– Кто бы говорил, – ехидно покачала белесой химией Зойка. – Сама-то, небось, не жэковского сантехника и не работягу какого-нибудь ожидаешь. Тебе тоже принца подавай.

– Мне нужен принц не в материальном, а в моральном смысле, – поджала губы Инга. – Тебе не понять.

– Куда уж нам, – сморщилась Чугунова. – Ты остынь: принцев по-любому сейчас нет ни в каких смыслах. Так вот. Выходим, значит, на балкон, и, как думаете, чего там?

– В свете темы жмотства рискну предположить, что он тебе под балконом посадил дерево, а после презентации собирался заняться рождением сына, – не осталась в долгу Инга.

– Хуже, – ничуть не обиделась Зойка и радостно гоготнула. – Даже дерева не посадил, мушкетер убогий. Луну он мне подарил. Махнул лапкой своей худосочной, челку, моим феном уложенную, сдул, зубами поблестел и говорит: дарю, мол, тебе, любимая, самое дорогое – луну и звезды. Пусть твоя жизнь будет как это восхитительное ночное светило. Вот так и вышло: жизнь у меня такая, что выть на нее хочется, как на эту луну.

– Да уж, – неопределенно промямлила Серафима. Сравнивать ключи от квартиры с луной было сложно.

– Именно, – уставилась на нее Зойка. – Что предпримешь? Надо его сразу на место ставить, как паркет, а то потом рассохнется – молотком не загонишь.

– А мне кажется, что в этом подарке был скрытый подтекст. Чтобы понять его, надо по-настоящему любить и понимать своего мужчину, – мечтательно засопела Инга.

Эта версия Серафиме была ближе. Чугуновой было проще: критика мужчины в отставке никаких моральных затрат не требует, а вот как искать дефекты в действующем кавалере, тем более когда он на самом деле дорог, а не схвачен дамой рефлекторно, как варан хватает пролетающую мимо муху?

– Я так подумала, – торопливо начала оправдывать свою терпимость Сима. – Он доверяет мне ключи от своего дома, то есть предлагает стать там хозяйкой. Это очень важно. А сердечко символизирует его любовь. Он отдает в мои руки свое сердце и заботу о семейном очаге.

– Такое чувство, что это вы читаете Барбару Картленд, а не я, – фыркнула Чугунова. – Представляю, как бы удивился твой плейбой, услыхав такую трактовку своих намерений. Предлагаю продолжить: а если мужик не использует контрацептивы, то это вовсе не означает, что ему плевать на партнершу или что он элементарно не подумал, а символизирует его стремление к продолжению рода и зачатию общего ребенка. Но тут сложнее. Если ключи можно потом отобрать, оставив тебе сердечко, или замки поменять, то на ребенка придется платить алименты. У вас с этим как?

– Нормально, – буркнула Серафима. Антон как раз в этом вопросе был удивительно предусмотрительным. Хотя что плохого в том, что твой мужчина взвешивает и продумывает свои решения?

– Ладно, радуйся, что хотя бы ключи подарил, – Зойка вдруг сочувственно покосилась на Ингу. – Инессе нашей и того не перепало.

– А мне и не надо, – вспыхнула та. – То есть надо, но я подожду.

– Подожди, – понимающе закивала Чугунова. – Тем более что никто и не торопит. Ладно, сменим тему на приятное. А мне Ванечка такой праздник устроил – с ума сойти. Стриптиз, ужин и велотренажер. Я давно хотела. Он все по телефону заказал, на улицу-то пока нельзя, проблемы у него.

– Стриптизершу он тоже по телефону заказал? – ядовито ухмыльнулась Инга. – Как романтично.

– Одиночество и зависть портят лучших из нас, – трагическим тоном резюмировала Зоя. – На стриптизерше сэкономили. Сам изобразил.

– Ой, да было бы чему завидовать, – Инга шмыгнула и отвернулась.

После разговора с подругами Серафиме полегчало. У любой медали есть две стороны. Даже платье от Шанель можно надеть наизнанку и весь вечер страдать и стыдиться. Сима выбрала позитив, так как от негатива и характер портится, и настроение, и даже во внешности начинают проступать черты скрытой нервозности. У нее были теперь дом, очаг и сердце любимого человека. Что еще надо для счастья?


Как выяснилось через некоторое время, для счастья нужна стабильность, которой фортуна нас не балует. Любит она исподтишка вдруг толкнуть в самую грязь. Особенно тех, кто весь в белом.

Сначала Серафима простудилась. Она стыдливо шмыгала носом и отбегала сморкаться в самые дальние уголки квартиры, чтобы не разрушать романтический ореол отношений. Но соплями дело не ограничилось, заболело горло, начался кашель, и любимый стал опасливо отворачиваться от бациллоносительницы. Серафима была девушкой тактичной и понятливой:

– Тоша, давай я к бабушке пока поеду, чтобы тебя не заразить.

– Давай, – легко согласился Тоша, но тут же добавил: – Мне будет тебя не хватать. Собирайся, отвезу.

То, что ее отвезут так быстро, Серафима не ожидала. Голова болела, тело ломило, и хотелось прилечь. С другой стороны, Антон вообще мог предоставить ей замечательную возможность добраться своим ходом, поскольку в тесном салоне автомобиля риск заразиться был слишком высок. А он, поди ж ты, не побоялся.

– Интересно, а когда вы поженитесь, тоже порознь болеть будете? – хмыкнула Чугунова, позвонившая поболтать и похвастаться продвижением отношений с Иваном.

– Не «когда» поженимся, а «если» поженимся, – мрачно перебила ее Сима. Настроение было так себе, хотелось злиться и говорить гадости.

– Ну, милая моя, при таком подходе ничего у тебя не выйдет. Если сомневаешься, значит, есть повод. Хотя о чем это я? Конечно, повод. Ближнего надо любить и в беде, и в радости, а не только в промежутке между критическими днями и соплями. Если у него чувство такое перманентное, то на фиг твой пунктирный мужчинка вообще нужен?

– Есть еще такое понятие, как здравый смысл, – едко отреагировала Серафима. – Я могу его заразить, и будем мы оба в беде, а не в радости.

– Здравый смысл не имеет ничего общего с любовью. Потому что любовь выбирает одних, а здравый смысл – других, – глубокомысленно изрекла Чугунова. – Что лучше – никому не известно. Будущее не холодильник, на него гарантию не выпишешь.

– Это смотря какое будущее ты себе планируешь, – раздраженно парировала Сима. – Если с этим аферистом, то я затруднюсь только с точным адресом изолятора, в который ты будешь носить передачки, а так запросто могу все рассказать. С подробностями.

Когда у человека насморк, мозг не способен вырабатывать правильные мысли и правильно воспринимать информацию. Кому может понравиться общение с гундосой девицей, если она сама себе противна?

Интуитивно прочувствовав Серафимино настроение, Зойка поспешно попрощалась, пока не узнала подробностей своего «незавидного» союза с Иваном.

На работе Симу тоже ничего не радовало по причине свирепствовавшей в коллективе простуды, косившей сотрудников автоматной очередью. Коридоры были пустынны, и витал чесночный дух, словно оставшиеся в живых планомерно изгоняли из помещений вампиров. Сами же выстоявшие свели общение друг с другом к минимуму, отчасти боясь подцепить от соратников какую– нибудь недобитую бациллу, а отчасти стыдясь выдыхаемого чесночного амбре.

– Серафима, я вот что думаю, – созрел к концу недели босс. – Народ обнаглел, жрет на рабочих местах, крошки везде, антисанитария, тараканы развелись. В наш век высочайшего технического прогресса это не есть хорошо. Надо бы потравить, пока людей мало и остальные не вернулись. Организуешь?

Нельзя сказать, что Сима считала трудовой коллектив своей семьей, но и травить сослуживцев было бы чересчур радикальным решением проблемы антисанитарии. Голова была тяжелой, хотя здоровье медленно возвращалось, поэтому Серафима не стала держать столь ценное мнение при себе, а поделилась с Бобриковым.

– У тебя весь мозг в сопли утек, – посочувствовал Виктор Николаевич. – Тараканов травить, а не сотрудников, Разуваева.

Наверное, можно было намекнуть косноязычному шефу на то, что указания надо формулировать четче, но вступать в конфликт не было ни сил, ни желания.

На пятницу были вызваны умельцы, частным образом подрабатывавшие на ниве борьбы с тараканами.

Многократно допросив по телефону недовольную тетку, не вреден ли процесс для сотрудников и не будут ли испачканы субстанцией стены, Сима успокоилась и занялась личной жизнью. Она почти поправилась и готовилась вернуться к любимому. Правда, в воскресенье Антон трагическим шепотом сообщил, что, кажется, и сам простудился, но Серафима посчитала, что тем скорее надо приехать на выручку: надеть теплые носочки, поставить банки, напоить чаем с малиной…

Фантазии на тему излечения любимого были прерваны странной ку-клукс-клановской процессией, молча вдвинувшейся в операторскую. Три фигуры в противогазах и островерхих капюшонах молча застыли перед ее столом. Жанна болела, поэтому мадемуазель Разуваева осталась с делегацией один на один.

С трудом удержавшись от соблазна перекреститься, Сима дрогнувшим голосом уточнила:

– Вы к Виктору Николаевичу?

– Мы к Серафиме Разуваевой, – замогильным басом ответил кто-то из визитеров. – Тараканов травить.

И тут все встало на свои места. Тихо наливаясь безграничной яростью, Сима начала подниматься со стула, набирая воздуха для приветственной речи.

– Какого лешего? – взревела она. – Мне же сказали, что отрава безвредная!

– Так, дамочка, где ж это видано, чтобы от безвредного насекомые дохли? – резонно возразила самая мелкая фигура, маячившая у дверей. Фигуру тут же ткнули в бок, заставив проглотить остатки еще не озвученной правды.

– Абсолютно неядовитый яд, не сомневайтесь, – глухо и веско подтвердил один из пришельцев.

– Неядовитый яд, – пробормотала Серафима. – Бред. А это на вас тогда что? Маскарадные костюмы?

– Рабочая одежда. В малых дозах отрава не вредная, а ежели ее изо дня в день нюхать, можно последнее здоровье потерять. Не тратьте наше и свое время. Вам шашечки или ехать?

– Что? – растерялась Серафима.

– Перевожу: вам дресс-код или тараканов травить?

– Сейчас, подождите.

Как это ни удивительно, но неправильное понятое ею предложение шефа перетравить сотрудников в данный момент вполне могло осуществиться. Ответственность за мероприятие требовалось срочно разделить с Бобриковым.

Виктор Николаевич, словно любопытный дятел, высунул голову из начальственного дупла и на некоторое время замер, округлив маленькие слезящиеся глазки.

– Охотники за привидениями, – отмер он наконец, сипло зайдясь то ли в кашле, то ли в смехе.

– За тараканами, – мрачно поправила шефа Серафима.

Бобриков злобно зашипел и начал обличительную речь, красной нитью которой были варианты судебных исков, которые ему предъявят нанюхавшиеся отравы сотрудники.

В результате кратких переговоров на повышенных тонах, в ходе которых вся вина была благополучно свалена на диспетчера из «тараканьей» фирмы, рабочий день решили завершить досрочно, отдав офис на поругание.

– Вот и здорово, – обрадовалась Серафима. – Что ни делается, все к лучшему.

И она полетела на крыльях любви сначала по магазинам, а потом к прихворнувшему любимому.

– Сюрприз будет, – радостно улыбалась Сима, целеустремленно носясь с тележкой по супермаркету.


Незваный гость хуже татарина. Иногда он даже хуже стихийного бедствия. Далеко не каждая женщина готова воспринимать в качестве приятного сюрприза неожиданный приход даже очень дорогого человека. Особенно если именно этот день она решила посвятить косметическим процедурам или генеральной уборке. Если в квартире бедлам, все вещи выволочены, а сама хозяйка летает по апартаментам верхом на пылесосе, то звонок в дверь ничего кроме глухого раздражения не вызовет. А уж если она целый час протирала фрукты со сметаной для питательной маски, наложила ее на лицо и теперь, узрев в дверном глазке милый сердцу лик, вынуждена ее спешно смывать, то, скорее всего, свидание пройдет неудачно. Любая женщина понимает, что к ней нельзя приходить совсем неожиданно. То есть даже внезапный незапланированный визит должен быть гипотетически предсказуем. Но при этом большинство женщин отчего-то уверены, что мужчины устроены иначе: их не смутит, если гостья обнаружит в квартире клубы пыли, грязную посуду недельной давности в раковине или стоячие носки возлюбленного в будуаре. Мужчине не надо прихорашиваться, следить за собой 24 часа в сутки и волноваться по поводу наличия щетины. Он всегда готов обнять, принять и обрадоваться.


Серафима прекрасно понимала, что изошедший на сопли Антон может смутиться своего непрезентабельного вида и состояния, но тем важнее показать ему, что дело не во внешней оболочке. Она любит его всякого, между ними нет никаких преград и недомолвок. Они близкие, родные люди, единое целое, в горе и в радости…

Нет. Получалось как-то напыщенно. Наверное, такие глупости пишут в Зойкиных романах.

Сима просто хотела быть рядом. Всегда.

С бараньей ногой наперевес она торопилась навстречу своему счастью. Во всяком случае, в квартиру Серафима ввалилась с блаженной улыбкой абсолютно и безгранично счастливой тетки, у которой одна проблема – уточнить, тушить эту ногу или запекать.