– Фергус. Фергус, милый. Ты же не думаешь, что Джейми, что мы когда-нибудь позволим такому случиться! – сказала я, чрезвычайно взволнованная.

Он сделал глубокий судорожный вдох и смахнул навернувшиеся слезы. Потом он открыл глаза и улыбнулся мне с бесконечной печалью.

– Нет, вы бы не позволили, миледи. Но мы не вечны – ни вы, ни милорд, ни я. А ребенок навсегда останется карликом. А les petits[90], они не могут себя защитить. Их могут похитить и использовать те, кто разыскивает таких.

Фергус вытер нос рукавом и посидел немного.

– Если повезет, – добавил он, в голосе зазвучал металл. – Они ничего не стоят вдали от крупных городов. Крестьяне считают, что рождение такого ребенка кара за грехи его родителей. – Лицо мужчины потемнело, губы плотно сжались. – Может, так и есть. Мои грехи…

Фергус резко прервался и отвернулся.

– В худшем случае… – Голос снова стал мягким, но он смотрел в сторону, как будто шептал тайны теням пещеры. – В худшем случае они воспринимаются как чудовища, дети инкуба, который сошелся с женщиной. Люди забивают их камнями, сжигают – иногда даже женщин. В горных деревнях Франции такого ребенка отдали бы на съедение волкам. Но разве вы не слышали о таких вещах, миледи? – спросил он, внезапно повернувшись ко мне.

– Я… догадывалась, – сказала я и облокотилась одной рукой о стену, ощутив необходимость поддержки. Я знала о таких вещах, но они были от меня далеки, фантасмагоричны – обычаи аборигенов и дикарей, тех, кого нельзя было встретить, потому что они обитали только на страницах книг по географии и древней истории.

Он был прав – я знала это. Я видела в тот день, как миссис Баг побледнела от ужаса и перекрестилась, а потом пальцами изобразила рога, пытаясь защититься от злых сил. Потрясенная случившимся и занятая уходом за Марсали в отсутствие Фергуса, я не выходила из дома уже больше недели. Я не имела представления, о чем судачат люди на Ридже. Фергус, очевидно, имел об этом представление.

– Они… привыкнут к нему, – сказала я смело. – Люди увидят, что он не монстр. На это уйдет время, но обещаю тебе, они все поймут.

– Смогут ли они понять? И если они позволят ему жить, чем он будет заниматься?

Фергус внезапно поднялся на ноги, вытянул левую руку и резко сорвал кожаную полосу, которая фиксировала его крюк. Он почти беззвучно упал на солому, обнажив узкий обрубок запястья – кожа была бледной, в красных вмятинах, оставшихся от тугой повязки.

– Я… я не могу охотиться, не могу выполнять мужскую работу. Я гожусь лишь для того, чтобы тянуть плуг, как мул! – Его голос дрожал от гнева и ненависти к самому себе. – Если я не могу работать как нормальный мужчина, то что сможет карлик?

– Фергус, это не…

– Я не в состоянии содержать семью! Моей жене приходится горбатиться день и ночь, чтобы прокормить детей, она оказывается на пути всякого сброда и мусора… людей, которые… Даже если бы мы жили в Париже, старому калеке вроде меня не нашлось бы места и на панели! – Фергус потряс обрубком передо мной, лицо конвульсивно задергалось, затем он развернулся и яростно обрушил искалеченную руку на стену – раз, другой, третий.

– Фергус! – Я схватила его за другую руку, но он вырвался.

– Какую работу он сможет выполнять? – кричал он, и слезы текли по его лицу. – Как он будет жить? Mon Dieu! Il est aussi inutile que moi[91]!

Он наклонился, схватил крюк с земли и с силой швырнул его в каменный свод пещеры. Тот коротко звякнул, отскочил от камня и упал в солому, перепугав козу с козлятами.

Фергус ушел, оставив голландскую дверь нараспашку. Коза протяжно и неодобрительно замекала ему вслед.

Я схватилась за ограду загона так крепко, будто это была единственная опора в медленно переворачивающемся мире. Через некоторое время я нашла в себе силы наклониться и нашарить в соломе металлический крюк, все еще теплый благодаря телу Фергуса. Я вытащила его и бережно отряхнула фартуком от травы и навоза, а последние слова Фергуса все еще звучали у меня в ушах: «Мой Бог! Он так же бесполезен, как и я!»

Глава 38

Дьявол в молоке

Глаза Анри-Кристиана почти сошлись на переносице в попытке сфокусироваться на кисточке из пряжи, которую качала перед ним Брианна.

– Думаю, он останется голубоглазым, – заключила она, задумчиво рассматривая его. – Как думаешь, на что он смотрит? – Ребенок лежал у нее на коленях, дотягиваясь коленками почти до подбородка, нежно-голубые глаза с любопытством глядели куда-то сквозь нее.

– О, малыши все еще видят рай, – так говорила моя мама. – Марсали пряла, проверяя новую ножную прялку Брианны, но бросила быстрый взгляд на новорожденного сына, слегка улыбнувшись. – Может, ангел сидит у тебя на плече, а? Или святой стоит за спиной.

Это вселило в нее странное чувство, будто кто-то и правда стоит позади. Это был не ужас, не дрожь, а мягкая, но ощутимая поддержка. Она открыла рот, чтобы сказать: «Наверное, это мой отец», – но вовремя себя остановила.

– А кто покровительствует прачкам? – спросила она вместо этого. – Вот он бы нам пригодился.

Дождь продолжался уже несколько дней. Грязная одежда лежала по всей комнате неопрятными кучками, одна часть – в ожидании кипящего котла и хорошей погоды, другая состояла из тех вещей, которые можно почистить или выбить, чтобы поносить еще несколько дней, а в третьей лежало то, что требовало починки. По стульям и шкафам были развешаны влажные вещи на разной стадии высыхания.

Марсали рассмеялась, ловко заправляя нить в шпульку.

– Тебе нужно спросить об этом Па. Он лучше всех разбирается в святых. Это колесо просто прелесть! Я таких раньше никогда не видела. И как это ты смогла соорудить такую штуковину?

– О… Видела где-то. – Бри сделала резкий жест, отмахиваясь от комплимента. Она действительно видела – в музее народного творчества. Построить его оказалось кропотливым, но не слишком сложным делом: сперва пришлось соорудить грубый станок, потом вымочить и согнуть древесину для колеса. – Ронни Синклер очень помог – он знает толк в подходящей древесине. Не могу поверить, что у тебя так хорошо получается, – ты ведь впервые села за такой станок.

Марсали фыркнула, тоже отказываясь от комплимента.

– Я с пяти лет пряду, a piuthar[92]. Разница в том, что с этим станком я могу сидеть, пока работаю, вместо того чтобы ходить взад-вперед, пока не упаду от усталости. – Ее ноги в чулках быстро двигались под подолом платья, нажимая на педаль. Та издавала приятный жужжащий звук, который был едва различим из-за болтовни в другом конце комнаты, где Роджер вырезал очередную машинку для детей.

Врумы пользовались сумасшедшим успехом у малышей, и спрос на них был постоянным. Брианна с улыбкой наблюдала, как Роджер отмахивается от любопытного сына, ловко отталкивая того локтем и сосредоточенно хмурясь. От напряжения он высунул кончик языка, деревянная стружка сыпалась в очаг, на его одежду, застревала в волосах – бледные завитки на фоне чернильных прядей.

– Это что за модель? – спросила она, повысив голос, чтобы он услышал. Роджер поднял взгляд от работы, в блеклом свете из запотевшего окна его глаза были болотно-зелеными.

– Думаю, «Шевроле пикап» 57-го, грузовик, – сказал он, широко улыбаясь. – Ну вот, a nighean[93]. Этот твой. – Он смахнул последнюю стружку со своего творения и протянул вещицу Фелисити, глаза и рот девочки широко раскрылись от волнения и трепета.

– Это врум? – спросила она, прижимая ее к груди. – Мой врум?

– Это друзовик, – сообщил ей Джемми с покровительственным снисхождением. – Папа так сказал.

– Грузовик – это врум, – заверил девочку Роджер, заметив, как она морщит лоб в сомнении. – Просто большой врум.

– Видишь, это большой врум! – Фелисити пнула Джема в голень. Он вскрикнул и схватил ее за волосы, но Джоан тут же боднула его головой в живот, всегда готовая защитить сестру.

Брианна напряглась, готовая вмешаться, но Роджер положил конец зарождающемуся бунту, разведя Джема и Фелисити на расстояние вытянутой руки друг от друга и строго поглядев на Джоан.

– Ну вот что, ребятки, никаких драк, иначе до завтра вам врумов не видать.

Это мгновенно их утихомирило, и Брианна почувствовала, как расслабилась Марсали, восстанавливая ритм ткацкого станка. Дождь упорно и монотонно барабанил по крыше – в такой день особенно приятно быть в доме, несмотря на то, что приходилось развлекать притомившихся детей.

– Почему бы вам не поиграть во что-нибудь тихое и приятное? – спросила она, улыбаясь Роджеру. – Например… О! Например, Индианаполис-500?

– О, и что бы я без тебя делал? – ответил он, бросив на нее косой взгляд, но послушно принялся показывать детям, как расчертить мелом трассы на камнях очага.

– Жаль, Германа здесь нет, – сказал он непринужденно. – Куда это он пропал в такую погоду, Марсали?

Врум Германа стоял на полке над очагом и ждал своего хозяина – согласно версии Роджера, это был «Ягуар» модели X-KE, хоть Брианне казалось, что он выглядел в точности как все другие: деревянный брусок с намеком на кабину и колесами.

– Он с Фергусом, – спокойно отозвалась Марсали не прерывая работы, но ее губы сжались, а в голосе звучало беспокойство.

– Как дела у Фергуса? – Роджер поднял на нее взгляд, вежливый, но выжидательный.

Нить соскользнула, выпрыгнула из рук Марсали и намоталась сама на себя с заметным утолщением. Она поморщилась и не отвечала, пока нить снова послушно не заскользила между ее пальцев.

– Ну, скажу, что для однорукого мужчины он тот еще боец, – сказала она наконец несколько напряженно, не отрывая глаз от нити.

Брианна бросила взгляд на Роджера, который в ответ приподнял одну бровь.

– А с кем он дрался? – спросил он, как будто ни в чем не бывало.

– Он часто мне не рассказывает, – в тон ему ответила Марсали. – Но вот вчера это был муж женщины, которая спросила его, почему он просто не задушил Анри-Кристиана при рождении. Он принял это за оскорбление, – добавила она, не уточняя, был ли это Фергус или муж той женщины, или оскорбились оба. Подняв нить, она резко откусила ее.

– Ничего удивительного, – пробормотал Роджер. Он склонил голову, отмечая линию старта, так что волосы упали на лоб, скрывая лицо. – И она не одна такая, надо думать.

– Нет. – Марсали начала наматывать нить на катушку, между ее красивых бровей залегла неисчезающая морщинка. – Думаю, это лучше, чем те, что тыкают пальцами и шепчутся. Эти думают, что Анри-Кристиан – дьявольское семя, – закончила она смело, хотя голос ее слегка дрогнул. – Думаю, они сожгли бы малыша – вместе со мной и остальными детьми, если бы знали, что им это позволено.

Брианна почувствовала, как сжался желудок, и покрепче прижала к себе предмет их обсуждения.

– Каким надо быть идиотом, чтобы верить в такое? – вопросила она. – Не говоря уж о том, чтобы упоминать об этом вслух.

– Не говоря уж о том, чтобы это совершить, ты хочешь сказать. – Марсали оставила ткацкий станок и наклонилась, чтобы прижать Анри-Кристиана к груди для кормления. С согнутыми коленками его тело было чуть ли не в два раза меньше обычного ребенка, и с его круглой большой головой, покрытой темными волосами… Брианна вынуждена была признать, что выглядит он странновато.

– Па сказал пару слов здесь и там, – заговорила Марсали. Ее глаза были закрыты, и она медленно покачивалась взад-вперед, крепче прижимая к себе ребенка. – Если бы не это… – Ее тонкое горло резко дернулось, когда она сглотнула.

– Папа, папа, пойдем! – Джем нетерпеливо задергал Роджера за рукав, утомленный серьезным разговором взрослых.

Роджер обеспокоенно смотрел на Марсали, его худое лицо выражало тревогу. Джем заставил его моргнуть и посмотреть вниз, на своего вполне нормального сына. Он прочистил горло.

– Хорошо, – сказал он и взял машинку Германа. – Ну, смотрите. Здесь линия старта…

Брианна коснулась руки Марсали. Она была тонкой, но сильной, гладкая кожа золотилась от летнего солнца, усеянная крошечными веснушками. Ее вид, такой маленькой, но смелой заставил ее часто заморгать.

– Они прекратят, – зашептала она. – Они поймут…

– Может, и так. – Марсали подхватила младенца за розовые ягодицы и прижала еще крепче. Глаза она по-прежнему не открывала. – А может, нет. Но если Фергус с Германом, ему придется быть поосторожнее с драками. Мне совсем не хочется, чтобы его убили, да?

Она склонила голову к ребенку, приступая к кормлению и явно не расположенная обсуждать эту тему дальше. Брианна неловко потрепала ее за руку и села за ткацкий станок. Конечно, она слышала разговоры. По крайней мере, часть их. Особенно сразу после рождения Анри-Кристиана, которое шокировало весь Ридж. Кроме искреннего сочувствия, скоро появились разные сплетни о недавних событиях и о том, что за напасть могла их вызвать – начиная с нападения на Марсали и поджога солодовни, заканчивая похищением Клэр, резней в лесу и рождением карлика. Бри краем уха слышала, как одна недалекая девушка говорила: «Колдовство, а вы чего хотели?» Брианна резко обернулась и наградила ее таким взглядом, что та побледнела и ретировалась вместе с двумя подругами. Однако пройдя несколько метров, мерзавка оглянулась, и все трое мерзко захихикали.