– А папа у тебя есть? – бестактно спросила Серафима.

– Мы не общаемся. Так вышло. Тебе рассказать? – Похоже, Саша желал полной открытости и вываливания скелетов из семейных шкафов.

– Нет-нет, я просто спросила, – испугалась Серафима, не готовая к ответной откровенности.

– Я хочу, чтобы между нами была абсолютная прозрачность, – подтвердил ее худшие опасения кавалер. – Можешь спрашивать даже о самом сокровенном.

– Ну мы не настолько близки… – брякнула Сима и осеклась. В диалоге с таким приличным и воспитанным мужчиной любая ее фраза казалась пошлым намеком. А что будет, если с ним не только разговаривать, но и жить придется? До гробовой доски.

– Нам надо больше общаться, ты могла бы переехать к нам с мамой, – буднично предложил Саша.

Воздух свернулся в плотный жгут и застрял на вдохе. Сима бессмысленно вращала глазами и силилась улыбнуться.

«Неужели эти заветные слова прозвучали? Нет. Не так. Неужели эти слова и есть те самые, заветные? Какой ужас».

– Я так сразу не могу, – проблеяла Сима, с содроганием представив совместное проживание с Сашиной мамой. «Тоже мне, финансовый директор! Не мог в отдельную квартиру переселиться. Хотя, может, там хотя бы мама ничего…»


… —Не мое это. Совсем не мое, – вздохнула Серафима в ответ на бабушкино многозначительное молчание.

– Как это? Столько времени парень ходит, а ты только сейчас поняла? – возмутилась Анфиса Макаровна.

– В том-то и дело, что «столько времени» он только ходил. Пищи для размышлений и выводов не было.

– Ага, конечно, – саркастически скривилась бабуля. – Пища и выводы были бы, если бы он сразу начал пить, бить или юбку задирать.

– Да хоть бы и начал с юбки! – взорвалась Серафима. – Можно подумать, что я к этому не располагаю!

– Я тебя воспитала порядочной женщиной, – картинно всхлипнула Анфиса Макаровна, активно заморгав в попытках выдавить горькую слезу. – Вернее, думала, что воспитала. А ты такое говоришь! Где твоя девичья честь?

– При мне, к сожалению, – буркнула Серафима. – Хоть бы кто за последнее время покусился. Самой приходится нападать.

– Что ты несешь-то! – перепугалась бабуля.

– Шучу я так. Бабуля, я не поняла, тебе Саша нравится?

– А что плохого? Не пьет, не курит… Не курит?

– Нет. Не курит, – ухмыльнулась Сима.

– Не гыгыкай. Смешно ей. Так вот, не курит, порядочный, интеллигентный, в театры водит…

– Странно. Еще совсем недавно тебе это не нравилось. Сама же говорила, что мужик нужен для другого, – мстительно напомнила Серафима.

– Я? – не поверила бабушка. – Да ты меня неправильно поняла!

– В общем, закрыли тему, – махнула рукой Сима.

– Как это? Ты что, больше не будешь с ним встречаться?

– Нет. Я у него теперь, похоже, жить буду.

Реплика оказалась неожиданной не только для Анфисы Макаровны, но и для самой Серафимы. Видимо, эту мысль выдало подсознание.

Окончательно упав духом, почти невеста побрела в душ. Аморфное и мутное будущее начало оформляться в нечто внятное, но удручающее. Сима словно неслась с горы, не имея ни сил, ни возможности затормозить. Впереди маячила не то пропасть, не то обычный пень. Но вера в лучшее теплилась крохотной искоркой, заставляя Серафиму надеяться, что все не так плохо, как подсказывают логика, интуиция и здравый смысл. Причем – подсказывают хором. Бесшабашно-наивное «а вдруг» веселой летней мухой кружилось в сознании.

– Симочка, а у тебя на примете-то есть кто– нибудь? – поскреблась в ванную бабуля.

– А чего? – розовая и сдобная Сима, замотавшись полотенцем, как римский патриций, прошлепала в кухню.

– Можно было бы приворожить, – с абсолютно серьезным лицом сообщила Анфиса Макаровна.

Серафима тяжело и сочувственно вздохнула.

– А ты не дыши! – обиделась бабушка. – Я дело говорю. Мы с Марго достали новые тексты заговоров. Проверенные.

– Дорогие, – подсказала Сима.

– Это как раз свидетельствует в пользу их надежности. – Бабушка подняла вверх указательный палец. – По дешевке только подделки продают.

Сима снова вздохнула, но уже с раздражением. Денег было жалко. Сколько стоят заговоры, бабуля все равно не скажет. А так хотелось купить новые джинсы. Темно-синие, классические, с крохотным узором из стразов.

Серафима брезгливо взглянула на засаленную книженцию, которой трясла Анфиса Макаровна, и сварливо поинтересовалась:

– А чего Марго на заговоры потянуло? У нее же какой-то старый гриб с шестью сотками, предел мечтаний, появился. Или не срослось?

– Марго переживает за меня. А гриб этот, между прочим, не на шести сотках живет, а на гектаре земли. И весь гектар в собственности.

– Леший на болоте? – мстительно предположила лишенная джинсов внучка. – Или председатель приватизированного разворованного колхоза?

– Заместитель директора банка, – горделиво парировала бабушка. – Так что и дом там – четыре этажа, и прислуга есть, и Дормидонтовна – как сыр в масле.

– Это что получается, Ванечка – наследник заводов, газет, пароходов? – оживилась Сима.

– Именно. А ты профукала.

– Ну хоть Чугуновой повезло.

– О, я, безусловно, чрезвычайно рада за твою подругу, но хотелось бы и тебя, дурищу, пристроить, – бабушка снова налаживалась плакать.

– И чего там с приворотом? – сменила тему Серафима. Она сердилась и успокаивать старушку была не в состоянии. Бабушка переключалась, как младенец, только что разбивший нос, но забывший про несчастье при виде леденца на палочке.

– Вот, жду. Мы провели с Марго процедуру. Тут ведь какое дело. Когда привораживаешь кого-то определенного, то это насилие над волей, добра от этого никому не будет, полевой закон, ну ты не поймешь…

– Куда мне, – поддакнула Серафима.

– Поэтому надо аккумулировать притяжение своего поля. То есть не приворот в полном смысле этого слова, а повышение личной притягательности для мужчин.

– Бабуля, а тебе зачем? Нам нужен дед в доме, да? Чтобы пил, кряхтел и болел?

– Дело не в деде как таковом, а в достижении результата, – прищурилась бабушка. – Ну разве тебе было бы неинтересно проверить действие заговора?

– Нет. Мне – не интересно, – отрезала Серафима. – Я просто хочу замуж за нормального мужика, которого полюблю, а чтобы на меня все подряд слетались как воронье, мне сто лет не надо.

– Врешь, – убежденно хлопнула книгой по столу Анфиса Макаровна. – Это надо всем женщинам. Каждой! Это заложено природой. Женщина – цветок, который должен всем нравиться, им должны любоваться. Женской красоте нужны зрители. А своего единственного проще выбрать из восхищенной толпы.

– А я поняла, что не готова проводить кастинг этой восхищенной толпы. – Серафима поворошила в вазочке печенье, откопала шоколадную конфету и демонстративно сунула ее в рот. Джинсы стрейч так и стояли перед глазами. Чем больше они с бабушкой углублялись в неприятную тему, тем больше ей казалось, что в гости к Сашиной маме надо было бы пойти именно в джинсах. Рабочие штаны американских фермеров казались Серафиме символом современной, независимой и сильной женщины. А стрейч замечательно держал бы живот.

– Ой, – захихикала бабуля. – Когда поняла-то? Что-то я толпу мужчин пропустила. Когда они на тебя слетались-то, красавица ты моя?

– Да, я не красавица, но зато умная! – обиделась Сима.

– Ты красавица, – бабушка все же была женщиной и диалог вела по-женски «последовательно». – Красота женщины – в теле. Ум, он как бонус. Есть – хорошо, нет – и так сойдет, а если много ума – то и не всякому такое сокровище надо.

– Все равно я умная, – набычилась внучка.

– Да на здоровье. Умная – и молодец. Умничай дальше.

Похоже, бабушка начала обижаться.

– Так что с заговором? – Сима вернула старушку к любимой позитивной теме.

– Жду результатов.

– А сколько ждать, бабуль?

– Должно быть, уже скоро.

– Ну-ну, – не выдержав, хохотнула внучка.

Она твердо решила проучить старушку, по ее мнению, медленно впадавшую в маразм со своей тягой к мистике, и взять деньги на брюки из отложенных на хозяйство. А что такого? У бабушки – заговоры, у внучки – брюки со стразами. Глядишь, до бабули в какой-то момент дойдет, что хобби у нее не по средствам.


Утром Серафима окончательно сникла. Мало того, что встреча с Сашей приближалась с неотвратимостью уже сорвавшегося с крыши кирпича, так еще и у других было все хорошо. Нет, Серафима не была ни злой, ни завистливой. Но радоваться чужому счастью в полном объеме получается лишь тогда, когда у тебя самого все в полном порядке. Или хотя бы не хуже. Когда хуже, то радость получается кислой и через силу. Вроде и понимаешь, что надо улыбаться, ахать и поздравлять, а в мозгу стучит подленький мелкий дятел: «А почему не у меня?» И даже, если покопаться, выясняется, что действительно рад за ближнего, и даже ближний этот, если подумать, радость эту самую заслужил, а себя все равно жалко.

Сима посмотрела в окно. Внизу суетилась Чугунова. Зойка выглядела неожиданно и странно: в деловом брючном костюме и без индейского макияжа. При этом в руках у нее были клетчатые хозяйственные торбы, из которых одуряюще пахло котлетами, салатами и прочей едой. Аромат смешивался с запахом Зойкиных духов и полз по улице, привлекая бродячих собак и кошек. Суетилась Зойка не просто так, а в отчаянных попытках запихнуть торбы в салон серебристого «БМВ». Удивительное дело: Чугунова смотрелась рядом с дорогой и стильной машиной вполне комплектно. Как будто так и надо. Серафима поторопилась выйти на улицу.

– Зоя, давай в багажник. Мне едой весь салон провоняет! – умоляюще ныл Иван.

«Неладно что-то в королевстве», – изумленно констатировала Серафима. Иван, не голый, волосатый и в старых тренировочных, а дорого одетый, интересный и вальяжный, произвел на Симу неизгладимое впечатление.

– Зойка, привет. Чего стряслось? – Серафима пристроилась к подруге и схватилась за пакет.

– Аккуратно, там торт! – заверещала Зойка.

– А стряслось-то что? Ты чего не на работе?

– Отгул, – таинственно поиграла бровями Чугунова. – А может, я и вообще там больше работать не буду.

– А где будешь? – допытывалась Серафима.

– Мы к Ванькиному отцу едем, – доверительно зашипела Зоя. – Если я ему понравлюсь, то мы поженимся. Хотя Ванечка сказал, что мы по-любому поженимся, он от отца зависеть не хочет. Но я-то вменяемая. Там у папашки столько денег, что я хочу от него зависеть. Категорически! Вот, наготовила, везу, чтобы показать, что хозяйка хорошая. Ваня сказал, что папашка потрескать любит. Пироги, салаты, заливное, торт «Пражский». В общем, постаралась…

– Ты замуж выходишь? – ахнула Сима.

– Почти. Не сглазь. – Зойка поплевала, потом побежала стучать по деревянной скамейке.

– Из-за денег? – осуждающе протянула Серафима. Происходило нечто из ряда вон выходящее. Банальный сюжет из слащавого женского романа, которые так любила Чугунова, на глазах превращался в реальность. Толстая Зойка неожиданно преобразилась, умеренно похорошев, окрутила почти принца и идет почти под венец.

– Сима, ты спятила? – сочувственно покачала головой Чугунова. – Ты на него глянь. Разве за таких из-за денег выходят? Да я знать не знала, что они, деньги эти, у него есть. Я ж его как беглого уголовника у тебя забирала. А оно, вишь, как повернулось.

Повернулось «оно» и правда невероятным образом.

– Поздравляю, – неуверенно пожала плечами Серафима.

– Ты не расстраивайся, и у тебя все получится, – Зойка все и всегда понимала правильно. – В крайнем случае среди Ванькиных друзей тебе кого-нибудь подыщем. Он у меня с колдовством завязал, пошел по специальности работать, в банк. Папашка там уладил все. Сначала проучить его хотел, а потом пожалел. Ванька у него – единственный сын.

– Мне это надо осмыслить. В голове не укладывается, – честно призналась Сима.

– Да я сама еще не верю, – вздохнула Чугунова. – Знаешь, все боюсь, что мне это снится и я сейчас проснусь одна. Не в деньгах даже дело, хотя, чего врать, рада я, что и деньги еще есть. Нет, мне Ваньку потерять страшно. Он у меня красавчик.

– Не мели ерунды! – горячо залопотала Серафима. – Он тебя любит, сразу видно. Вон к папе повез. Жениться хочет.

Сочувствовать всегда получается легче и искреннее, чем просто радоваться. Серафима тоже не была уверена, что такой красавец, как Ванечка, пара для Зойки. Хотя чего в жизни только не бывает.

– Чего у вас тут? – к шептавшимся подругам подоспела Инга.

Бартышкина на удивление искренне обрадовалась. Правда, она полезла лобызать и поздравлять Ивана, чем слегка разъярила Зойку, но в целом создала на отдельно взятом пятачке настроение предпраздничной суматохи и не замутненного завистью веселья. Серафима даже заподозрила, что у Инги в личной жизни тоже наметились подвижки к лучшему, иначе с чего она так сияет.