Путешествие было не из приятных. Нина постоянно находилась в корзине, за исключением кратких минут, когда ей нужно было оправиться или поесть. А это можно было сделать только в очень уединенных местах. Потом ей пришлось переодеться в мужскую одежду там, где их ждали Джулио и его люди. Они отпустили верблюдицу на волю, а Нина надела мужские штаны, рубашку и большую куртку, убрав волосы под сомбреро. В таком виде, вымазав керосином и грязью лицо, она добралась до Залива вместе с остальной компанией.

До того, как они наконец сели на пароход и поплыли по Заливу, у него не было времени для поцелуев и объятий. Они не могли сказать друг другу о своей любви. У них не было возможности отпраздновать побег Нины. Они лишь благодарили Бога, что он спас их дитя, несмотря на все испытания, выпавшие на долю матери.

Теперь у них появилась возможность наверстать упущенное. Ведь они едва не потеряли друг друга. Нина и Клей заперлись в своей каюте. Они мылись в ней, ели в ней и даже не выходили на палубу, чтобы полюбоваться морским видом. Сколько раз они занимались любовью за последние сутки? Нина не смогла бы ответить на этот вопрос. Она прильнула к Клею и поцеловала его в шею.

— Больше не поедешь на побережье без меня, — сказала она. — Больше я тебя никуда одного не отпущу.

Клей дотронулся до ее лица.

— Иногда мне придется уезжать, Нина. Однако опасность миновала. Жаль Эмилио, но теперь уже никто нас не побеспокоит. В Мексике нам ничто не грозит.

— И все же не уезжай от меня далеко.

Ее черные глаза молили его. Клей поцеловал ее в полные губки и слегка коснулся их языком.

— Не уеду. По крайней мере, долго пропадать не буду. А пока не родится ребенок, постоянно буду с тобой.

— Жаль, что теперь ты не сможешь покинуть Мексику, любимый.

— Я полюбил ее, Нина. Мне нравится ее народ. Кроме того, мне все равно, где жить, лишь бы ты была со мной.

Она прикоснулась к его волосам, внимательно посмотрела в его голубые глаза.

— Эмилио говорил, что ты не приедешь за мной. Он говорил, что ты женился на мне лишь для того, чтобы завладеть землей.

— Что ж, Эмилио ошибался, не так ли? Я занимался этим ранчо для тебя, а не для себя. Это было твоей мечтой, еще до того, как ты повстречала меня. Когда-нибудь у нас будет очень большое ранчо, которое мы оставим нашим детям. Теперь я считаю себя мексиканцем.

Нина улыбнулась.

— Ты? Мой голубоглазый офицер? Ты мексиканец? — В ее глазах показались слезы. — Из-за меня мой любимый разыскивается как преступник в своей стране. Сказано, что женщина должна прилепиться к своему мужу, но в нашем случае ты покинул родину ради меня.

— Мы принадлежим лишь друг другу, Нина. Где бы мы ни жили, мы будем вместе. Если что-то произойдет в Мексике, поедем в другое место.

— Да, моя жизнь. — Она улыбнулся открытой улыбкой. — Никогда не думала, что верблюд может спасти мне жизнь.

Клей улыбнулся ей в ответ.

— Надеюсь, что наша верблюдица еще долго проживет на свете. Не хотелось мне ее отпускать, но она выживет. Верблюды — живучие твари.

Нина прижала палец к его губам.

— Да, ты тоже живучий, гринго. Ты сильный и уверенный в себе человек. Я люблю тебя больше жизни.

Клей наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Потом обнял Нину, не веря в то, что лежит с ней в одной кровати и держит ее в руках.

— Я люблю тебя, — прошептал Клей.

* * *

Радуясь в душе, майор Келлер выслушал историю, рассказанную ему рейнджером Джорджем Тиббсом, с трудом сдерживая смех. Около года назад Келлер отрицал, что знает о приказе на перевод Нины Хуарес в Техас. Так как шериф из Санта-Фе никак не мог вспомнить имени того лейтенанта, майор не собирался напоминать его ему. Дело было прекращено. Нина исчезла с этим военным, вот и все.

Теперь ее имя всплыло вновь. Голубоглазый мужчина, разъезжающий на верблюде и уверяющий всех, что он араб, опять помог Нине Хуарес избежать наказания. Рейнджер сказал, что эта женщина была беременна. Не от Клея ли? Келлер в этом не сомневался. Что там на самом деле с ними случилось, майор, возможно, так никогда и не узнает. Он понимал лишь одно: если Клей Янгблад считает, что ради этой женщины стоит рисковать жизнью и репутацией, то это необыкновенная женщина.

— Ничем не могу помочь вам, мистер Тиббс, — сказал он рейнджеру. — Мы многих верблюдов отпустили на волю. Конгресс сейчас занят подготовкой к гражданской войне, и наш эксперимент с верблюдами не получил финансовой поддержки, на которую мы рассчитывали. Любой человек мог бы воспользоваться этим верблюдом. Но, разумеется, это не дело рук военного.

— Но многие ли могут обращаться с верблюдами?

Келлер пожал плечами.

— Арабы могут делать это. Некоторые из них остались здесь. Черт, может быть, этот человек вовсе и не выдавал себя за араба. Возможно, он просто похитил эту женщину. Вы знаете, у арабов свои понятия о женщинах. Может быть, эта мексиканка подумала, что ей лучше удрать с арабом, чем оправиться на виселицу.

Тиббс хмуро посмотрел на майора.

— Я в это не верю. Если бы это был настоящий араб, то он не бросил бы своего верблюда.

— Черт возьми, но ведь он знал, что вы будете его искать. Почему бы ему и не бросить верблюда? — Келлер встал. — Боюсь, что не смогу помочь вам, мистер Тиббс. Извините. Я полагаю, что вы и ваши рейнджеры проиграли это дело. — Глаза Келлера засверкали. С недавнего времени между армией и рейнджерами существовала негласная конкуренция. И военные, и полицейские пытались доказать свое превосходство друг над другом. — Но невозможно всегда быть победителем, верно? — добавил Келлер шутливо.

Тиббс хмуро посмотрел на майора и вихрем вылетел из кабинета. Келлер подождал, когда за ним захлопнулась дверь, потом разразился громким смехом, тряся головой.

— Ты все еще отличный вояка, Клей Янгблад, — сказал он себе под нос. — Да поможет тебе Господь, где бы ты ни был, черт тебя побери!

* * *

Где-то на техасской равнине мирно паслась верблюдица, с любопытством разглядывая стадо бизонов, остановившееся неподалеку. Один из бизонов вдруг уставился на нее, как будто раздумывая, стоит ли напасть на странного зверя или оставить его в покое. В конце концов он начал заниматься своими делами, решив, что это странное, невиданное существо не представляет для бизонов никакой опасности. В конце концов, травы тут хватает и для бизонов, и для мустангов… хватит ее и для смешной длинношеей твари с выпуклыми глазами. А может, это какая-то его дальняя родственница. Ведь у нее тоже горб.