– Она твоя подружка?

– Не лезь не в свое дело! Иди и принеси нашего цыпленка, гномик.

Его сестренка взрывается смехом, явно довольная тем, что достала брата. Я помню, как дразнила Ника, когда он впервые начал встречаться с девушками.

Дженнифер срывается назад в дом вместе с Мэгги, вприпрыжку бегущей за ней, оставляя меня наедине с ним. Здесь так безмятежно. Дует ленивый ветерок, звеня китайскими колокольчиками и шелестя травой. Я вдыхаю теплый воздух через нос. Этот дом не хранит воспоминаний о моей жизни, о старшей школе, о Кайле. Это место – просто чистый лист. Мне нравится это ощущение пустоты.

Джереми похлопывает по сиденью рядом с собой. Я сажусь и раскачиваю качели, слушая, как прихожанки хлопочут на заднем дворе.

Сетчатая дверь распахивается и на крыльце появляется женщина.

– Джереми, твоя сестра сказала, что… – Она смотрит на меня, затем на него и трет свои глаза. Я украдкой бросаю на него взгляд. Он прямо смотрит на нее.

– Мама, это мой друг, Энни.

Ох, теперь мы друзья?

Затем Мэтт врывается на крыльцо, бросая на меня обеспокоенный взгляд:

– Мама, мне нужно поговорить с тобой. Сейчас же.

Она еще раз смотрит на меня и исчезает внутри. Мэтт кивает своему брату и мне, прежде чем последовать за мамой. Что случилось с южным гостеприимством? Если бы это был дом Кайла, его мама предложила бы мне лимонад и пригласила поболтать о моих планах на колледж и о моей работе в закусочной. Мама Джереми даже не поздоровалась.

– Что это было? – спрашиваю я.

Он в сомнении играет очками, свисающими с воротника.

– Мои летние каникулы в колледже начались несколько недель назад, и я вернулся сюда. Мама не хотела позволять мне вновь жить здесь… но Мэтт убедил ее, что я не огорчу ее.

Представить не могу, чтобы моя мама не хотела, чтобы я приезжала домой.

– Чем ты мог бы огорчить ее?

– Она просто не хотела, чтобы я находился рядом с сестренками, пока не разберусь с кое-какими вещами… и, ну, моя семья слишком важна для меня, чтобы опять все изгадить.

Не уверена, что хочу знать, что происходит. У меня и так хватает забот. Но что бы это могло быть? Наркотики? Нет, он слишком атлетичен для этого. Стероиды? Он не выглядит чересчур мускулистым.

Когда сетчатая дверь вновь отворяется, миссис Браун пристально смотрит на травмированную щиколотку Джереми, затем подходит ко мне, протягивая руку:

– Привет, Энни, дорогая. Так приятно познакомиться с тобой.

– Мне тоже, мэм, – говорю я.

– Я бы с радостью поговорила, но у меня гости. – Она жестом показывает на задний двор.

– Ничего страшного. Приятно встретиться с вами, – отвечаю я, когда она уходит так же быстро, как и пришла. Да что происходит-то? Имею в виду, понятно, что Мэтт вмешался, но что он сказал ей? И почему сначала она была отстраненной и слегка невежливой?

Дженнифер выходит из дома, балансируя двумя бумажными тарелками, наполненными куриными ножками, макаронами с сыром и бисквитами. Джереми награждает свою маленькую сестренку еще одним поцелуем, и она убегает за дом.

– Она милая, – говорю я.

Джереми вгрызается в свое печенье.

– Она мила со мной, потому что я вожу ее на балет.

Улыбаюсь тому, как сильно он любит ее, а затем откусываю куриную ножку. Я издаю стон, когда мясо тает у меня во рту.

– Вкусно, а? – говорит он, и я киваю. Мы жуем в тишине. Товарный поезд пыхтит вдалеке, и когда звук затихает, я слышу, как он прочищает горло:

– Я пригласил тебя не только для того, чтобы поблагодарить за вчерашнее, – говорит он.

– Знаю. Ты пригласил меня ради жареного цыпленка.

Он поднимает на меня взгляд и стряхивает волосы с глаз, пока жует. Проглатывает и делает глубокий вдох. Вау. Не ожидала, что парень вроде Джереми вообще может нервничать.

– Я хотел сказать, что сожалею о том, что произошло между нами на беговой тропе в прошлом месяце.

– Все в порядке…

– Нет, не в порядке. Я позволил ситуации выйти из-под контроля… – С каких пор парни сознаются в связях на одну ночь? Или, в нашем случае, связи на одно утро. Это означает, что он не хотел переспать со мной? Это заставляет меня почувствовать облегчение… и в то же время легкое разочарование.

Он пропускает сквозь пальцы свои светло-каштановые волосы.

– После того, что случилось между нами, я был немного ошарашен, но в то же время по-настоящему счастлив, и спросил у Мэтта насчет тебя. Да, он не хочет, чтобы я встречался с его клиентками, но я в любом случае хотел пригласить тебя на свидание – ты однозначно стоишь того, чтобы рискнуть… и тогда он рассказал мне, зачем ты бежишь марафон.

Я не хочу, чтобы он испортил то чувство покоя, что я открыла здесь для себя. В месте, которое не хранит память о Кайле.

– Джер, нет. В том, что случилось между нами была моя вина. Пожалуйста, прекрати этот разговор.

Он поднимает руку:

– Позволь мне договорить. Мне так жаль, Энни. Я дерьмово чувствовал себя вплоть до этого дня. Чувствовал, не знаю, словно использовал тебя или что-то вроде этого.

– Ты не делал этого. Все в порядке, – говорю я, хоть и не думаю так.

Он вытягивает ногу и напрягает щиколотку. Затем тихо говорит:

– Я много думал о тебе, с тех пор как мы поцеловались… Честно, я много думал о тебе с того момента, как мы встретились…

– Ты не позвонил, – в лоб говорю я.

Он робко кивает.

– Я хотел пригласить тебя на свидание. Не мог перестать думать о тебе – ты не представляешь, сколько раз начинал писать тебе сообщение и не отсылал его… Я представлял себе, что ты очень рассержена из-за того, что я не звонил, но мой брат сказал, что я – последнее, что тебе нужно в данный момент… Отстой то, что случилось с твоим парнем.

Я поднимаю на него взгляд. Обычно люди говорят: «мне жаль, мне жаль, мне жаль» – и мне уже тошно от этого. Приятно слышать, что Джереми говорит правду – отстой. Только и всего. Принимая как есть ту дыру, которая внезапно появилась в моей жизни.

Мы доедаем свою еду, и он берет мою бумажную тарелку и ставит на маленький, хлипкий столик рядом со своим стаканом с чаем и газетой. Он искоса смотрит на меня:

– Так, если бы я позвонил тебе…

– Ты уже позвонил мне, помнишь? Разбудил меня с утра пораньше и как-то уговорил приехать проведать тебя и твою еду.

Он широко улыбается.

– Но если бы я и вправду позвонил тебе?

Вцепившись в качели, я думаю о том, что произошло на берегу реки Литтл Дак: о том, как губы и руки Джереми разожгли меня. Но он ждал целый месяц, чтобы сказать мне все это. Что, если он будет ждать еще месяц, прежде чем позвонить мне вновь? Не говоря уже о том, что он увлекается экстримом и о том большом шраме вдоль челюсти. Последнее, что мне нужно в данный момент. Мне нужен кто-то обычный. Кто-то скучный. Мне не нужен парень, который калечит себя, бегая с поврежденной лодыжкой.

К слову об экстриме: я видела Джереми обнаженным, но это только пятый раз, когда мы с ним разговариваем. И впервые по-настоящему. Я никогда не встречала более странного парня.

Джереми придвигается поближе на качелях, двумя пальцами поднимает мою пшеничного цвета косу и подносит к своим губам. Мои волосы пахнут луком после закусочной? Он робко прижимает свой лоб к моему, а его теплое дыхание посылает мурашки вниз по моей шее. Боже, он так хорошо пахнет: одеколоном, и парнем, и солнцем.

Боже, он заигрывает со мной. Я не готова к этому ни с кем. Плюс, мы даже не одни. Его маленькая сестренка и собака мельтешат поблизости. Я уже не говорю о том, что у его мамы в гостях множество подруг из церкви. Я сдерживаю его, надавив ему на грудь рукой.

– Я не могу так сразу делать это.

– Тогда мне не следует звонить тебе?

– Ты уже это сделал, гений.

– Но по-настоящему…

Я не знаю ничего о нем. Не знаю, захочу ли вообще когда-нибудь снова сблизиться с кем-то.

– Может быть. Я даже не знаю тебя. Мне нужно время…

Он внимательно смотрит в мои глаза, а затем кивает.

– Хорошо. – Неуверенно встает на ноги и хватает костыли, стоящие у стены дома. – Давай. Пойдем поиграем в пинг-понг.


***


Я подаю.

Джереми отбивает мячик обратно в мою сторону. Прикусываю нижнюю губу, стараясь сосредоточиться. Отбиваю его к нему, он отклоняется назад и с силой бьет по мячу. Я бросаюсь вправо, но упускаю его. Мячик улетает со стола в угол подвала.

– Ессссть, – он становится в позу Рокки. – Очередное очко в мою пользу.

– Чтоб тебя, – ворчу я. Джереми играет в пинг-понг, прекрасно балансируя на одной ноге, и при этом все равно обыгрывает меня. Это глупо. Он еще больше навредит себе. Я старалась отговорить его от игры, но он такой непробиваемый.

Я извлекаю мяч из-под пыльной полки и бросаю обратно ему. Он ловит его одной рукой. Откидывает голову и подбрасывает мячик, чтобы подать его, но дверь подвала со скрипом открывается и чьи-то ноги топают вниз по лестнице. Джереми стремительно бросает ракетку и хватает свои костыли.

– Не упоминай, что мы играли.

Появляется его маленькая сестренка с очень эффектной девушкой с длинными черными волосами и веснушками, бриллиантовыми гвоздиками в ушах, в коротких шортах цвета хаки и симпатичном топике. Вау, она красивая. Она здесь, чтоб увидеться с ним?

– Видишь, я же говорила тебе, – говорит Дженнифер девушке.

Она поднимает брови, глядя на меня, и разворачивается к Джереми. Я начинаю беспокоиться, что она злится на меня, что я здесь, с ним, но затем хитрая улыбка возникает на ее лице, когда она замечает мячик, катившийся по полу.

– Почему ты со своей лодыжкой играешь в пинг-понг, Джер? – резко спрашивает она. – Немедленно сядь.

Он с трудом сглатывает.

– Джереми Браун! – кричит сверху голос. Его мама.

– Отлично, – ворчит он. – Почему все женщины в моей жизни устраивают мне неприятности?

– Мне нужно, чтобы ты помог завести машину миссис Энглвуд! – кричит миссис Браун.

– Иду, мам! – Не говоря ни слова он поднимается на костылях по лестнице.

– Привет, я Кейт, – говорит красивая девушка, шагнув вперед. – Невеста брата Джера.

Я пожимаю ее руку:

– Мэтта?

– Ага. А ты…?

– Я говорила тебе! Она Энни, – говорит Дженнифер с широкой улыбкой.

– Я Энни.

– Мы не знали, что Джер встречается с кем-то, – говорит Кейт.

Откуда она взяла эту идею? В любом случае, девушка может прийти к парню домой и при этом не спать с ним.

– Мы не встречаемся.

Кейт и Дженнифер обмениваются многозначительными взглядами.

– Раньше Джер приводил в дом много девушек, – говорит Дженнифер. – Но не теперь.

– О? – Он в завязке с девчонками, как Келси в завязке с парнями? Принимая во внимание то, насколько он привлекателен, в это трудно поверить.

– Джен, – предостерегает Кейт, но без толку, потому что Дженнифер начинает выбалтывать все пикантные сведения:

– Раньше он постоянно приводил домой девчонок, но не относился к ним серьезно. И мама с папой так устали от этого, что сказали, что если он приведет домой еще хоть одну девушку, к которой не будет относиться серьезно, то мама перестанет готовить для него. И это серьезно.

– Окей, – медленно говорю я.

– Но он привел домой тебя! – говорит Дженнифер, подпрыгивая на носочках.

Я делаю глубокий вдох. Этот день был из ряда вон. Весь год таким был. Кейт прищелкивает языком:

– Ты схлопочешь от брата за свою болтовню.

– Ну, он не должен узнать об этом. В конце концов, я же не сказала Энни, что мама выгнала его из дома.

Кейт закрывает свои глаза:

– Вот теперь у тебя точно неприятности.

– Упс, – испуганно говорит Дженнифер.

– Твоя мама выгнала его? – тихо спрашиваю я.

– Да, потому что он постоянно получал травмы на соревнованиях, и все такое – он попадал в больницу по три раза в месяц! Он вот руку сломал во время занятий маунтинбайком, и не сказал никому об этом, и кость неправильно срослась, и ему пришлось обращаться к врачу, чтобы он опять сломал ее, чтобы рука срослась правильно…

– Джен… – Кейт старается прервать ее, но Дженнифер не останавливается:

– А затем он чуть не лишился глаза, когда прыгнул с моста на «тарзанке», и пришлось накладывать ему десять швов. – Это объясняет, откуда у него тот тонкий шрам возле правого глаза. – Мама сказала, что он не может продолжать приходить домой и так пугать ее, – говорит Дженнифер. – Тогда он сказал, что не будет больше всем этим заниматься, потому что очень любит меня и скучает по мне.