– Мира. – Что ж, по меньшей мере, у нее было имя. Я откинулась назад, задумчиво постукивая башмаком по земле. – Ты хотел ее увидеть. Значит, в итоге этого не произошло?

Он снова покачал головой, и я увидела, как на его пыльные домотканые штаны упала слеза.

– Нет, мэм, – сказал он задушенным голосом. – Я не мог, она умерла.

– Боже, – отозвалась я тихо. – Мне так жаль. – Слезы падали ему на колени, оставляя следы на материи, плечи тряслись, но он не издал ни звука.

Я обняла его, крепко прижав к своему плечу. Его волосы были мягкими и упругими, кожа горела там, где его висок прижимался к моей шее. Я чувствовала беспомощность – он был слишком взрослым, чтобы его могли утешить прикосновения, и, наверное, слишком юным, чтобы прислушаться к словам. Я ничем не могла помочь ему, кроме как обнять. Он обхватил меня за талию и сидел так еще несколько минут после того, как его слезы иссякли. Я продолжала прижимать его к себе, тихонько похлопывая по спине, и одновременно наблюдала за дрожащей на ветру виноградной лозой, обвивающей изгородь, – не идет ли кто-нибудь в сторону моего сада. В конце концов Манфред вздохнул, отпустил меня и выпрямился. Я пошарила в карманах в поисках носового платка и, не найдя его, стянула с себя фартук и отдала его парню, чтобы он мог вытереть лицо.

– Тебе не обязательно жениться прямо сейчас, – сказала я, когда он снова овладел собой. – Будет правильней повременить немного, пока… затянутся раны. Мы можем найти какой-нибудь предлог, чтобы отложить свадьбу. Я поговорю с Джейми…

Но он замотал головой, слезы уступили место решимости.

– Нет, мэм, – сказал он тихо, но отчетливо. – Я не могу.

– Почему?

– Мира была шлюхой, мэм. Она умерла от французской болезни.

Он посмотрел на меня, и за глубокой печалью я увидела в его глазах ужас.

– Думаю, я заразился.

* * *

– Ты уверена? – Джейми опустил на землю копыто, которое обтачивал, и холодно посмотрел на Манфреда.

– Я уверена, – кисло ответила я. – Я заставила Манфреда продемонстрировать мне доказательства. На самом деле я даже взяла с язв соскоб, чтобы проверить все под микроскопом. После этого я сразу привела его к Джейми, едва дождавшись, пока он застегнет штаны.

Джейми пристально смотрел на Манфреда, явно раздумывая, что именно сказать. Манфред, красный как рак от признания и последующего осмотра, не в силах выдержать этот василисков взгляд, опустил глаза вниз, на лежащий на земле обрез копыта, который напоминал полумесяц.

– Мне очень жаль, сэр, – бормотал он. – Я… Я не хотел.

– Надо полагать, вряд ли кто такого хочет, – ответил Джейми. Он глубоко вздохнул и издал утробный рычащий звук, от которого Манфред сжался и попытался втянуть голову в плечи, пытаясь спрятаться в собственной одежде, как если бы внезапно превратился в черепаху.

– Но он поступил правильно, – заметила я, пытаясь как-то сгладить ситуацию. – Я имею в виду сейчас – он сказал правду.

Джейми фыркнул.

– Ну, он не стал бы заражать крошку Лиззи, так? Это было бы куда хуже, чем просто связаться со шлюхой.

– Думаю, иные мужчины предпочли бы молчать о таком, надеясь на авось.

– Да, иные бы так и поступили. – Джейми сузил глаза, глядя на Манфреда, явно ища доказательств тому, что последний мог вполне подойти под описание такого злодея.

Гидеон, которому не нравилось, когда занимались его копытами, и который по этой причине был не в духе, тяжело переступил ногами, чуть не наступив на Джейми. Жеребец дернул головой и издал глубокий рокочущий звук, который отдаленно напоминал недавний рык Джейми.

– Ну что ж. – Джейми отвел взгляд от Манфреда и схватил Гидеона под уздцы. – Отведи его домой, саксоночка. Я закончу здесь и вернусь с Джозефом, тогда решим, как быть дальше.

– Ладно. – Я замялась, сомневаясь, стоит ли заводить разговор в присутствии Манфреда. Я не хотела слишком его обнадеживать, пока не взгляну на соскоб под микроскопом. Спирохеты сифилиса сложно спутать с чем-то другим, но у меня не было маркера, который позволил бы разглядеть их в простой оптический микроскоп, какой был у меня. И хотя у меня были основания думать, что мой домашний пенициллин справится с инфекцией, я не смогу узнать этого наверняка, если не увижу, что спирохеты исчезли из крови. Я ограничила себя фразой:

– Имей в виду, у меня есть пенициллин.

– Я это прекрасно знаю, саксоночка. – Джейми метнул мрачный взгляд с Манфреда на меня. Я дважды спасала ему жизнь с помощью пенициллина, но процесс его не очень воодушевлял. По-шотландски хмыкнув, он снова поднял огромное копыто Гидеона, давая понять, что разговор окончен.

Манфред выглядел ошарашенным и по дороге домой не проронил ни слова. В дверях хирургической он замешкался, тревожно разглядывая ее содержимое, – от сияющего микроскопа к открытому ящику с хирургическими инструментами, а затем в сторону стоящих рядком накрытых чаш, в которых я выращивала колонии пенициллина.

– Входи, – сказала я, но была вынуждена развернуться и потянуть его за рукав, прежде чем он переступил порог. До меня дошло, что прежде он не бывал в хирургической: до дома Макгилливреев отсюда было добрых пять миль, и фрау Макгилливрей сама отлично справлялась с легкими недугами в своей семье.

В настоящий момент я не испытывала особенного сочувствия к Манфреду, но дала ему табурет и спросила, не хочет ли он чашечку кофе. Я подумала, что, пожалуй, можно было бы предложить парню напиток покрепче перед разговором с Джейми и мистером Уэмиссом, но потом решила, что лучше будет, если голова у него останется ясной.

– Нет, мэм, – сказал он и сглотнул, побледнев. – Я хочу сказать, нет, спасибо.

Он выглядел необыкновенно юным и очень испуганным.

– Теперь закатай рукав, пожалуйста. Я собираюсь взять у тебя немного крови, больно не будет. Так как ты познакомился с… эм… юной леди? Мира, так ее зовут?

– Да, мэм. – Его глаза наполнились слезами, когда я назвала ее имя: видимо, он действительно любил ее, бедный мальчик… или думал, что любил.

Он встретил Миру в таверне Хиллсборо. Она казалась особенной, сказал он, и была очень хорошенькой. Когда девушка попросила молодого оружейника заказать ей стакан джина, он согласился, чувствуя себя польщенным.

– В общем, мы немного выпили вместе, и она смеялась надо мной, и… – Он, похоже, не мог объяснить, что происходило после, но наутро он проснулся в ее постели. Это окончательно решило дело, он увлекся и впоследствии хватался за любой предлог, чтобы заехать в Хиллсборо.

– Долго длился этот роман? – спросила я с любопытством.

За неимением нормального шприца для забора крови, я просто проткнула вену на сгибе его локтя ланцетом и подставила маленькую бутылочку.

Судя по всему, добрых два года.

– Я знал, что не смогу жениться на ней, – горячо объяснял он. – Meine Mutter никогда бы… – Он прервался, вдруг замерев, как кролик, заслышавший лай гончих неподалеку. – Gruss Gott! – воскликнул он. – Моя мать!

Меня и саму очень интересовала эта часть истории. Уте Макгилливрей вряд ли будет рада узнать, что ее гордость и отрада, ее единственный сын, заразился стыдной болезнью, да еще такой, которая приведет к разрыву помолвки, которую Уте так долго устраивала, и скорее всего к скандалу, о котором будет знать вся округа. Тот факт, что вообще-то это смертельно опасная болезнь, вероятно, окажется второстепенным.

– Она убьет меня! – сказал он, соскальзывая со стула и торопливо раскатывая рукав.

– Скорее всего нет, – заметила я мягко. – Хотя, должно быть…

В этот момент глубокого душевного напряжения открылась задняя дверь и послышались голоса в кухне. Манфред застыл, темные кудри тревожно дрогнули. Тяжелые шаги застучали по коридору в сторону хирургической, и он, перескочив через всю комнату, перекинул ногу через подоконник и бросился в лес, как олень.

– А ну-ка верни сюда свою глупую задницу! – завопила я в открытое окно.

– Чью задницу, тетушка? – Я повернулась, чтобы увидеть, что шаги принадлежали Йену, – они были тяжелыми, потому что он нес на руках Лиззи Уэмисс.

– Лиззи! Что случилось? Сюда, положи ее на стол. – Я сразу же поняла, что произошло: вернулась малярийная лихорадка. Девушка была без сознания, но тряслась в ознобе, безвольное тело дрожало, как желе.

– Я нашел ее в сыроварне, – сказал Йен, осторожно укладывая Лиззи на стол. – Глухой Бердсли выскочил из ниоткуда, как будто дьявол за ним гнался, увидел меня и втащил внутрь. Она лежала на полу, рядом с опрокинутой маслобойкой.

Это было очень тревожным симптомом: у Лиззи не было приступов некоторое время, но вот уже второй раз малярия обрушивалась на нее внезапно, вызывая почти мгновенный обморок, так что она не могла даже самостоятельно обратиться за помощью.

– Верхняя полка буфета, – скомандовала я Йену, спешно переворачивая Лиззи на бок и распуская шнуровку на платье. – Голубоватая банка… нет, большая.

Он без лишних вопросов схватил ее и открыл крышку, передавая мне.

– Господи, тетя! Что это? – Он сморщил нос от запаха мази.

– Среди прочего желчные ягоды и кора хинного дерева в гусином жире. Возьми немного и начинай втирать ей в ступни.

С озадаченным видом он аккуратно зачерпнул порцию серо-фиолетового крема и начал делать, как я сказала. Маленькая голая ступня Лиззи потерялась между его крупных ладоней.

– С ней все будет в порядке, как ты думаешь, тетя? – Он тревожно вглядывался в лицо девушки. Вид Лиззи обеспокоил бы кого угодно – кожа сероватого, сывороточного оттенка, все тело настолько расслаблено, что нежные щеки вибрируют от озноба.

– Скорее всего. Закрой глаза, Йен. – Я расслабила застежки и завязки и сняла с девушки платье, нижние юбки, мешочек для мелочей и корсет. Перед тем как стянуть рубашку, я накинула на нее плохонькое одеяло, – у Лиззи было всего две рубашки, будет жаль испортить одну из них мазью.

Йен послушно зажмурился, но продолжал методично втирать мазь в ее ноги. Между сдвинутых бровей у него залегла морщинка, выражение озабоченности на мгновение сделало его невероятно похожим на Джейми.

Я подвинула банку к себе, достала немного мази и, засунув руки под одеяло, стала растирать тонкую кожу подмышек, спины и живота. Я четко ощущала контуры ее печени, крупная твердая масса под ребрами. Она была увеличена и, судя по тому, как Лиззи морщилась, довольно чувствительна – там совершенно точно шел воспалительный процесс.

– Можно мне открыть глаза?

– О! Да, конечно. Втирай выше в ноги, пожалуйста, Йен. – Подвигая банку обратно к нему, я заметила какое-то движение в дверях: там, ухватившись за косяк и не сводя глаз с Лиззи, маячил один из близнецов Бердсли. Это, должно быть, Кеси – Йен сказал, глухой Бердсли прибежал за помощью.

– С ней все будет в порядке, – сказала я ему, повысив голос. Он кивнул мне и, бросив горящий взор на Йена, исчез.

– На кого ты тут кричала, тетя Клэр? – Йен поднял на меня глаза, пытаясь одновременно поддержать со мной светский диалог и сохранить положение Лиззи благопристойным. Одеяло было отогнуто, и его большие руки втирали мазь в кожу над ее коленом, большие пальцы повторяли изгибы коленной чашечки, кожа Лиззи казалась такой тонкой, что сквозь нее как будто просвечивал жемчуг кости.

– На кого? О, это был Манфред Макгилливрей, – ответила я, вдруг вспомнив все, что случилось до этого. – Черт! Кровь! – Я подскочила, торопливо вытирая руки о передник. Слава богу, я закупорила бутылочку – кровь внутри по-прежнему была жидкой, но долго это не продлится.

– Займись, пожалуйста, ее руками, Йен, ладно? Мне нужно с этим быстро разобраться.

Он послушно подвинулся, чтобы выполнить, что я попросила. Я тем временем торопливо капала кровь на предметные стекла, проводя по каждому чистым стеклом, чтобы получился мазок. Какой маркер может сработать на спирохетах? Неизвестно. Нужно пробовать все.

Я сбивчиво объяснила Йену, в чем дело, пока вытаскивала бутылки с маркерами из шкафа, делала растворы и помещала в них предметные стекла.

– Сифилис? Бедный парень, он, наверное, сходит с ума от страха. – Йен убрал руку Лиззи, блестящую от мази, под одеяло и осторожно укутал девушку.

Сначала меня удивило его сочувствие, но потом вспомнила причину. Йен подвергался опасности заражения сифилисом несколько лет назад, когда его похитила Гейлис Дункан. Я не была уверена, что он болен, но пролечила его остатками моего пенициллина из двадцатого века, на всякий случай.

– Ты не сказала ему, что можешь вылечить его, тетя?

– У меня не было такой возможности. Хотя, честно говоря, я не уверена, что могу. – Я уселась на табурет и взяла другую руку Лиззи, проверяя ее пульс.