Конечно, насчет «невинных» она себе слегка польстила, но в общем и целом утро выглядело как начало конца. Апокалипсис. Армагеддон в отдельно взятой судьбе.

Забытый «наш» зашевелился где-то на полу более активно, зевнул и явно собрался встать. Серафима в тоске зажмурилась. Знакомиться по второму кругу не было ни моральных, ни физических сил. Щеку защекотали чужие волосы, мелькнула шальная мысль: «Целоваться полезет, а я зубы не чистила». И тут невидимый кавалер дыхнул таким смрадом, что Серафима вздрогнула и резко распахнула глаза.

И заорала. Так, как умела орать в случаях крайней необходимости – паровозным гудком.

Над ней нависла чудовищно-косматая рожа пришельца. Или монстра. Жизнь кончилась.

В комнате сразу стало многолюдно. Появились смутно-знакомая женщина, злой бородатый мужик, бабка с глазами-буравчиками. Они разноголосым хором начали ругать почему-то Дашу, а на Серафиму никто даже не смотрел.

«Наверное, я умерла, и меня здесь нет, поэтому они меня не видят. Я бестелесна и прозрачна. А померла я еще вчера, видимо».

Когда в жизни женщины появляется мужчина, то даже самая размеренная жизнь запросто может пойти кувырком. И имеющие место нелепости не вызывают уже ни удивления, ни неприятия. Как будто мужчина – это вирус, вслед за которым к женщине начинают липнуть неприятности и странности. Может, у других и было как-то иначе, а у Серафимы все всегда происходило именно так. Не давала ей судьба пожить спокойно и даже просто ограничиться изъятием мужика из ближайшего окружения не желала. Нет, ей надо было непременно поэкспериментировать, взбалтывая события как в шейкере.

Испуганная Симиным ревом колли, не ожидавшая от собственной попытки лизнуть незнакомую девицу столь катастрофических последствий, трусливо жалась к ногам бородача. Сам бородач, давясь нецензурными выражениями, пытался донести до безучастной Дарьи мысль о том, что ему стыдно за то, что у него выросло.

Женщина пыталась заплакать, но, видимо, поругать Дашу ей хотелось больше, поэтому она кричала, периодически морща лицо и надеясь выжать слезы, но полноценного плача так и не выдала.

А бабка, отчего-то страшно довольная, попугаем повторяла: «А я говорила. А я предупреждала!»

При этом она просто лучилась счастьем и даже потрясала от избытка эмоций сухонькими кулачками, словно болельщица, команда которой только что забила гол. Старушке для завершения образа не хватало шарфа и рогатой шапки.

«Фантасмагория какая-то», – вяло подумала Серафима. За последние несколько минут события спрессовались в плотную однообразную субстанцию, словно бутерброд, на который наехал асфальтовый каток. Ей даже стыдно уже не было. Тем более что в отличие от Даши спала она не просто одетой, а даже почему-то в сапогах. В орущей компании очень не хватало Анфисы Макаровны. Уж она бы не просто внесла свою неповторимую ноту в общий хор, а непременно солировала бы в этом концерте.

Первым сдался бородач. Он вдруг в отчаянии махнул рукой и вышел. Женщина всхлипнула и выбежала следом. Бабка замешкалась, но, оставшись в меньшинстве, тоже ретировалась, с демонстративным грохотом захлопнув дверь.

– Даш, – после паузы отважилась спросить Серафима. – А что это было? Мы где? У тебя?

– М-м-м.

– А четче?

– У меня. Не ори. Голова сейчас треснет.

– По-моему, за время этой вакханалии ты должна была адаптироваться. А что они так разорялись-то? Ты пьешь, что ли, часто?

– А ты, что ли, дура, Разуваева? Я на пьющую похожа? – Даша даже привстала, натянув на себя простыню.

– Я смотрю, тебе полегчало.

– Мне похужело. Я первый раз так глупо и бездарно напилась. Хотя в моем возрасте уже можно было бы сообразить, что пить надо с тем, кто сможет вовремя остановить. Симка, все из-за тебя!

– Не надо валить с больной головы на другую больную голову! Мне тоже вчера не хватило вменяемой собутыльницы. А я, между прочим, на тебя рассчитывала.

– Вот так. Лузеры мы с тобой, Разуваева. Везде просчитались: и в карьере, и в мужиках, и даже напиться без последствий не смогли. Фу!

– Фу, – подтвердила Серафима. – Сегодня суббота?

– Если вчера была пятница, то да.

– Ладно. Я, пожалуй, пойду.

– Не бросай, комиссар, – жалостливо проныла Малашкина. – Они меня тут загрызут. И так все время пилят, что я непутевая, а теперь еще новый козырь добавился: запила.

– Поехали ко мне, – предложила Серафима. – Они со временем устанут злиться, и все спустится на тормозах. Наверное.

– Наверное, – передразнила Даша. – Ладно, поехали, только надо фасад отреставрировать, а то нас в милицию заберут. Не знаю, как у меня, а у тебя на лице просто шедевр импрессионистов. Больная фантазия художника, воплощенная в остатках косметики.

– На себя посмотри, – надулась Серафима.

– Могу себе представить. Поэтому умоюсь не глядя. Не хочу пасть в собственных глазах окончательно.


Провожать их никто не вышел. Семья бурно дискутировала на кухне, поэтому девушки выскользнули незамеченными.

– А поехали в кафешку, – предложила Даша. – Или у тебя дома никого?

– Наверное, бабушка дома. Только в кафе как-то… – опасливо протянула Серафима. Она не была уверена после вчерашнего провала, что сможет ограничиться чашечкой кофе. Вот так всегда: один проступок – и вера подорвана. Мало того что Сима больше не доверяла мужчинам, но теперь еще и себя, любимую, приходилось вычеркивать из списка благонадежных лиц.

– В кафе, а не в бар, – посуровела Даша. – У меня есть план, так что напиться у тебя не выйдет.

– Можно подумать, – досадливо пожала плечами Серафима.

– Можно-можно. Подумать можно, главное – никому ничего не говорить, – хихикнула Даша. – Мы поедем не просто в кафе, а в интернет-кафе.

– Еще не хватало. Зачем? На сайте знакомств регистрироваться?

– Ты поразительно догадлива.

– Даша, там одни маньяки. Я не буду! И вообще…

– А вообще – нам скоро тридцатник. Или ты думаешь, что тебе кто-нибудь приволочет мужика за рога, пока ты царевной Несмеяной у окна сидеть будешь? Фига! Хотя вот я тебя, считай, почти волоку. А ты еще и упираешься.

– Вот так какой-нибудь маньяк вычислит и домой припрется.

– Дикая ты баба, Разуваева, – вздохнула Дарья. – Кому ты нужна. Тут их и ловишь, и заманиваешь, а они все равно увернуться норовят, а ты боишься, что сам припрется. Бестолочь! Нашла чего боятся.

– А что, ты уже пробовала? – заблестела глазами Сима.

– Я в процессе.

– Ну ясно. В смысле… и как?

– Как-как, если я с тобой вчера пила? Сама догадайся. Кстати, Антошу я тоже в Интернете нашла. У него там анкета висит. Хочешь, напишем?

Серафима ожесточенно затрясла головой. Про Антона хотелось забыть как можно скорее.

– Мужчины, Сима, такие животные! Но среди них попадаются экзотические экземпляры, занесенные в Красную книгу.

– Красная книга – это такой талмуд в загсе?

– Однако познания у тебя, – хмыкнула Малашкина. – Неправильно мыслишь. В общем, так: тебя надо приодеть, причесать и – в атаку.

– Про Пигмалиона и Галатею – это, Даш, из области сопливых мелодрам. Я уже и приоделась, и причесалась, а на большее у меня денег нет.

– Не останавливайся на достигнутом. Галатеи из тебя не получится, конечно, но подстричься у нормального парикмахера не мешало бы. Но это вечером, а сейчас – искать.

Интернет-кафе оказалось обычной забегаловкой с парой компьютеров.

– Женщины, помощь нужна? – Юнец с сальными волосами и россыпью прыщей по всей физиономии снисходительно улыбнулся.

– Мы не женщины, – осадила его Дарья. – Обойдемся.

– Офигеть, а так вроде все на месте, – понесся им вслед изумленный шепот добровольного помощника.

– Даш, давай лучше я на работе спокойно зарегистрируюсь.

– Серафима, не зли меня. Мы бы и дома у меня могли, если бы мои такой вой не подняли. А на работе ты ничего не сделаешь: соврешь, и все. Трусиха ты. Нет там маньяков, там все по делу. Кому покувыркаться, кому пожениться, кому просто попереписываться и приврать. Сейчас зарегистрируемся без фотографии и будем выбирать сами. Сила на стороне того, у кого право выбора. Это мужики пусть топчутся и заискивающе ждут, а ты – королева. Ты кого-то забракуешь, а кому-то дашь шанс.

По мере проведения этой психологической подготовки Серафима наполнялась гордостью за себя и проникалась собственной значимой ролью в судьбах неизвестных мужиков.

Выбор кавалеров потрясал многообразием и удивительно высоким уровнем представленных кандидатов. Все как один были интеллектуалами, бизнесменами и половыми гигантами. Они занимались сноубордом, летали на дельтапланах и отправлялись по выходным в Ла Скала слушать оперу. Серафима снова начала комплексовать и сдуваться.

– Разуваева, в твоем возрасте быть такой наивной – непростительная роскошь, – отпихивала ее от монитора Даша. – Дай я найду.

– Нет, ну погоди, погоди… «Ищу настоящую любовь, ради которой сверну горы». Вот такого хочу! Дай про него почитать!

С фотографии взглядом капитана морских пехотинцев манил потрясающий блондин.

– Ты что, совсем дура? Он потом скажет, что горы не свернул, потому что ты не настоящая любовь. Не надо этих красивых слов. Нормальный мужик не умеет нормально складывать слова, он действует.

Тут они обе на некоторое время затихли, пофантазировав на тему «настоящих мужиков».

– …А вот этот: «Где ты, моя Королева?», – наконец вернулась к основной теме Серафима.

– Ты на возраст глянь. Ему не королева нужна, а ее внучка, а то и правнучка. И, кстати, почему с большой буквы? Может, он буквой «е» не пользуется и ищет подружку, похожую на Наташу Королеву? Так и тут ты пролетаешь. Ищи, что попроще.

– Чего это мне попроще? Сама говорила, что я королева! – возмутилась Сима.

– Королеве нужны подданные, а не король, которому после работы в зубах тапочки надо приносить. Учись правильно расставлять приоритеты. В общем, так: берем вот этого упитанного и разрабатываем.

Серафима с сомнением посмотрела на щекастого крепыша. В душе ничего не отозвалось.

– Даша, вообще-то, мне не нужен просто мужчина. Я тоже хочу, чтобы любовь и горы свернуть. А кобель для спаривания – это не для меня.

– Ишь ты, какая исключительная нашлась! А всем остальным любовь не нужна, можно подумать! Расширяй круг общения, тогда будет шанс захватить частым бреднем и искомую любовь. Так, все, садись и пиши ему.

– Чего писать?

– Письмо. «Ищу любовь. На всю жизнь. Может, это Вы?»

– Это глупо.

– Серафима, глупо писать, что ты мимо шла, замуж не хочешь, по убеждениям – феминистка, а мужчина тебе нужен исключительно для хозяйственных нужд. И вообще – ты их презираешь. Пиши правду, но не унижающую тебя.

– А какая правда унижает? – напряглась Сима. Техника ведения интернет-переписки оказалась не так проста, как представлялось вначале. Надо было набираться опыта, чтобы не осрамиться.

– Ну что-то вроде: «До смерти хочу замуж. Возьмите кто-нибудь. Влюбиться постараюсь по мере сближения».

– Но у меня другая позиция.

– Позицию, Разуваева, будешь отстаивать, если до этого вообще дойдет, – остудила ее пыл Дарья.

Мужественные блондины, рельефные брюнеты и лысые олигархи в турецких майках на фоне Финского залива были отметены категорически и бесповоротно. Упитанный избранник не впечатлял, но и не отталкивал. Письмо ушло. Выписав для Симы на листочек пароль и логин для анкеты, Даша решительно встала:

– А теперь по кофейку!

Тон ее Серафиме не понравился:

– Я больше пить не буду.

– Пуганая ворона куста боится. Если я сказала «по кофейку», то это без подтекста. Ты же не мужик, для которого приглашение на чашечку кофе означает прямое предложение переспать.

– Почему это? – озадачилась Сима и покраснела. Такой логический пируэт раньше ей в голову не приходил.

– А чего краснеем? Есть что вспомнить? – обрадовалась Дарья. – Нет, давай колись, а то раскраснелась как маков цвет. Ты что, не знала?

– Да ну…

– Не интригуй.

– Это сто лет назад было.

– Ну, Разуваева! Не тяни. Расскажи, какой ты была дурой, облегчи совесть, заодно и потопчись на своих прошлых ошибках.

Вспоминать эту глупую историю, приключившуюся с ней на заре полового созревания, Серафима не любила.

В тот раз она опаздывала в институт. Причем опаздывала настолько капитально и безнадежно, что пришлось ловить машину. Вместе с машиной поймался Виктор. Белобрысые вихры, мужественная щетина и детская открытая улыбка. Они проболтали всю дорогу, и сердце глупой Серафимы к концу пути билось наивной рыбешкой в чужих сетях. Правда, сначала она перепугалась: лихо притормозив у института, новый знакомый первым делом сказал цену. Сима даже не сразу услышала цифру, переспросила, раскраснелась, затряслась.

– Дорого? – заботливо уточнил Витя. – Могу скинуть.