– Колян, а наша соседка, что как ошпаренная? Сумочку схватила молча и ушла.

– Я точно ее не ошпарил, она сама себя ошпарила.

– Ты знаешь, сейчас хотел сказать: «Да хер на нее, ****ина». И тут же мысль, а сам-то я далеко ушел от нее. У меня же все чмыри, а я Д’Артаньян. Оказывается я такой же чмырь. Колян, ты мне дай чуть—чуть этой херни.

– Не вопрос. Тебе на пользу, главное, знай меру, перекуришь, будет грузить, два, три крапаля, за глаза.

– Да. Меру знать надо, с водкой быть честным, мне в меру пить не удавалось.

– Знаешь, Толян, у меня есть друг Юра, вот он бы тебе сейчас такую лекцию прочел о вреде алкоголя и о позитивном влиянии гашиша. Конечно, дым бессилен, если мертвое сердце и напрочь засранное сознание. В твоем случае все сложилось благополучно. Теперь я знаю еще одного человека, когда дым жестко встряхнул уснувшее сознание.

– Я сначала, – улыбнулся он, – и не понял, что меня прет, а ты ушел Наталья молчит, мне так тошно стало, все помню как фильм. Посмотрел на нее, она улыбается, и в глазах ее все вижу, там только ебля. Говорит мне что-то, а думает о другом, и я не слушаю ее, думаю о сыне и Аленке. Встал и ушел, она только рот открыла.

– Надо полагать, – засмеялся я, – она то ждала, что ты ей воткнешь. Но знаешь, она вчера хоть призналась в том, что у нее в башке *** и она не стыдиться этого.

– ***, – поправил он смеясь.

– Нет, именно ***, остальная часть тела ее мало интересует, поэтому мужчины видятся ей не иначе, как эрегированный член и не больше.

– Сто процентов! – смеялся он.

– Вот, – вспомнил я, – я же забыл тебе пиво взять.

– Не надо. Лучше давай повторим.

– Согласен.

После повторения мы, смеясь, вошли в купе. Наталья с серьезным видом тревожила свою память, вписывая в идиотский сканворд слова.

– Наталья, – говорил я, улыбаясь, – вы мне простите мою бестактность, дело в том, что я полагал наш вчерашний уговор об искренности и прямолинейности остался в силе. И поэтому…

– Ничего страшного, – улыбнулась она, как мне показалось искренне. – С утра у меня часто повышенная нервозность.

– Алкоголь, – вставил рядом севший с ней Толян.

– Молчал бы. Не сам ли спаивал меня.

– Сам, – улыбаясь ей, ответил он. – Извини, больше не буду.

– Кстати, предлагаю выпить вина, скоро мне выходить. Ну?

Толян пожал плечами, Наталья согласилась, и я незамедлительно отправился за вином. Без лишних проволочек я вернулся в купе с бутылкой вина и коробкой конфет. Толян сидел рядом с ней, поглощая жареную курицу, увидев меня, он улыбнулся жирными губами.

– Жрать хочу, оказывается.

– Не переусердствуй, – предупредил я.

Мои слова на мгновение остановили его челюсть, жадно перемалывающую мясо.

– Во всем надо знать меру, – сказал он, и челюсть его заработала.

– У меня есть стаканчики, – сказав это, она полезла в пакет под столиком.

Я откупорил вино и раскрыл конфеты. Разлив вино, я предложил тост: «Выпьем за то, чтобы в наших сердцах не было грязи, как и в наших умах. И чтобы наши светлые мысли и желания воплотились в жизнь».

Мы выпили вино и говорили как старые добрые друзья. Несколько раз я оставлял их, чтобы поговорить с Сережей и с Серегой, сообщившим мне о том, что он уже выехал в Глазов. За окном стемнело, вошла женщина проводник, сообщив о скором прибытии. Толян попросил номер моего мобильного. Наталья искренне говорила о том, что рада нашему знакомству. Я отвечал ей тем же.

Поезд плавно остановился у освещенного здания вокзала. Перрон практически был безлюден, Толян вместе со мной спустился, мы пожали друг другу руки, он заскочил обратно в вагон, встав рядом с Натальей.

– Всего вам светлого! – пожелал им я.

– И вам, Николай! – нежно сказала Наталья.

– Давай, Колян! Увидимся!

Серега стоял чуть поодаль наблюдая, за тем, как я прощаюсь.

– Ну, все, я пошел.

– Давай, – сказал Толян, и я двинулся к Сереге, который тут же заключил меня в свои медвежьи объятия.

– С возвращением, – гудел он басом.

– Рад тебя видеть, – дышал я кожей его пиджака.

– Пойдем в машину, замерз я уже.

– Еще бы. Не май месяц, а ты без куртки.

– Нормально, – похлопал он меня по плечу, – я же вырос в Сибири. Давай сумку.

– Ты что, Сергей? – спросил я.

– А че? – улыбнулся он.

– Дуру не гони.

– Ладно, не буду, – засмеялся он.

Уже в машине я достал ему гашиш.

– Держи. Вот тебе Тувинский дым, не много правда, я отдал Толяну с которым ехал, он нуждается. Это от Юры презент.

– Спасибо. Дорогу «кокса» в дорогу?

– Нет. Давай лучше курнем, – предложил я.

– Давай, – согласился он. – Сейчас, здесь у меня есть пипетка, пару напасов и в путь.

После «напасов» я развалился в удобном кресле.

– Какая музыка есть? – спросил я.

– Новый set Ферика.

– Супер! – улыбнулся я. Дым окутал меня, оголив мои нервные окончания, натянул до отказа мембрану перепонок и грузом лег на веки.

– Trance, гашиш, дорога – все это в купе доставляет мне удовольствие, – сказал он, плавно трогаясь.

Всю дорогу в меня лился Ferry Corsten и только раз Серега отключил звук, сказав: «Ручник жесткий». Я улыбнулся, кивнув ему в ответ, и Ферик вновь наполнил меня.

Ижевск нас встретил спящим, светофоры, мигая желтым, разрешали свободно двигаться по дорогам. Удмуртская практически пустынная, таким мне Ижевск симпатичен. Въезжая во двор моего дома, я попросил Серегу подъехать к стоянке, машина оказалась на месте. Сонный охранник Андрей отдал мне ключи и сообщил, что неделю Иру не было видно. У подъезда Серега вновь обнял меня.

– Высыпайся, завтра, вернее сегодня едем обедать.

– Договорились, – отвечал я, ощущая сильную потребность в отдыхе.

В прихожей на зеркале висела записка «Сразу позвони мне. Ира». Зачем подписала? Будто здесь может быть и кто-то другой. Расправив кровать и скинув все до единой вещи, ногой я пошел в ванную. Душ не придавал мне бодрости, а, напротив, забрал остатки энергии. И только моя голова коснулась подушки, я провалился в темноту.

Ближе к полудню меня разбудил звонок Оксаны, ее бодрый голос растрясал мое сонное сознание. Отмычавшись ей в ответ и почмокав ее непослушными губами, я практическ на ощупь пошел в ванную. Душ смыл остатки сна, крепкий кофе придал бодрости, свежее белье, уверенности и чувство комфорта, а DJ Sun хорошее настроение.

Спускаясь по лестнице, я звонил Сереге.

– Здорово, – приветствовал он, и я чувствовал его бодрое настроение.

– Здорово, – отвечал я, – Серый, я в офис, долго не задержусь там и едем обедать.

– Давай не долго. Жрать хочу.

– О’кей

– До связи.

Я заехал в офис, в безобразное как снаружи, так и внутри здание, где населяли его в большинстве своем такие же безобразные людоеды. Наш офис, как и множество других контор по всему миру, не что иное, как рассадник лести, подхалимства, беспроглядной лжи и только те, кто в совершенстве овладел этим ядом, занимали самые верхние этажи, подставляя свои задницы для юных жополизов, пытающихся повторить их путь. Меня встретили с улыбками и даже как-то торжественно, не для кого уже не было секретом, что я увольняюсь. Юля, увидев меня, радостно обняла меня, поцеловав в щеку и заставив множество онанирующих на нее, открыть рты.

– Как ты? – улыбаясь, спрашивала она, взяв меня под руку и увлекая за собой.

– Нормально, – сконфуженно отвечал я. – Юлия, – тихо говорил я, – ты мозги не плавь коллегам дрочилам.

– Мне срать, – улыбнулась она, – как ты выражаешься, пусть думают, что хотят, короче, я все подготовила, зайди в бухгалтерию, отрабатывать ничего не надо. Хотя наш Вася, выл тут. Но я и Оксана не оставили ему шансов.

– Спасибо, Юля.

– Не за что. Васи нет сейчас, будет после обеда, поедем, покушаем, познакомлю тебя с Игорем.

– Уже слышал про него. Юль, я бы с удовольствием, но я уже обедаю с другом. А за тебя я очень рад.

– Пьяная я дура, – навалившись задницей на стол, не отводя взгляда, сказала она.

– Не совсем, – улыбнулся я. – С другой стороны, мы бы так близко не сошлись.

– Слишком близко, – улыбнулась она. – А если честно, я сама хотела и очень давно.

– Ты меня удивляешь, помниться я предлагал как-то тебе завтрак в постель.

– Помню, – смеялась она. – Слишком откровенным было твое предложение и не настойчивое.

– После того, как ты взглянула на меня и ответила, у меня эрекции не было месяц.

– Коляяя, – засмеялась она. – Не ври.

– Честно, – смеялся я.

Через двадцать минут я ехал в «Позимь», в голове еще слышался искренний смех Юли. Вероятно, она долго муссировала наш случайный секс, о котором, как оказалось, и я и она мечтали давно. И только сам факт секса, показал нам всю пустоту нашего желания и в очередной раз доказал – все без любви, рафинированное.

Огромная голова Сереги улыбалась, увидев меня.

– Присаживайся, – жарко жал он мою руку. – Тувинский дымок, тонны желудочного сока вытянул из меня.

– Да, – согласился я. – На жор пробивает страшно.

– Ну, давай, рассказывай, – хлебал он грибной суп.

Вкратце я рассказал ему о событиях, произошедших за последних четыре недели.

– Да, – выслушав, заключил он. – Курнул бы я тоже у шамана, и Юра, как мне кажется, очень интересный тип, приеду знакомиться с твой новой семьей, обязательно нужно будет поговорить с ними. Он прав на счет того, что женская матрица изменяется и мужчины не только имеют влияние на ее будущий плод, но и каждый побывавший в ней, безусловно, оставляет отпечаток. Получается, мы разоряем их внутренний мир.

– Не всегда.

– Как правило.

– Ну да, – согласился я.

– Где-то вдалеке, это ощущение всегда присутствовало во мне. А сейчас как вспышка, вот оно. На днях тут разговаривал с одним Питерским, приезжал по металлу. Мистер ничтожество. Называет себя христианином, а сам ублюдок. Я начал издалека покалывать его. Это не свойственно христианину, он же: «Люди заблуждаются, считая тело, храмом души». И как он считает, лишая себя чего-то мирского, мы только губим душу.

– Все зависит, – улыбнулся я, – какая душа.

– Какая?! Ни какой. Я тебе говорю, ублюдок жадный, даже с шлюхами торговался. Мне одно, другому другое, лбами меня чуть не столкнул с Питерскими людьми. Там жена, такая же ****ь, он здесь шлепает, а она там шлепается.

– Ты что так завелся?

– Да хер знает. Заебал этот ****южник. Я сам, конечно, Колян, не ангел, но не говорю, что живу с Господом. А эти *** моржовые идут в церковь, а вечером на детей дрочат, в лучшем случае. Или в сраку долбятся, ты только посмотри, сколько гребней развелось…

– Серега, – прервал я его. – Ты чего так орешь, посетителей пугаешь.

Он обвел злым взглядом зал.

– Если им не понравилось, – громко, так чтобы слышали за соседним столиком, говорил он, – значит они гребни! Ты поел?

Я, смеясь, кивнул головой.

– Пошли, – громко встал он, направляясь к официанту, чтобы заплатить за обед.

У входа я ждал его, он появился со злым выражением лица. Вызвав во мне смех.

– Тебе нужен дым, успокоишься.

– Или нос кому-нибудь сломать, – улыбнулся он.

– Мы же против физического насилия.

– Да, против. Ты то хочешь курнуть?

– Нет. Мне в офис и с Ирой надо встретиться.

– Вот как! А с ней что?

– Поставить точку.

– А что, там до точки что-то было?

– Наверное, она считает, да.

– Тогда ставь. Она мне никогда не нравилась. Пылесос.

– Не злись. С этим миром мы не в силах что-то сделать, достаточно того, что мы не такие. Изменить кого-то без их собственного желания, невозможно.

– Пусть варятся в говне.

– Пускай, – согласился я.

– Увидимся, брат! – заключил он меня в крепкие объятия. – Ты мне самый родной и близкий человек. Если бы я смог полюбить так искренне как тебя, какую-то женщину. Я бы смог сказать, что я счастлив.

– Она не за горами.

– Дай Бог, – грустно сказал он.

– Даст, если ты искренне желаешь.

– Ладно, дружище. Может, вечером сходим куда-нибудь?

– Пока не знаю. Ближе к вечеру давай созвонимся.

– Давай.

В машине я звонил Ире.

– Привет! – радостно сказала она.

– Привет, Ир.

– Ты когда приехал?

– Сегодня ночью.

– А что сразу не позвонил?

– Не знаю, – с трудом вымолвил я.

– Ладно, так же весело говорила она. – Ты заберешь меня с работы?

– Ир…. Я увольняюсь и уезжаю навсегда.

– Как?! – на секунду замолчав, она продолжила – как раз и объяснишь мне причины.

– Она одна. Я люблю.

– Ты заедешь за мной?! Я, значит, была так… Хоть в глаза тебе посмотреть.

– Заеду.

– К восьми приезжай со стороны площади, там и поговорим.

– Договорились.

В уши лился «Love ls darkness» от Sander Van Doorn. Мимо проплывали знакомые дома, окутанные осенней печалью, спешащие кто куда, чужие друг другу люди. И я спешил покончить со всем, чтобы скорее вернуться к ним – родным людям.