— Я позабочусь о деньгах, Прес.

Как будто самое легкое дело на свете — найти пятьсот фунтов наличными в два часа ночи. Как будто такая сумма каждую ночь была у него под рукой на мелкие расходы и развлечения.

Томас был не так прост.

— Это моя кобыла и мой долг. Мне не нравится, что Уилл…

— Томас, — оборвал его виконт Джеффри. — Мы разберемся между собой утром. — Окончательность в тоне виконта положила конец спору, поскольку старший брат приобнял Томаса за шею и подтолкнул к лестнице. — Доброй ночи, мисс Антигона. Спасибо за такой богатый событиями вечер. Какой интересный способ отпраздновать мою помолвку. — Улыбнувшись, Джеймс ушел вместе с Томасом.

Оставив ее наедине с Уиллом Джеллико.

Именно там, где они расстались в последний раз, когда были наедине.

Это показалось ей не слишком благоприятным предзнаменованием. Но Уилл, похоже, мыслил не столь пессимистично, как она. Он взял подсвечник и за руку повел ее по мраморному коридору в библиотеку.

— Сюда.

Поставив свечу на большой стол, Джеллико открыл винный шкафчик, странным эхом повторяя их первую, оказавшуюся пророческой, встречу.

— Коньяк, — сказал он, хотя она не нуждалась в объяснениях. — Думаю, нам обоим глоток не помешает. И тут я по крайней мере знаю, где найти отличный напиток.

— Спасибо. — Антигона приняла и стакан, и судьбу провести остаток ночи здесь. Спать в библиотеке в кресле так же удобно, как на соломе в конюшне, даже гораздо удобнее. Она уже собиралась поддаться слабости и рухнуть в широкое кресло рядом с камином, но Уилл остановил ее.

— Не садись. Ты выглядишь измученной, а я по опыту знаю, что если в таком состоянии сесть, то уже не поднимешься, так что двигайся. — Он потянул ее и повел той же дорогой назад, пока они не оказались у широкой лестницы, наверху которой исчезли Джеймс и Томас. — Сюда, — снова сказал Уилл и вручил Антигоне свой стакан. После чего положил руку ей на поясницу и повел вверх.

— Куда мы идем?

— За деньгами. А потом в постель. — Рука, согревавшая ее поясницу, не позволяла никаких колебаний.

— Да, все правильно. Но…

— Никаких «но».

Джеллико больше ничего не сказал, они поднялись еще на один пролет лестницы и вошли в просторную угловую комнату, которая выходила в темный парк перед домом.

В камине еще горел низкий огонь, у одной стены стоял огромный дорожный сундук. Морской сундук. Морской сундук Уилла.

— Чья это комната? — спросила Антигона, хотя была уверена, что уже знает ответ.

— Моя.

Но его манера была такой сухой, а Антигона так устала, что больше она ничего не говорила и только смотрела, как он идет к сундуку и роется в его содержимом.

— Вот. — Уилл вручил ей тяжелый мешок монет. — Пятьсот гиней.

— Я продала кобылу Томасу, а не тебе…

— И я получу с него, не волнуйся. Но, думаю, ты не смогла бы отдохнуть, если бы не получила деньги. Ты, похоже, ради них сегодня впуталась в кучу бед.

— Да. Спасибо, — только и сказала Антигона.

Было слишком больно думать о том, что она делала и по какой причине — родная мать продала ее такому человеку, как Олдридж, продала, как животное, исключительно по причине собственной жадности. Это было такое колоссальное предательство, и Антигона так устала, пытаясь понять и оправдать. Так устала подбрасывать тарелки в воздух. Ее ум оцепенел от постоянного напряжения и тревоги.

Тяжелый мешок золотых монет так пригибал ее вниз, что ей снова захотелось подойти к креслу у камина и рухнуть на его подушки.

— Нет, — сказал Уилл, прежде чем Антигона успела добраться до цели. — Ты займешь кровать. В кресле буду спать я. Дай, я помогу тебе снять сапоги.

Он выглядел почти комично, опустившись перед ней на колени в роли камердинера, и Антигона почувствовала, что улыбается. Она слишком устала, чтобы спорить. И он такой красивый камердинер.

— Ладно. Ты снимешь мои, тогда я — твои.

Она вытянула ногу, но когда его руки, взявшись за ее пятку, чтобы стянуть сапог, скользнули по чулку к чувствительной впадинке под коленом, Антигона испытала одновременно и слабость, и прилив сил. Она издала звук такого удовлетворения, что Уилл наконец поднял на нее глаза и улыбнулся.

— Вижу, мой низкий план смягчить тебя работает, так что ты, возможно, захочешь поведать мне, почему сегодня вся как туго натянутый фал. И для чего тебе понадобились пятьсот фунтов…

Она оборвала его поцелуем.

Ухватив за лацканы сырого от дождя сюртука, она тянула Уилла к себе, наклоняясь, стремясь к нему всем телом, всей своей сущностью, всей душой. Она не станет пассивно ждать, когда он примет ее предложение. Она не позволит такой возможности ускользнуть от нее.

Сначала она мягко двигала рот по его губам, нащупывая путь к нему через тупик их последней встречи, используя его краткие поцелуи как ступени на своем пути. Она целовала его нежно, прижимаясь губами к его шершавой щеке, пока губы, казалось, не начали действовать по собственной воле, пока она не проникла языком в его рот, пробуя его на вкус. Ее руки, отпустив лацканы, обвили его шею, потом зарылись в волосы, удерживая Уилла на месте, чтобы она могла целовать его, как ей нравится, как она всегда хотела.

— Я не хочу оставаться в эту ночь одна, Уилл, — прошептала она с болезненным желанием, давно запертым внутри. — Я не хочу спать в кровати, когда ты будешь спать в кресле. Пожалуйста. Я знаю, что прошу у тебя. Я понимаю, какую жертву прошу у твоей чести. Но, пожалуйста, пожалуйста, не отвергай меня. Пожалуйста, позволь мне быть с тобой. Пожалуйста.

Если у нее будет ночь, один-единственный шанс быть с ним, тогда она сможет вынести любую суровость, неуважение, дискомфорт или одиночество в будущем.

— Пожалуйста. — Она осыпала поцелуями чувствительную кожу за его ухом. — Прямо сейчас. Я тебя умоляю. Я люблю тебя, Уилл Джеллико, и я хочу быть с тобой. Мне нужно быть с тобой. Пожалуйста, если ты хоть немного меня любишь, сделай это для меня.

— Прес… — Он покачал головой, словно возражая ей.

— Пожалуйста, Уилл.

Он долго смотрел на нее, его глаза, потемневшие и непостижимые, изучали ее лицо. Потом рука последовала за его взглядом, он нежно ласкал каждую ее черту, пальцы мягко скользили по каждому изгибу, легко задевая ресницы, огибая контур губ.

— Пожалуйста. — Антигона прижалась к впадинке на его шее, его пульс под ее губами бился сильно и ровно.

В ответ Джеллико взял ее лицо в свои ладони, потянул к себе и поцеловал. Легким, нежным поцелуем, который наполнял ее горько-сладкой надеждой.

Антигона почувствовала момент, когда его воля ослабла, когда его сопротивление уступило дорогу, и он начал целовать ее в ответ, целовать всерьез. Его руки напряглись, он потянул ее к своей груди.

Уилл проник в ее рот и позволил своим рукам блуждать по ее спине, пока они не поднялись к шее и не запутались в волосах, удерживая на месте.

— Да, — задохнулась Антигона.

Жар побежал по ее венам, его тепла хватало, чтобы отбросить холодный страх, всю ночь сковывающий ей грудь. Она отдалась теплому удовольствию, погружаясь в блаженство каждого нового ощущения, пока Уилл наконец не прервал поцелуй, хватая ртом воздух, как и она.

Он снова долго смотрел на нее, его грудь тяжело поднималась и опадала. Когда его рука снова поднялась погладить ее щеку и взять за подбородок, Антигона положила ладони на его руки и запрокинула голову, прижавшись щекой к его руке. Она отдыхала в его руках блаженные мгновения, пока он не отступил.

— Идем, — просто сказал он, подав руку.

Он провел ее шесть шагов к кровати, но это была самая длинная и трудная дистанция в ее жизни.

Его лицо в золотистых отблесках огня казалось торжественным.

— Прес, я не могу сделать это легко. Я не мог сделать это… то есть я мог бы, я могу, — сказал он чуть застенчиво, одарив ее своей неровной улыбкой. — Но я имею в виду…

— Ш-ш… Я люблю тебя, Уилл, — прошептала она. — Ты лучший, самый верный друг, какой у меня был, и я никого не любила так, как тебя.

Он убрал упавшую ей на глаза прядь и заправил за ухо. Обнял осторожно, благоговейно, словно Антигона хрупкая и может сломаться. Взял ее лицо в свои ладони и нежно погладил щеки большими пальцами.

— Сладкая, пугающая леди. — Он коснулся ее щек легкими, как перышко, поцелуями, бесконечно нежно коснулся ее губ. — Ты скажешь мне, если я причиню тебе боль. Я хочу сказать, что в определенный момент… Ты же знаешь, что будет немного больно, когда…

В ответ она прижалась губами к его рту. У него был привкус бренди, тепла и силы. Она отдалась поцелую, используя губы, язык и всю силу своей любви, чтобы убедить Уилла, соблазнить на безумие. Она чувствовала себя безумной, снедаемой желанием слиться с ним воедино, телом и душой. Ей нужно сейчас быть рядом с ним, вместе с ним.

Отступив на шаг, она расстегнула редингот, и, хотя пальцы у нее тряслись, она справилась с этим, сбросила его с плеч и взялась за пуговицы жилета. Она хотела быть нагой, чтобы между ними не было ничего, никаких одежд, никаких преград.

Сбросив сюртук, Уилл подошел к ней. Он потянулся вытащить полы ее рубашки из-за пояса. Ухватившись за ткань, Антигона стащила рубашку через голову и позволила ей упасть на пол.

— Ты отстаешь, — пошутила она, чтобы скрыть жар смущения, заливавший ее кожу, когда она стояла перед ним полунагая.

— Ты уверена? — спокойно спросил Уилл, всякое веселье и беспечность исчезли с его лица.

— Да. — Другого ответа нет. Никогда не было.

Глава 22

— Моя сладкая Престон.

Уилл нежно поцеловал ее, потом поднял на руки и осторожно положил на постель. Он опустился рядом с ней, и его руки мгновенно начали бродить по ее телу, легко касаясь торса, рук, лица, пробираясь в волосы.

Он вытащил шпильки, расплел косу, рассыпал по подушке длинные пряди. Зарылся в них лицом и глубоко вдохнул.

— Прес, — прошептал он ей на ухо. — О Господи. Престон, как я хотел тебя. Как я мечтал об этом моменте.

Его пальцы прошлись по контуру ее губ. Какая нежность скрывалась под его беспечным ершистым шармом! Роскошное напряжение пульсировало в венах Антигоны, сердце радостно подпрыгивало и кувыркалось в груди. Она думала, что Уилл скажет что-нибудь еще, но он просто закрыл глаза и глубоко дышал, наклонив к ней голову.

Он целовал ее снова, медленно, неторопливо, расслабляясь в ее объятиях. Ресницы Антигоны, затрепетав, опустились, когда она отдалась ощущениям, омывавшим ее кожу. Руки Уилла опаляли ее всюду, где прикасались, скользя через изгиб бедра и вокруг ягодиц.

— Моя Престон. Такая сочная, такая сладкая. — Его губы были у ее уха.

Ей не много было нужно, чтобы воспламениться. Жара его рук, прикосновения его языка к уху хватило для неодолимого прилива беспечности, поднимавшегося в ней. Антигона открыла глаза и подвинулась чуточку ближе, ей хотелось видеть Уилла, ей это необходимо. Она потянулась, чтобы коснуться дорогого лица, подержать в ладонях шершавые щеки, провести пальцами по скулам, как будто настроилась запомнить каждую его черточку.

Это Уилл, с яркими синими глазами и загорелой сияющей кожей. Мужчина, которого она выбрала… выбирает сейчас. Антигона провела пальцами по его загорелым вискам, слабым линиям морщинок, таким знакомым и таким дорогим ей теперь. Ее руки проникли в его короткие локоны, она почувствовала сильные мышцы на его шее и снова потянулась к его рту.

Она хотела быть ближе. Она хотела поглощать и быть поглощенной им. Она припала к его губам и углубила поцелуй, не думая сдерживаться. Ей хотелось, ей нужно было чувствовать жар его кожи, успокаивающую силу его тела рядом с собой и прогнать последние остатки холода внутри.

Антигона отдалась восхитительной беспечности. Когда их языки встретились, Антигона в голос ахнула с восторгом и облегчением от чистой радости ощущений, озаряющих ее словно молнией. Даже руки у нее горели, их покалывало иголочками, когда она водила ими по его телу, так отличавшемуся от ее собственного. Расстегнутый ворот рубашки открывал золотистую теплую кожу. Мышцы шеи и плеч изгибались, когда она сжимала пальцами его тугую плоть. Она провела руками по его шее, по гладким, скульптурным выпуклостям груди, восхищенная разницей текстуры, отличием от ее собственной кожи. Его грудь была покрыта золотистыми завитками, которые легко щекотали кончики ее пальцев и ладони.

Ее дыхание участилось, вырывались громкие вздохи, которые должны были бы смутить ее, но она уже была за гранью смущения, даже за гранью здравого смысла. Уилл здесь, рядом с ней, и она получит его. Сейчас, пока он не передумал. Пока никто и ничто не может встать между ними и остановить их. Она получит эту прекрасную ночь и годами сможет жить воспоминаниями о ней.