Лиззи, сидевшая рядом со мной, взяла один из них и намазала его маслом. Я с удовлетворением заметила, что у нее тоже вполне здоровый вид – на щеках румянец. Как бы то ни было, нужно будет не забыть взять у нее кровь, чтобы проверить активность малярийных паразитов. Я это проверну, когда она будет без сознания. Нет никакой возможности узнать ее точный вес, к сожалению, но она навряд ли весит больше семи стоунов[105], хрупкое создание.

Теперь Роджер и Бри на другой чаще весов… Роджер должен весить по крайней мере сто восемьдесят пять фунтов[106], Бри, наверное, сто пятьдесят[107]. Я взяла кекс, обдумывая, как лучше все устроить. Роджер, разумеется, согласится на это, если я его попрошу, но Бри… Здесь нужно проявить осторожность. В десять лет ей удалили гланды под наркозом, и все это ей не очень понравилось. Если она узнает, что я задумала, и станет высказываться на эту тему, то может спугнуть остальных подопытных кроликов.

Окрыленная своим успехом в изготовлении эфира, я не подумала о том, насколько сложно будет проверить мое изобретение на практике. Мистер Кристи вполне мог быть упрямым засранцем, как Джейми иногда его называл, но он был не одинок в своем неприятии перспективы внезапно оказаться без сознания.

Мне казалось, что отсутствие боли по умолчанию желанно, но не для людей, которые никогда с этим не сталкивались. У них не было подходящего контекста, в который они могли бы поместить такой опыт, и хотя они вряд ли считали эфир папистскими проделками, предложение целиком избавиться от боли расходилось с представлениями о священном устройстве мира.

К счастью, Бобби и Лиззи были целиком мне преданы, так что я была убеждена, что мне удастся уговорить их – или применить тонкую манипуляцию – на эксперимент. Если позже они отзовутся об этом положительно… Но отношения с арендаторами – это только полдела.

Моя идея была вызвана необходимостью испробовать эфир на нескольких субъектах, скрупулезно описывая результаты. Испуг перед рождением Анри-Кристиана продемонстрировал мне, насколько безалаберна была моя подготовка. Мне нужно было понимать, в какой пропорции с весом использовать эфир, насколько длительный эффект бывает от разных доз и какова глубина наркоза. Последнее, чего бы мне хотелось, – это проводить полостную операцию и, будучи по локоть в чьих-нибудь кишках, обнаружить, что пациент с воплем очнулся.

– Вы снова это делаете, мэм. – Бобби, неспешно уплетая ужин, изогнул бровь и сузил глаза, глядя на меня.

– Что? Что делаю? – Я изобразила невинность, принимаясь за кусок пирога со свининой.

– Наблюдаете за мной. Как удав за кроликом перед тем, как наброситься на него. Так ведь? – обратился он к Лиззи.

– Да, так, – согласилась Лиззи, лукаво мне улыбаясь. – Но так уж она смотрит. А из тебя получится большой кролик, Роджер. – Будучи шотландкой, она произнесла это слово с сильным акцентом, заставив Бобби рассмеяться и поперхнуться кексом.

Миссис Баг заботливо похлопала его по спине, Бобби судорожно глотал воздух с покрасневшим лицом.

– Ну, что стряслось с ним на этот раз? – спросила она, обойдя его и c подозрением сощурив глаза. – У тебя опять запоры, парень?

– Опять? – спросила я.

– О нет, мэм, – прохрипел он. – Боже упаси! Это было только раз, когда я наелся неспелых яблок. – Он поперхнулся, закашлялся и выпрямился, прочищая горло.

– Прошу вас, мы можем не говорить о моем кишечнике, мэм? – попросил он жалобно. – Хотя бы за завтраком.

Я чувствовала, как Лиззи рядом со мной затряслась от беззвучного смеха, но она при этом скромно смотрела в свою тарелку, чтобы не смущать Бобби еще сильнее.

– Ну конечно, – сказала я с улыбкой. – Я надеюсь, ты задержишься у нас на пару дней, Бобби?

Он приехал днем раньше, привезя с собой обычный набор газет и писем от лорда Джона вместе с восхитительным подарком для Джемми – музыкальной табакеркой, присланной из Англии стараниями сына лорда Джона, Уилли.

– О да, мэм, – заверил он меня с набитым кексом ртом. – Его светлость сказал, что я должен привезти письмо от мистера Фрэзера, значит, мне нужно его дождаться, так ведь?

– Конечно. – Джейми с Йеном отправились к чероки неделю назад, скорее всего, им понадобится еще не меньше недели – довольно времени для моих экспериментов.

– Я могу что-то сделать для вас, мэм? – спросил Бобби. – То есть я хочу сказать, что я здесь, а мистер Фрэзер и мистер Йен нет. – В его голосе звучало удовлетворение – он отлично ладил с Йеном, но не было сомнений в том, что он ни с кем не желал делиться вниманием Лиззи.

– Вообще-то да, – отозвалась я, накладывая себе каши. – Раз уж ты упомянул об этом, Бобби…

К тому моменту, когда я закончила излагать свои планы, Бобби все еще выглядел здоровым, но уже не таким цветущим.

– Усыпить меня, – неуверенно повторил он. Он искоса взглянул на Лиззи, у которой на лице тоже было написано некоторое сомнение, но она слишком привыкла выполнять странные просьбы, чтобы протестовать.

– Ты уснешь совсем ненадолго, – заверила я его. – Скорее всего ты даже не заметишь.

Лицо его выражало скептицизм, и я видела, как он ищет какую-нибудь отговорку. Однако я предвидела такое развитие событий и достала свой козырь.

– Это не только для меня, чтобы я могла измерить дозу. Я не могу оперировать и контролировать наркоз одновременно. По крайней мере, это будет непросто. Мальва Кристи будет мне помогать, ей нужна практика.

– О, – произнес Бобби задумчиво. – Мисс Кристи. – По его лицу промелькнуло легкое мечтательное выражение. – Что ж, мне не хотелось бы подвести мисс Кристи.

Лиззи издала один из тех коротких и глубоких гортанных шотландских звуков, который умудрился вместить в себя усмешку, презрение и отчетливое неодобрение.

Бобби недоуменно взглянул на нее, кусочек пирога застыл на вилке.

– Ты что-то сказала?

– Кто, я? – отозвалась она. – Конечно, нет.

Она резко поднялась, держа перед собой фартук, аккуратно стряхнула крошки в очаг и повернулась ко мне.

– Когда вы думаете этим заняться? – спросила она требовательно, добавив красноречивое «мэм».

– Завтра утром. Процедуру нужно проводить на голодный желудок, так что мы сделаем все до завтрака.

– Отлично! – сказала она и промаршировала на выход.

Бобби моргнул ей вслед и недоуменно повернулся ко мне.

– Я что-то сказал?

Мы с миссис Баг понимающе переглянулись.

– Ничего такого, парень, – сказала она, накладывая ему еще яичницы. – Ешь-ка. Тебе понадобятся силы.

* * *

По моей инструкции Брианна с ее ловкими руками сделала маску из дубовых щепок. Это была достаточно простая конструкция: нечто вроде двойного каркаса, скрепленного так, чтобы половинки можно было разъединить и в середину поместить слой ткани, а затем скрепить снова. Эта штука напоминала бейсбольную маску кетчера, которая закрывает нос и рот.

– Капни столько эфира, чтобы материя полностью пропиталась и стала влажной, – инструктировала я Мальву. – Нам нужен быстрый результат.

– Да, мэм. О, пахнет странно, правда? – Она начала капать эфир в маску, чуть отвернув лицо в сторону и осторожно принюхиваясь.

– Да. Осторожно, не вдыхай слишком много сама, – сказала я. – Не хотелось бы, чтобы ты отключилась прямо посреди операции.

Она рассмеялась, но послушно держала маску на расстоянии вытянутой руки.

Лиззи храбро согласилась быть первой, очевидно, с намерением переключить внимание Бобби с Мальвы на себя. Трюк сработал. Она лежала беспомощная, без чепца, ее мягкие светлые волосы соблазнительно рассыпались по подушке, а Бобби сидел рядом и трогательно держал ее за руку.

– Ну что ж, начнем. – У меня были минутные песочные часы – лучший вариант из имеющихся, чтобы отмерять время. – Осторожно положи маску ей на лицо. Лиззи, просто глубоко вдохни и считай со мной. Раз… Два… Боже, до чего быстрый эффект, верно?

Девушка сделала один глубокий вдох – ее грудь заметно поднялась, а на выдохе обмякла, как мертвая камбала. Я спешно перевернула песочные часы и подошла измерить ее пульс. Он был в норме.

– Подожди немного. Ты почувствуешь, когда она начнет приходить в себя – нечто вроде вибрации в теле, – объясняла я Мальве, одновременно наблюдая за Лиззи и за временем. – Положи руку ей на плечо… Вот здесь, чувствуешь?

Мальва кивнула, буквально подрагивая от нетерпения.

– Добавь две-три капли.

Она исполнила мое указание, затаив дыхание, и Лиззи с легким вздохом, похожим на то, как воздух выходит из проколотой шины, снова провалилась в наркотический сон.

Голубые глаза Бобби стали абсолютно круглыми, но он по-прежнему яростно цеплялся за руку Лиззи.

Я измерила время до пробуждения еще раз или два, а потом позволила Мальве погрузить ее в более глубокий сон. Я держала скальпель наготове и тут же уколола палец Лиззи. Бобби судорожно вдохнул, когда на поверхности показалась кровь, переводя обеспокоенный взгляд с алой капли на безмятежное лицо девушки и обратно.

– Почему она ничего не чувствует? – воскликнул он. – Посмотрите, у нее ни один мускул не дернулся.

– Именно так, – отозвалась я с чувством глубокого удовлетворения. – Она ничего не будет чувствовать, пока не очнется.

– Миссис Фрэзер говорит, мы можем всерьез кого-нибудь разрезать, – проинформировала Бобби Мальва. – Добраться до той части, которую нужно вытащить, и пациент ничегошеньки не почувствует!

– Ну, по крайней мере до того момента, когда человек придет в себя, – довольно подтвердила я. – После, к сожалению, они почувствуют боль. Но это на самом деле удивительная вещь, – добавила я мягче, глядя в отсутствующее лицо Лиззи.

Я оставила девушку под наркозом, пока проверяла свежий образец крови, а затем сказала Мальве снять маску. Меньше чем через минуту ее веки задрожали. Она с любопытством огляделась вокруг и повернулась ко мне.

– Когда вы думаете начать, мэм?

Несмотря на заверения Бобби и Мальвы, что она по всем признакам выглядела мертвее мертвого последнюю четверть часа, Лиззи отказывалась верить в это, заявляя, что такого быть не могло. При этом объяснить саднящий палец и следы свежей крови она не могла.

– Ты помнишь маску у тебя на лице? – спросила я. – Помнишь, как я сказала тебе сделать глубокий вдох?

Она неуверенно кивнула.

– Да, помню. И помню, что на секунду почувствовала, будто задыхаюсь. Но в следующее мгновение я увидела, как вы все смотрите на меня.

– Что ж, похоже, единственный способ убедить ее, это продемонстрировать все наглядно, – сказала я, улыбаясь трем раскрасневшимся юным лицам. – Бобби?

Бобби, страстно желающий продемонстрировать Лиззи, как обстояло дело, запрыгнул на стол и послушно лег, хотя вена на его тонкой шее часто пульсировала, пока Мальва капала эфир в маску. Он сделал глубокий судорожный вдох, когда она накрыла его лицо. Чуть нахмурившись, он сделал еще один, и еще, и наконец обмяк. Лиззи ошарашенно прижала руки ко рту.

– Иисус, Иосиф и Мария! – воскликнула она.

Мальва захихикала, наслаждаясь произведенным эффектом. Лиззи посмотрела на меня круглыми от изумления глазами, потом обратно на Бобби. Склонившись к его уху, она позвала его по имени – безрезультатно, потом подхватила его руку и осторожно потрясла. Рука безвольно задергалась от ее усилий. Она тихонько вскрикнула и оставила попытки. Лиззи выглядела довольно взволнованной.

– Он больше не может проснуться?

– Не проснется, пока мы не уберем маску, – надменно ответила ей Мальва.

– Да, но не нужно никого держать под наркозом дольше необходимого, – добавила я. – Слишком долгая анестезия вредит пациентам.

Мальва послушно позволила Бобби вернуться на грань сознания, а затем еще несколько раз погрузила в глубокий сон. Я тем временем делала замеры времени и дозы. Во время последнего замера я подняла глаза и увидела, что она напряженно и настойчиво всматривается в лицо Бобби, как будто сосредотачиваясь на чем-то. Лиззи ушла в противоположный угол комнаты и села на табурет, заплетая волосы в косу, чтобы убрать их под чепец. Очевидно, вид Бобби без сознания внушал ей тревогу.

Я встала и забрала маску у Мальвы из рук, откладывая ее в сторону.

– Отличная работа, – сказала я негромко. – Спасибо.

Она покачала головой, лицо ее сияло.

– О, мэм! Это было… Я никогда не видела ничего подобного. Это такое чувство! Как будто мы убили его, а потом воскресили. – Она развела руки в стороны, глядя на них полубессознательно, как будто удивляясь, как ей удалось сотворить такое чудо. Потом она сжала ладони в маленькие кулачки и заговорщицки улыбнулась мне.