– А я и не мечтал, стечение обстоятельств, всего лишь.

– Возможно итак. В любом случае, желаю удачи, в офисе я где-то буду до половины восьмого. А если задержишься, вот адрес, тут не далеко. – Взяв листок, он

быстро начиркал адрес. – Накормлю тебя мясом, кониной и молодым барашком. Вчера вечером завалил, три ведра баранины замариновал.

– Уже слюни бегут, – улыбался я.

– Ты знаешь, Колян, без мяса жизни своей представить не могу, как живут вегетарианцы? Ладно бабы, но а мужики? Что за мужик без мяса? В мясе сила! У нас тут все на мужике, хоть и я работаю в офисе, но без настоящей работы не могу, болею. Разве мужское, то по «клаве» пальцами стучать? Да штаны просиживать? Иногда даже без надобности, выйду, наколю дров, съем чашку жирного борща и к жене. А просидишь весь день у компа, забьешь голову всякой ***ней, какая жена? Жить не хочется. Весной куплю трактор и земли возьму, с сыновьями буду строить кошары. Уйду я, десять лет в жопу, шесть в Красноярске в институте, и здесь сейчас, ради чего все это? Разве нужно здесь людям то, чем я занимаюсь. На хер им «Тайфун», «Эльдорадо», «Алпи» и прочие? На *** нам этот пластмасс и синтетика? Лично мне нужно земля, тайга. Семье моей – моя забота, любовь.

– Согласен, – макая очередной кусочек мяса в соус, говорил я, – как мне кажется, здесь все по-другому. Здесь мужчина им и является, а там где глубоко проникла угрожающая всем потребительская жизнь – мужское начало изменяется до неузнаваемости, превращаясь в понт. Кругом ***мерение – у кого дороже часы, автомобиль, квартира, костюм, жена. Всё – деньги. И нет никого по-настоящему богатого и по-настоящему осчастливленного богатством. Самое страшное, что с этим ничего не поделаешь. Есть деньги, значит ты нормальный, нет их – значит ты чмо. Таковы реалии.

– Тут я вижу, вскоре ситуация будет аналогичной. А я буду баранов пасти, по мне лучше быть чабаном, чем быть обосранным менеджером, сисадмином, рекламщиком, пиарщиком и прочими гавнотерщиками.

– Нормально! – засмеялся я. – Я и есть тот самый гавнотёрщик.

– Ты нормальный мужик! Что мы можем? У многих ли есть выбор? Рождаемся, живем в таком мире, хотим того мы или нет, становимся частью сраного механизма.

– Верю, – согласился я. – Место нашего рождения, родители все решают за нас. Заложники обстоятельств.

Заголосил мобильный Оржака «На третий год ты поняла, что не видать Land Cruiser».

– Да, – ответил он, кто-то на том конце, что-то говорил. – Мне по херу, – выслушав, говорил он, – к вечеру свет должен быть везде, целую неделю они у тебя там ебут мозг…. Нет! Времени нет, пусть хоть до утра пашут, а к вечеру все должно светиться и гореть….Договорились?. Всё до связи.

– Всё всегда через жопу, – бросив телефон на стол, сказал он.

– Что за песня у тебя на звонке?

– А…., – взяв телефон, включил он всё ту же композицию. – Это «МРЗ», вроде питерская группа, вот ….слушай припев: «Вот тебе на брошки, вот тебе на духи, вот тебе на долгу память».

– Да, – смеялся я. – Какой на хер Куршавель, на даче сохнут грядки. -А вот…., – прибавляя громкости, смеялся он.

«Где-то под Тулой в гамаке тебе он только сниться». Благодаря Оржаку, парням из «МРЗ» в офис я зашел с гиперпозитивным настроением. Мой кофе так и стоял ни кем не тронутый, к кофеварке похоже никто не притрагивался тоже. Вероятно, все без исключения, а теперь включая меня, знают, что там не кофе, а приятно пахнущее дерьмо.

Я развалился на стуле, зашел на «мыло», Ира онлайн.

– Привет, – написал я.

– Привет, Зая, – молниеносно ответила она.

– Как ты? Что нового?

– Ничего нового, сегодня выходной, с девочками сходим куда-нибудь, у тебя что там?

– У меня прогулка и День Рождение, тоже типа выходной.

– С кем гуляешь?

– С временным Боссом.

– Мужик или баба?

– Женщина.

– И день рождение у нее?

– Нет, у жены моего коллеги.

– Весело короче.

– Не знаю еще, сейчас ты меня веселишь.

– Чем это?

– Типа ревностью.

– Я не ревную.

– Я тебя тоже.

– Замечательно!!!

– Поговорили.

– Я ушла.

– Давай.

С ее улыбающегося фото, легко преодолевая тысячи километров, лился яд, не причиняющий мне и малейшего вреда. Я написал ей: «Пойдешь тусить в компании волосатых подруг, яд сотри с губ», «Дебил», написала она. Я рассмеялся.

– Че ржешь? – оторвавшись от бумаг, спросил Оржак.

– Мочит тут одна мадам.

– Ясно, – ответил он, погружаясь в ворох бумаг.

«Ты же типа ушла» – написал я ей.

– Вот именно! Типа.

– Ира, ты что газуешь? У меня нет к тебе претензий.

– А какие вообще у тебя могут быть претензии?

– Я и говорю, НИКАКИХ!

– Вот именно, столько времени, а твой статус в моей жизни так и не понятен, ты думаешь, я буду ждать вечно? НЕТ!

– Наконец-то! – написал я. – О том статусе, что ты имеешь в виду, глупо говорить. Ты не готова и не способна создать что-то по-настоящему серьезное, во всяком случае, сейчас. А то, что ты не намерена меня ждать, мне известно давным-давно. Я и не требовал никогда от тебя этого, единственное чего я добивался – это искренности. Но твоя жизнь и искренность, вещи взаимоисключающие.

– Во всем виноват ты!

– Ну, а кто же еще?

– Вернешься, поговорим.

– Я давно жду этого, до встречи.

Она ничего не ответила, я сидел, пуская тоненькие струйки дыма в монитор, с которого смотрела она с фото, отмеченного сотнями поклонников. «Ты супер девочка!»,

«Неужели такие еще есть на нашей планете!»,

«Ты богиня!»,

«Я постелю весь мир у твоих ножек!»,

«Очаровашка»,

«Красотуля»,

«Вот это телочка».

Подобных комментариев сотни. Сотни пустых, ничего не содержащих комментариев, эти слова не содержат даже малейшей капли крови, писка души, только мертвая, густая сперма.

Шум опередил вошедших Юлю и Оксану.

– Будет вообще супер, – восторженно говорила Юля, – завтра они будут паром…

Они засмеялись.

– Коля, – улыбаясь, подошла ко мне Оксана, – мы сейчас смотрели не смонтированную съемку. Супер.

– Не сомневаюсь, под началом профессионалов, другого не могло быть.

– Все благодаря Юле, теперь и тут появиться один из крупнейших ритэйлеров России!

– Не разделяю твоего оптимизма, хоть убейте меня.

– Почему? – удивилась она.

– Долго придется говорить об этом, но если в двух словах. Я против того, что делает людей бездушными потребителями.

– Но другого быть не может, так устроена наша жизнь.

– На счет потребления да, но не все ее видят в том, что бы больше съесть, выпить, примерить, скопить.

– И я ее так не вижу.

– Рад слышать, но именно такого рода проекты, разжигают у людей глупое желание попробовать все. Быть, так сказать в центре, не отставать от других.

– А мне кажется, что такие торговые комплексы, помогают сократить время на поиски нужных вещей.

– Нет, они помогают заблудиться в ненужном, помогают вытеснить из нас поистине ценное, заполняя хламом, увлекая внимание на пустяки.

Юля сидела на том месте, где еще так недавно сидел «Носач», наблюдая за нами.

– Коля, – сказала она. – Время.

– В смысле? – не понял я. Оксана тоже взглянула на нее.

– В смысле, ваш моцион, – ответила она.

– Я готов!

– Я почти, – сказала Оксана, – заедим, я переоденусь, на таком каблуке, какие могут быть прогулки. Юля может быть, отчет подождет до завтра?

– Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня, – подняв палец, она проговорила эту глупость.

– Тогда едем, – взглянув мне в глаза, сказала Оксана.

– Едем, – ответил я, вставая.

Ярко светило солнышко, воздух прогрелся не по-осеннему. Всё и даже природа, была на нашей стороне.

– Погода исключительная, – захлопнув дверь, сказал я.

– Да, как будто специально.

– Почему же как будто? Именно специально.

Ничего не ответив, она посмотрела на меня. Только сейчас мне удалось увидеть мелкие морщинки у ее сказочно красивых голубых глаз. Эти морщинки делали ее лицо еще больше красивым, маленький нос, тонкие губы, мелкие, ровные зубы. Все это в купе, делало ее неповторимой.

Мы ехали молча по городу, заполненному солнцем и суетливыми людьми.

– Коля, – нарушила она молчание, – может включить музыку, посмотри, там есть диски.

– Таак, – сказал я, рассматривая футляры, «АТВ», «Ани Лорак», «Максим», «Муммий Троль», – а где же Стас?

– Нету, – сухо ответила она.

– Ну, тогда «Мумик».

Салон наполнил голос Лагутенко, под качественные аккомпанементы.

«Пристегнись наверно крепче

Я свою прибавлю скорость

Нас с тобой, твой друг не увидит вместе,

Мы ляжем по разные стороны полос».

– Лагутенко – красавчик! – сказал я.

– Мне тоже он очень нравиться, особенно старые альбомы.

– Только услышал его голос, как в памяти всплыло столько событий под, или же с песнями «Муммий Троля», помню Новый Год с 98 на 99 и в эту Новогоднюю ночь, мы огромной толпой пели «Инопланетный гость», сильно тогда перепили, чуть в милицию нас не забрали.

– В те годы, – не отрывая глаз от дороги, говорила она, – я тоже слушала его, но сходила с ума по «Music instructor», я занималась в детстве гимнастикой, а тут вдруг break danse стал популярным, и мы с подругой пошли учиться. Мы даже выступали, -засмеялась она, – я, Светка и три парня, наш коллектив назывался «Break hand». Были популярны в городе.

– Мне бы очень хотелось посмотреть, как ты танцуешь.

– Коль, не смеши, я давно так не танцевала и не собираюсь, а вообще танцевать я люблю. От танго я схожу с ума, но сама нё умею, и партнера нет, в ДК у нас тут обучают. Видно не судьба, поэтому смотрю по телевизору.

– Я смогу быть твоим партнером, – серьезно сказал я. – Правда, я как и ты не умею и вообще танцевать я не люблю, но танго совсем другое дело.

– Не серьезно все это, – грустно сказала она.

– Вполне серьезно, – ответил я, впитывая грусть, исходившую от нее.

Показался ее дом с высокой кованой оградой.

– Приехали! – прогнав грусть, радостно говорила она. – Зайдешь? Я быстро.

– Зайду.

На пороге улыбаясь, нас встретила все та же рыжеволосая Мария Петровна. Быстро отчеканив об успехах Сережи в школе, о хорошем аппетите у него, сделала то, это.

Лицо этой стареющей женщины излучало здоровье, о котором мечтают, желают близкие, то самое – Крепкое сибирское.

– Коля, пройди, – скидывая куртку, говорила она, – Мария Петровна приготовит тебе кофе, пока я переоденусь.

– Да, конечно! – подхватила она, – проходите в гостиную, я быстро.

Оксана быстро поднялась наверх, откуда донеслись радостные возгласы Сережи. Я сел в большое кресло, ощущая уют и теплоту этого жилища. В этом доме все естественно, нет ничего кричащего, ничего такого, чтобы отделяло от других, в этом доме нет пантов, как и в тех, кто населяет его.

Сквозь резные перила я заметил шпионившего за мной Сережу.

– Привет, Серега! – сказал я. – Спускайся.

Он отпрянул от перил на секунду, опять приблизился, всматриваясь в меня. Встал с колен и решительно зашагал ко мне. Спускаясь, он не отрывал взгляда, смотрел мне в глаза. Я встал, протянул ему руку.

– Привет!

– Привет! – ответил он, сжимая маленькими пальчиками мою, по сравнению с его, огромную кисть.

– Как дела? Садись, – рукой указал я на кресло напротив, – поговорим, или ты куда-то спешишь?

– Нет, я не спешу, – садясь в кресло, ответил он.

– Как в школе дела у тебя?

– Нормально, сегодня две пятерки получил по физре и русскому. А ты надолго к нам приехал?

– Не знаю, наверно скоро уеду, а что?

– Я хотел вам показать игры, у меня есть гонки и драки.

– А вон ты о чем! Давай, если мама твоя не будет против, завтра или послезавтра, мы смогли бы поиграть. У тебя какая приставка?

– Сони, третья!

– Круто!

– Мама и бабушка мне купили, – радостно говорил он. – В нашем классе только у двоих такие, у меня и Женьки Егорова….

Я слушал его, утопая в огромных синих глазах. Он рассказывал о гонках, в которых среди его знакомых ему не было равных, сопровождая свой рассказ движением рук и ног. В этом маленьком теле работал колоссальный, мощный двигатель. Его глаза, движение рук, настоящая улыбка, энергия гипнотизировали меня. Его рассказ, не содержащий в себе чего-то глубокого, заставляющего размышлять, настолько захватывал своей чистотой, что всё вокруг теряло очертания. Только он и его слова, легко проникающие в уши, нежно касающиеся коры головного мозга, расслабляющие ее, проникающие в сердце, растворялись в нем, выделяя приятное тепло.

Вошла Мария Петровна с чашкой кофе в руке.

– Сережа, ты что взъерошил все кресло! – ставя на столик кофе, строго сказала она.

– Поправлю, – ответил он с серьезным выражением лица, поразив меня.