А еще мы часто видимся с Эстель. Недавно она уговорила меня на такой обстоятельный педикюр, что я боялась, как бы от бега на ступнях не выступила кровь. Кроме того, она затащила меня в салон, чтобы подстричь и покрасить мои непослушные волосы. Хотя я и сопротивлялась, но признаю, что сейчас моя внешность мне нравится больше. В волосах появились светлые пряди, а кудри теперь лежат более изящно благодаря хорошей стрижке. Начинаю походить на себя прежнюю.

Я ловлю взгляд Эрика.

– Почему ты улыбаешься? – спрашивает он, улыбаясь в ответ.

Я пожимаю плечами и отвожу глаза. Это глупо.

– В чем дело? – выпытывает он.

Я качаю головой.

– Ни в чем.

Но внутренний голос практически кричит: «У тебя есть друзья. У тебя снова есть друзья!»

Дверь в мою комнату распахивается, ударяясь о стену. Заходит Эстель, ее высокие сапоги оставляют следы воды и снега на потертом деревянном полу.

– Что за тупая чертова стерва! Пусть хоть в преисподнюю валит и трахается там с самим дьяволом, мне плевать! – Она проносится по комнате и садится на стул возле стола. Ее волосы блестят от влаги и, несмотря на обличительную речь, вид у нее настоящего ангела.

– Смотрю, снег на улице идет, – спокойно замечает Эрик.

– Да. Идет. – Эстель закидывает ногу на ногу и снимает с шеи кашемировый шарф. Она кипит от злости.

– Черт! – восклицаю я. – Собиралась же попозже на пробежку. Не видела, что погода испортилась.

Я выглядываю в окно, на улице сыплет мокрый снег. Только все растаяло после вчерашнего снегопада, и вот опять. У нас хорошая беговая дорожка в зале, и она, вероятно, безопаснее, когда я бегаю в темные утренние часы. Гладкая и предсказуемая, но я не люблю бегать кругами и все же предпочитаю улицу. К тому же в зале всегда есть люди. Я предпочитаю бегать одна, когда вокруг нет других студентов, и никто не видит мою медлительность и неуклюжесть. Хотя новые дорогие кроссовки прослужат дольше, если не подвергать их дождю и снегу на улице.

– Кстати, как далеко ты теперь добегаешь? – спрашивает Эстель.

– Ох. – Я на минуту задумываюсь. Два плей-листа – довольно расплывчатый ответ. – Даже не знаю. Может, несколько миль. А может, и больше.

Всплеснув руками, Эстель восклицает:

– Хотела бы я, чтобы моя соседка бегала. Может, тогда она бы делом занялась, вместо того чтобы бесконечно доставать меня из-за кучи стирки. Помешанная на чистоте идиотка.

– А ты неряха, – замечает Эрик.

– Заткнись. А еще она любит рано утром включать свет и раскрывать шторы, ей насрать, что я хочу поспать после шести гребаных часов утра. Она шатается по комнате и намеренно все делает громко, чтобы я не могла уснуть даже с подушкой на голове. Я ее ненавижу. Почему я должна жить с такой глупой идиоткой?

– Ты ее не выбирала? – спрашиваю я.

– Черт, нет. Знаю, знаю, ты удивляешься, почему я не подыскала себе соседку, как все остальные. Я не нравлюсь девочкам. И это нормально. Мне они тоже не нравятся. Кроме тебя. Ты мне нравишься.

– Да?

– Ага. Ты не слабоумная сучка.

– Думаю, ты тоже не такая.

– Хорошо. Но сегодняшнее утро стало последней каплей. Разве ужасно не хотеть просыпаться под этого гребаного Майкла Бубле? Нет! Поэтому, пока она вальсировала по комнате, что-то жужжа себе под нос, я тоже решила немного пожужжать.

Эрик громко захлопнул книгу.

– Эстель, ты этого не сделала!

– Что? – спрашиваю я. – О чем ты говоришь?

Эстель разглядывает свои идеальные красные ногти.

– Я достала свой самый большой вибратор и включила его на полную мощность.

– О боже! – Я не уверена, что еще сказать.

– Она не обрадовалась, будьте уверены. И, честно говоря, я тоже оказалась не в восторге от результатов. Когда-нибудь пыталась мастурбировать, одновременно горланя «It’s Beginning to Look a Lot Like Christmas»[5]? Это нелегко. К тому же, у меня пока что еще не елочно-гирляндное настроение. Сейчас только ноябрь, и я отказываюсь думать о Рождестве, пока не отпразднуем День благодарения.

– И естественно, она взбесилась. – Эрик краснеет и громко вздыхает. – Ты не должна была…

– Блайт? Что думаешь? – Эстель скрещивает руки на груди.

– Наверное, мне не хотелось бы слушать Майкла Бубле, но вот думать о нем во время мастурбации… в этом что-то есть. Он неплохо выглядит. Тем не менее, я бы выбрала другой способ, чтобы отомстить соседке. Который не включает применение вибратора.

Эстель с минуту постукивает ногой, а потом ухмыляется.

– Значит, анальные шарики тоже не подойдут?

О боже.

– Лучше не надо, – советую я.

Эрик уже похож на свеклу.

– Что же мне делать? – Эстель вскакивает со стула и падает на матрас, кладя голову мне на колени. – Терпеть не могу эту мерзкую девку.

– Переезжай ко мне, – выпаливаю я.

Она переворачивается, чтобы взглянуть на меня.

– Что?

– Ты можешь переехать ко мне. Я одна в двухместной комнате. Ты не должна так мучиться.

Что я делаю? Почему не могу замолчать?

– Правда? Правда?

– Это очень мило с твоей стороны, – говорит Эрик.

– Да! Да! Я принимаю твое офигенное предложение! Давай сделаем это! Устроим мой переезд!

– Сейчас? Вот так сразу?

– Не стоит откладывать на потом, чтобы изменить жизнь к лучшему, верно? Я права? – Эстель уже звонит по телефону. – Ты только что перевернула мой мир, Би.


Эстель не понадобилось много времени, чтобы все организовать. Кажется, прошел всего час, а мы уже загрузили большую часть ее вещей в пикап. По плану мы с Эриком должны вернуться в мою комнату, а Эстель останется, чтобы прибраться. Колеса пикапа опасно скользят, когда мы подъезжаем к знаку СТОП.

– Из всех дней Эстель взбрело выбрать именно этот для переезда. Она не могла подождать несколько дней, пока погода не наладится? – Щеки Эрика порозовели от холода, и он включил печку посильнее.

– Тогда ей придется ждать еще полгода, – замечаю я. – Ты же знаешь, как здесь бывает. Колледж Мэттьюс – это пакет замороженного горошка в гигантском морозильнике Висконсина.

– Точно. – Эрик смотрит по сторонам и проезжает перекресток. – Спасибо за помощь с ее вещами. Тебе необязательно было этим заниматься. Ты и так много сделала, позволив ей переехать.

– Нет проблем. Хорошо, что у тебя есть этот пикап, учитывая, что она живет в другом конце кампуса. Тащить на себе всю эту хрень было бы отстойно.

– Вообще-то, это машина Криса. Может, она и древняя, но еще хорошо послужит. У нас у всех новые тачки, но он захотел купить подержанную. Которая выдержала испытание временем и станет залогом хорошего будущего, что-то вроде того. – Эрик похлопывает по приборной доске. – Зато Сабин установил на ней крутую акустическую систему.

– Подожди, у вас у всех есть машины?

– Знаю. Наверное, перебор, да? – Эрик включает дворники. – Крис настоял.

– Крис настоял? Разве это не от отца зависит?

– Теоретически. Думаю, Криса можно назвать главой семьи.

Мы поворачиваем за угол и слышим, как сзади по кузову скользит коробка.

– Должно быть, вашему отцу это нравится.

– Просто Крис гораздо лучше со всем справляется. Он сначала проверял машины на безопасность и качество, а потом сообщал нам решение. – Эрик указывает вперед. – Эй, а это не часть твоего обычного маршрута? Я тебя видел здесь как-то утром.

– Ага.

– Покажи мне, где ты бегаешь, и составим маршрут. Посмотрим, сколько у тебя получается.

– Зачем? Чтобы я могла всем рассказать, что пробегаю несчастные полторы мили? К тому же, нас все ждут, чтобы выгрузить вещи Эстель.

– Они могут и подождать пару минут. Давай. Должна же ты знать. А теперь и мне интересно.

– Ну ладно, обычно там я выбегаю из кампуса. – Я указываю на заснеженные железные ворота возле одного из общежитий. – Потом двигаюсь по Стэнтон-стрит в сторону реки и сворачиваю налево.

Я наблюдаю, как Эрик сбрасывает счетчик до нуля.

– Поехали!

– Значит, Крис довольно интересный персонаж, а? Судя по тому, что сам подобрал вам машины и прочее. – Я ставлю локоть на оконную раму и подпираю голову ладонью.

Эрик бросает на меня быстрый взгляд и явно пытается спрятать улыбку.

– Это точно. Между вами что-то происходит?

Я прокашливаюсь.

– Нет.

– Ох, – выдыхает он, переключая передачу. – Мы все думали, что, возможно…

– Нет, – обрываю я его. Я вспоминаю полуголого Криса, как он прижал меня к двери и заставил кончить в самый эротический момент моей жизни. – Нет, мы просто друзья. Близкие. Он… Не знаю… Он помогает мне чувствовать себя лучше. Но на этом все.

– Мы надеялись, что между вами нечто большее.

Я несколько раз моргаю и смотрю на снег.

– Возможно, я тоже.

– Извини, – произносит Эрик. – Для Криса тяжело остепениться.

– Со многими перевстречался?

Эрик смеется.

– Не как Сабин, но у него есть прошлое. Он не из любителей длительных отношений, но я продолжаю надеяться. Если бы он чуть-чуть притормозил… Но Крис всегда торопится переключиться на что-то новое. Следующий курс, следующий проект, следующий шаг после учебы и все в таком духе.

– Ха! Я зациклена на прошлом, он на будущем. Конец истории. А что насчет тебя?

– Наверное, я из тех, кто живет настоящим, понятия не имею.

– Ну, кажется, тебе очень нравится Зак. Он тоже живет настоящим. К тому же, он офигенно милый.

– Правда, милый? – Эрик секунду молчит. – Офигенно. Ты из Бостона?

– Не совсем, в получасе езды. – Я ерзаю. Может, этот пикап и с пробегом, но он такой комфортный. – Вы много поездили, да?

– Думаю, мы исколесили около семи разных штатов. Я сбился со счета, но мы жили по всей Новой Англии и какое-то время провели на Среднем Западе. Когда я был совсем маленьким, то даже жили возле Бостона. Не уверен. Проводили лето в Техасе. Частично помню это время.

– Так откуда же ты родом, как считаешь?

– Ниоткуда. У нас нет родины.

– Ты не можешь быть из ниоткуда. Где вы жили до поступления в колледж? Где сейчас живет ваш отец? Ой, поверни здесь налево.

– Честно говоря, Блайт, – Эрик свернул к реке, – наш отец нехороший человек. Мы с ним не видимся и не говорим о нем. Там, где он живет, определенно не наш дом. Так проще.

Я пристально смотрю на Эрика, пока он ведет машину. Сабин рассказывал нечто подобное, но тогда мне показалось, что он драматизирует. Я касаюсь его руки.

– Мне жаль.

Эрик кивает.

– Мне тоже. Но у меня есть Эстель, Сабин и Крис. И у меня есть Зак, от которого я без ума и который терпит мою сумасшедшую семейку.

– Сверни направо на Гувер-авеню, потом налево и возвращайся в кампус по Уэббер-роуд. Припаркуемся возле Ребер-Холла.

Мы проехались немного в тишине. Гул мотора и покачивание пикапа успокаивают. Наконец, Эрик нарушает молчание:

– Мы даже на День благодарения домой не ездим. Никогда дома не бываем.

Я рисую на запотевшем окне ужасную карикатуру на индейку.

– Как и я в этом году.

– Хорошо, – отвечает Эрик. – Значит, на праздник ты с нами. Нет ничего круче, чем отмечать День благодарения в общежитии. Мы хорошо повеселимся.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Очень мило с твоей стороны.

Я продолжаю показывать Эрику дорогу, пока мы не останавливаемся у моего общежития. Мне почти хочется, чтобы мы продолжали ехать. Куда угодно.

Эрик смотрит на приборы.

– Ну, как думаешь, сколько ты бегаешь?

– Понятия не имею. Я ужасно медленная, просто бегу, как идиотка, до изнеможения. Но всегда последний отрезок пути прохожу пешком, иногда слишком большой, такой, что начинаю себя ненавидеть за это. О господи, все еще хуже, чем я думала? Отвратительно оцениваю расстояние. – Я зажмуриваюсь. – Давай, говори. Я смогу это пережить.

– Пять целых и три десятых мили.

– Прости, что?

Он смеется.

– Пять и три мили. Это очень круто.

– О боже, серьезно? – Я в шоке. И хихикаю. Понятия не имела. – Не марафон, конечно, но все же… Неплохо, да?

– Очень неплохо. Ты можешь гордиться. Я бы и четверти мили, наверное, не пробежал. Ты молодец! – Эрик открывает дверь. – Оставайся в машине, на случай, если кто-нибудь придет помочь. Начну пока разгружаться.