Миранда Кеннелли - Дыши, Энни, дыши

Я не готова к новым отношениям. Не знаю, захочу ли я их когда-нибудь. Не хочу говорить об этом с Джереми. Но и не хочу, чтобы он перестал вычерчивать линии своими пальцами вверх и вниз по моей руке. Это так нежно, и гладко, и трепетно. И я изнемогаю от жара, оттого что прижата к нему.

И тогда дверь открывается, и заходит Игги, держа в руках то, что, по всей видимости, является мандолиной.

– Келси, ты здесь? Это ты стащила мой лифчик с гепардовой раскраской… упс. Я не знала, что у тебя кто-то есть, Энни. Почему ты не повесила скакалку на дверь?

– Скакалку? – спрашивает Джереми, приподнимая голову, чтобы посмотреть на нее.

– Кто-то украл скакалку? – спрашивает она, подталкивая очки повыше на нос. – Так и знала, что это случится. Не могу дождаться, чтобы рассказать об этом Келси.

– Игги, – говорю я, еле сдерживая смех. – Не могла бы ты оставить нас наедине, пожалуйста? Мы смотрим фильм.

Ее рот образует букву «о».

– Я поняла. Повешу для тебя скакалку на дверную ручку.

– Нет! – говорю я.

– Ладно, – она захлопывает дверь.

Джереми поднимает бровь:

– Скакалка – ваш код, означающий, что в комнату нельзя входить?

Я тяжело сглатываю:

– Да.

– У нас с Мэйсоном тоже есть код, – говорит он. – Нужно постучать пять раз. Если один из нас с девчонкой, нужно крикнуть: «Вали отсюда, лузер!»

– Почему вы не вешаете что-то на дверь? Келси говорит, что так обычно делают.

– Твоя соседка Игги все правильно поняла. Однажды Мэйсон повесил носок на нашу дверную ручку. Кто-то его спер… и когда я зашел, встретился с ним и с голой попой его девчонки.

– Фу.

– И не говори. – Джереми снимает свою шапочку, бросает ее на пол и пробегает рукой по растрепанным волосам, не встречаясь со мной взглядом. Его адамово яблоко дергается, когда он сглатывает. – Хочешь досмотреть фильм?

– Эм, конечно.

Мы ложимся обратно на кровать. И мое сердце начинает рваться из груди по направлению к луне. Дыхание затрудняется. Не отрывая взгляда от экрана, он подтягивает меня к себе на грудь и сжимает мое плечо. И я так хочу его, что чувствую желание даже в своих костях. Чувствую его в кончиках пальцев ног, в ладонях, и во всяких других покалывающих местах. Он нежно поглаживает мою спину. Я чувствую влагу между ног. Было бы так легко взять от него то, что я хочу, но это нечестно, потому как вдруг он хочет чего-то большего, чем просто секс?

Откровенно говоря, я не должна позволять ему даже касаться себя. Все закончится тем, что я сделаю ему больно.

Я мягко отталкиваю его:

– Моя соседка скоро вернется.

Мы садимся, напряжение нависает в комнате словно туман, и именно тогда Ванесса открывает дверь. Ослепительная улыбка загорается на ее лице, когда она видит нас вместе:

– Упс. Простите, что помешала. – И мгновенно исчезает, закрыв дверь.

Джереми смотрит на меня, улыбается и зарывается рукой в свои волосы. Вынимает телефон из кармана тех ярко-красных шорт и смотрит на экран.

– Наверно, мне нужно идти. Завтра утром пробежка.

– Но ты сегодня участвовал в гонке!

Он пожимает плечами:

– Нужно усердно тренироваться, если я хочу продолжать побеждать.

– Не знаю, как ты это делаешь.

– Что? Бегаю?

– Участвуешь во всех этих сумасшедших гонках. Имею в виду, у меня все так болит после каждого единичного длинного забега, а ты их постоянно пробегаешь.

– Это моя работа.

Я недоверчиво качаю головой:

– Сколько ты пробежал утром?

– Десять миль. Но затем я несколько часов ездил на байке. Планирую скоро принять участие в гонке на мотокроссе.

Я слышала, как Ник и Эван говорили об этом, потому что они ремонтировали байки в Колдуэлле. Иногда люди падают и ломают ноги. Иногда попадают под байки соперников. Иногда их выбрасывает с тридцатифутовой высоты. Иногда они умирают.

Я сажусь прямо, мое тело неподвижно как кирпичная стена.

– Джереми, зачем тебе это делать?

– Мне нужно найти что-то новенькое, чем-то заняться. – Он заправляет прядь волос мне за ухо и касается моей шеи.

– Тебе не нужно ничем заниматься, – тихо говорю я. – Почему бы тебе просто не продолжать регулярно принимать участие в забегах?

Он начинает нервно постукивать ногой:

– Потому что они больше не доставляют мне радости. Мне нужно больше. Даже марафон больше не является для меня испытанием.

Я сжимаю кулаки:

– Так ты думаешь, что пробежать Городской Музыкальный Марафон, ничего не стоит?

– Я совсем не об этом говорил, – мягко отвечает он. – Вряд ли каждый сможет одолеть марафон. А ты тверже, чем гвозди. Ты становишься все быстрее и быстрее, и я вижу, какая ты сильная. Ты прокачаешь Городскому Музыкальному Марафону задницу.

– Ахх, – я беззвучно произношу «Прокачаешь Городскому Музыкальному Марафону задницу», отчего Джереми тихо смеется. – Я даже не знаю, что это значит.

– И я тоже.

Я зажимаю переносицу. Дыши. Мне дорог мой друг. Правда. Я не хочу видеть, как он причинит себе вред. Я не могу потерять кого-то еще.

– Я правда хочу, чтобы ты не связывался с этим мотокроссом. Пожалуйста, Джер.

Он поднимает свою шапочку с пола и надевает ее.

– Отстойно, что ты пытаешься говорить мне, что делать.

От этого я чувствую себя отвратительно. Но он прав. Я последний человек, у кого есть право просить его измениться. Не то чтобы мы встречались.

– Но я сделаю это ради тебя, – искренне говорит он. Переводит свой пристальный взгляд на меня, на мои губы, и я знаю, о чем он думает. Моя просьба сделала все намного серьезней между нами. Разве друзья меняют друг в друге то, кем являются по сути? Это неразумно. Но и мотокросс тоже…

– Ты не должен это делать из-за меня. Я просто хочу, чтобы ты заботился о себе, Джереми.

– Я буду. – Он похлопывает меня по руке и встает, чтобы собрать «Операцию». – Было весело. Хочешь, потусуемся завтра после обеда, когда я вернусь?

– Ладно.

– Я напишу тебе.

Подхожу с ним к двери, где он быстро обнимает меня, желая спокойной ночи, и когда позже я сворачиваюсь калачиком в постели, то все еще чувствую запах его одеколона, витающий в воздухе.

– Давай носить одинаковые футболки!

– Нет, Джер, – говорю я. Сегодня воскресенье, и Джереми заявился ко мне в общежитие целый и невредимый, а сейчас мы в книжном магазине колледжа. – Мы здесь, чтобы купить мне учебники.

Он поднимает снежный шар МТСУ и встряхивает его.

– Ну давай. Я возьму синюю, а ты красную, и тогда мы будем под стать друг другу, как пожилые люди на пляже.

– Ладно, мы будем носить одинаковые футболки, если твоя будет розовой.

Это заставляет его заткнуться.

Книжный магазин просто огромный, повсюду кипы книг. Я прикасаюсь к горлу. Это немного ошеломляет. Достаю свой курс лекций и список учебников из сумки и начинаю рыскать по стеллажам.

– Вот твой учебник биологии, – говорит Джереми и бросает его в корзину, которую носит для меня. Святое дерьмо, он стоит сто долларов!

Мои основные предметы в этом семестре – наука и математика, но по какой-то неведомой причине я должна взять еще и искусство. Учебник по истории искусства стоит сто семьдесят пять долларов, размером больше коробки из-под пиццы и весит, должно быть, двадцать пять фунтов. Ставлю его обратно на полку – никак не могу его себе позволить. Думаю, позже я посмотрю в интернете, не получится ли купить его подешевле на eBay. В противном случае мне придется подыскивать другой вид занятий искусством. Но принадлежности для рисования, и кисти, и холст тоже не могут стоить дешево.

Стоя в очереди, чтобы расплатиться за учебники биологии и высшей математики, Джереми исследует все безделушки и вкусняшки, которыми стараются соблазнить людей во время ожидания. Держу пари, он бы с удовольствием присоединился к маме в увеселительной прогулке по отделам с товарами ценой в доллар в Тарджит.

– О, посмотри на это, – говорит он, найдя брелок для ключей в виде тролля с розовыми волосами. – Тебе он нужен.

– Мне не нужна кукла-тролль, – со смехом говорю я.

– Ты его берешь, – он бросает брелок в корзину.

Девчонка позади нас, у которой всего одна книга в руке, заглядывает в нашу корзину.

– Не говори мне, что ты и вправду покупаешь свои учебники? – недоверчиво спрашивает она.

– Почему нет? – говорю я.

– Кто по-настоящему читает учебники на занятиях? Нужно лишь прочитать их перед тестом или письменной работой. И потом, можно просто одолжить книгу у кого-нибудь на занятии или взять в библиотеке.

Я поднимаю взгляд на Джереми, чтобы узнать его мнение. Он качает головой, глядя на девчонку:

– Энни, самая большая проблема, какая у тебя может возникнуть с покупкой этих учебников – дотащить их до твоего общежития. Они адски тяжелые.

– Это не проблема. Для этого ты здесь. – Я толкаю локтем его в бок, заставляя рассмеяться.

Девчонка позади нас фыркает и начинает играть в своем телефоне, украдкой бросая взгляды на Джереми. Он зевает, не обращая на нее внимания. Могу поспорить, сейчас она жалеет о том, что пыталась смутить меня.

– Кроме того, – начинает Джереми, – ты сможешь продать обратно в магазин эти книги в конце семестра и на эти деньги купить подарки на Рождество.

– Приму к сведению, – говорю я. – Ты мне поможешь отнести эти книги в конце семестра обратно?

– Конечно. А затем ты сможешь купить мне рождественский подарок. Я страшно хочу одинаковые футболки.

Я игриво шлепаю его по руке, и девчонка позади нас снова фыркает. Должно быть, она завидует счастливым людям. У меня вызывает улыбку Джереми, который занят тем, что разглядывает резинового цыпленка, одетого в крошечный свитер МТСУ. Он и правда делает меня счастливой. Когда он рядом, это прочищает мои мысли так же, как и бег.

Когда мы затаскиваем пакеты с моими учебниками через дверь спальни, обнаруживаем Ванессу, болтающую с Рори за компьютером. Слава богу, они не занимаются сексом по скайпу или еще что.

Я бросаю ключи с новым брелком-троллем на стол. Джереми настоял на том, чтобы купить его мне. По неизвестной причине он назвал его Джей-Зи.

– Что это? – спрашивает Ванесса.

– Брелок-тролль, – говорю я. – Его зовут Джей-Зи.

– Разве он не офигительный? – с широкой улыбкой спрашивает Джереми.

Ванесса подносит тролля к экрану:

– Рор, скажи же, уродский брелок?

– Нет, он прав – он офигительный, – отвечает Рори. – Можешь купить мне такой, малыш?

Ванесса забирает Рори и свой компьютер на кухню. Думаю, хочет дать нам время побыть наедине.

Я включаю музыку и вытаскиваю книги из пакетов, выстраивая их на полке. Джереми переключает внимание на свой телефон и начинает переписываться. Когда он плюхается на мою кровать, его спортивные штаны задираются, показывая тонкий белый бинт вокруг его голени.

Бинт…

Я падаю на колени рядом с ним.

– Что случилось? – Я легонько касаюсь бинта, и он вздрагивает. Какое бы повреждение это ни было, оно болезненное.

Его лицо вспыхивает, и он изгибается, чтобы отодвинуть мою руку от своей ноги.

– Ничего.

– Что ты делал?

– То, что ты сказала мне не делать, – тихо говорит он.

– Мотокросс?

Короткий кивок.

Как глупо было с моей стороны подумать, что он пришел невредимым. Он вообще когда-то был этим известен?

– Скажи мне, что с твой ногой, – говорю я, уставившись на бинт.

– Получил ожог на байке.

Я зажмуриваюсь. Проклятье. Что, если в следующий раз он сломает ногу? Или потеряет ее? Прячу лицо в ладонях, пока не чувствую, как он легонько касается моего плеча.

– Я в порядке. Просто случайно задел ногой металл, когда слезал. Это было непрофессиональное движение. Наверно потому, что я непрофессионально…

– Ты собираешься снова заниматься мотокроссом? – перебиваю я.

– Нет. Если это огорчает тебя, не буду, обещаю.

– Как я могу верить этому?

– Потому что это лучше, чем мотокросс.

– Что «это»?

Пауза. Барабанит пальцами по колену.

– Просто сидеть здесь с тобой.

Боже… слышать это страшнее, чем если бы он прыгнул с парашютом с Эмпайр-стэйт-билдинг.

– Хэй, – тихо говорит он, соскальзывая с кровати, чтобы сесть рядом со мной на пол. Наши плечи соприкасаются. Дрожь поднимается по моему позвоночнику. – С моей ногой все будет в порядке.