «Корабельного колокола» и с охоты в Дитчаме, вспомнит мнение сестры и хорошенько подумает о своем решении связать себя с мисс Антигоной Престон.

И она будет свободна. Свободна наблюдать счастье сестры. Свободна ездить на своей кобыле, смотреть за садом и делать, что пожелает. Свободна быть одинокой. Свободна забыть, что однажды она влюбилась в коммандера Уилла Джеллико.


— Анни, проснись, — трясла ее за плечо сестра. — Мы получили приглашение. Просыпайся.

— Я не сплю, — пробормотала Антигона. Всю ночь она то бодрствовала, охваченная путаными мыслями, то проваливалась в сон, смутные видения которого едва помнила. — И куда мы едем? — Вряд ли это новое приглашение навестить леди Баррингтон. Того раза, когда Антигону выставили из бального зала, достаточно.

— Приглашение из Даун-парка. Миссис Престон и обеим мисс Престон. Видишь? — Касси махнула перед ее лицом официальным посланием.

— Да, вижу, — села на постели Антигона. — От кого оно?

— От графини Сандерсон. — Голос Касси дрожал от волнения. — Ливрейный лакей доставил приглашение, когда я завтракала, и Салли принесла его мне. Я так рада, что тебя тоже пригласили. Мне гораздо легче, когда я знаю, что ты рядом.

— Ты послала ответ? — Антигона чувствовала, как нарастает ее возбуждение. — Где мама? Что скажет она?

— Я хотела сначала рассказать тебе. Мама еще в своей комнате. Я не знала, следует ли ее беспокоить.

— Приглашение на сегодня?

— Не знаю. Я не открывала его. Я только знаю, что оно от графини Сандерсон. — Такого волнения в голосе Касси Антигона никогда не слышала.

— Тогда давай разбудим маму. Она захочет как можно больше времени потратить на подготовку. Будь это четыре дня или четыре часа, она не захочет терять ни минуты.