— Алло.

— Привет. — Голос Джейка, мягкий и тягучий, словно свежий мед, тек к ней по проводам. — Ну как вы?

— Превосходно, — солгала она, а про себя в гнетущей тишине добавила: «Ужасно». — А вы как?

— Извелся.

Она это знала. Конечно, знала. Но следовало спросить:

— Извелись? Почему?

— Са-ара, милая… — Ее имя и ласкательное «милая» прозвучали как долгий нежный поцелуй. — Вы знаете почему. Я хочу услышать ваш ответ.

Сара глубоко вздохнула, готовясь к решительному отказу.

— Вы подарите мне сегодняшний вечер? — продолжал он тем же медовым, проникновенным голосом.

— Да. — Рука Сары взметнулась, прикрывая предательский рот. Вот тебе и «решительный отказ»!

— Благодарю. — В мягком голосе прозвучало облегчение. — И вы — честное слово — не пожалеете.

Сара подавила вздох: она уже жалела. Ten-лые, медовые нотки, верно, залепили ей уши и размягчили мозг.

— А что мы будем делать?

Фу, какой двусмысленный вопрос, упрекнула она себя. И тихий смех Джейка подтвердил это. Но, к его чести, он не унизился до игривых шуточек и намеков.

— Вы не против, если мы прокатимся в Филли, пообедаем там, посмотрим шоу?

У Сары словно камень свалился с души: поездка в Филадельфию уменьшала шансы попасться на глаза кому-либо из пресловутой троицы.

— Шоу? — повторила она. — Помнится, вы говорили о кино.

— Нет-нет. Бродвейское шоу. — И Джейк назвал труппу с Бродвея, как раз гастролировавшую в театре, расположенном в самом центре города, и дававшую ходовой мюзикл, который даже в Нью-Йорке собирал полный зал.

— Чудесно! Лучше не придумаешь! — воскликнула Сара с нескрываемым воодушевлением. — Говорят, это потрясающий спектакль. Но, наверно, на сегодня билетов не достать?

— Уже, — с гордостью доложил Джейк. — Я позвонил в театр: последние два места за нами. Правда, на галерке, но кассир заверил меня, что сцена будет видна целиком. — Он смущенно хохотнул. — Впрочем, можно захватить мой полевой бинокль.

— И мой театральный, — горячо поддержала Сара, у которой голова шла кругом: такое облегчение! И такое удовольствие впереди!

— Вот и хорошо. Договорились, — смеясь, заключил Джейк.

— А когда? Когда мы встречаемся, Джейк? — спросила Сара, скосив глаза на стенные часы.

— Это зависит от того, когда вы хотите подзаправиться — до или после спектакля, — отозвался он. — Я знаю там несколько ресторанов недалеко от театра. Скажите, что вы предпочитаете, и я закажу столик.

— Мне все равно, — заявила Сара в традиционной дамской манере. — Как вы. Вы за «до» или за «после»?

К счастью, Джейк не был расположен поддерживать традиционную тупиковую игру «в поддавки» между кавалером и дамой.

— Я и за то, и за другое, — отрезал он.

— Как так? — удивилась Сара. — Не понимаю.

— Очень просто, — рассмеялся Джейк. — Сначала мы обедаем «до», а потом — легкий ужин «после». Как вам такое решение? Подходит?

— Вполне. Это так же потрясающе, как и само шоу. Так когда, Джейк?

— Дайте сообразить. Спектакль начинается в восемь, а обедать в спешке нам ни к чему, — рассуждал вслух Джейк. — Значит, я закажу столик на шесть? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал:

— Сегодня суббота, так что, учитывая движение на дорогах, выехать надо сразу после пяти. Тогда у нас будет достаточно времени, чтобы оставить машину на стоянке, а оттуда дойти до ресторана пешком. О'кей?

— О'кей. Я буду готова, — сказала Сара, даже не стараясь скрыть охватившее ее нетерпение.

Опуская на рычаг трубку, она еще раз взглянула на часы. 15.40. Ой-ой-ой, подумала она, кружась по спальне, и оттуда метнулась в ванную. В ее распоряжении всего полтора часа. А ей надо принять душ, вымыть голову, наманикюрить ногти и решить, что надеть.

Что надеть? Она остановилась на комплекте в светло-песочной гамме — ансамбль из шелковой блузы в зеленых и коричневых разводах, с круглым вырезом по шее, пышными рукавами, схваченными у запястья узким манжетом, и длинной широкой юбки, соблазнительно открывающей щиколотки.

Уверенными, привычными движениями Сара закрутила свои густые волосы узлом на затылке, позволив — не без задней мысли — выбиться на висках и шее нескольким прелестным завиткам. Украшением — притом единственным — послужила пара огромных золотых серег в форме колец.

От возбуждения естественные краски лица стали ярче, поэтому Сара лишь чуть-чуть прибавила смуглости к общему тону, положила тени под глаза и тронула губы терракотовой помадой. Она как раз помахивала в воздухе руками перед тем, как покрыть ногти вторым слоем лака — переливающимся бронзой перламутром под стать позолоченным изнутри шпилькам-каблукам и парадной сумочке, — когда в десять минут шестого раздался звонок в дверь.

Если, по мнению Сары — а именно таково было ее мнение, — в синей куртке и голубой в белую полоску рубашке Джейк выглядел неподражаемо, то сейчас, открыв ему, она замерла на месте — эффект превзошел все ожидания.

Одетый в темно-коричневый костюм, бледно-желтую шелковую рубашку с коричневым галстуком, расцвеченным желтым и золотым, Джейк, казалось, сошел с телевизионного экрана — герой рекламного ролика, убеждающий в превосходстве нового одеколона, предназначенного для процветающих дельцов, над всеми ранее известными.

Его только что вымытые темно-каштановые волосы отливали золотистым глянцем, гладкая кожа, туго обтягивающая лицо, сияла после недавнего бритья. Синие глаза искрились ожиданием и надеждой.

— Привет. — Низкий, медовый голос приобрел теперь обольстительный оттенок, отчего голова у Сары закружилась совсем как от крепкого вина.

— Привет, — устремив на него восхищенный взгляд, сказала Сара, стараясь сохранить хотя бы видимость обычного спокойствия и дышать, держаться и действовать как разумное существо.

— Вы божественно хороши! — пророкотал Джейк, охватывая ее медленным, изучающим взглядом, и темно-синие глаза его стали еще темнее от прилива чувств.

— Сп-пасибо… — пролепетала Сара: она едва могла говорить, не то что соображать, и язык выдал то, что она думала:

— Вы тоже… очень хороши!

— Про мужчину так не говорят, — поддразнивая ее, возразил Джейк.

— Вы божественно хороши! — заупрямилась она, отвечая комплиментом на комплимент и подтверждая свои слова взглядом, с восхищением остановившимся на его высокой, плечистой, ладной фигуре. — И мужественны тоже.

Веселые искорки исчезли из его удивительных глаз, вспыхнувших жарким пламенем страсти, которое опалило Сару до самых глубин.

— Осторожно, — посоветовал он, переходя на шепот. — Ваши похвалы, знаете ли, чересчур возбуждают меня. Еще немного, и мы никуда не поедем — останемся здесь, чтобы насытиться друг другом и устроить собственный спектакль, которому не будет конца.

От его предостережения, которое — Сара это мгновенно поняла — было и сладостным призывом, она сразу пришла в себя. Хорошенькое дело! Ее гость все еще стоял на пороге, а она впилась в дверную ручку, словно в спасительный трос.

— А… да… в таком случае… — быстро заговорила она, сознавая, что лепечет невнятицу. — Нет-нет, мы, конечно, поедем.

— Трусишка, — улыбнулся Джейк, продолжая дразнить ее.

Отпустив наконец ручку двери, в которую вцепилась мертвой хваткой, Сара молча с ним согласилась и, поскорее отойдя, подхватила мягкий, из розового джерси плащ и вечернюю сумочку, заранее положенные на стоящий у двери стул.

— Я готова, — объявила она, торопясь набросить на плечи плащ, прежде чем Джейк успеет помочь ей, доведя, как вчера, — пусть даже легкими прикосновениями, — охватившее ее возбуждение до предела.

Джейк не проронил ни слова; ему и не нужны были слова: его смеющиеся глаза говорили все, что можно было сказать о том, какое удовольствие он получал, видя ее нервозность и смятение.

Атмосфера в машине была так напряжена, что Саре казалось, будто электрический ток бьет по ее оголенным нервам и трепещущей плоти.

Ее дрожащие пальцы никак не могли застегнуть пряжку ремня. Обозвав себя безрукой дурой, она сделала еще одну попытку, но снова дала маху. Она знала почему, и невольный трепет охватил ее, когда теплые пальцы Джейка, отстранив ее руку, застегнули ремень.

— Я знаю, что вы сейчас чувствуете, — пробормотал Джейк, глядя в упор в ее расширившиеся глаза; от мимолетного прикосновения его пальцев, только задевших низ ее живота, внутри что-то взорвалось. — Потому что и я… я тоже готов сейчас… взлететь на воздух.

— Вы… вы готовы? — спросила Сара приглушенно, в изумлении уставившись на Джейка.

— Конечно. — Горькая улыбка тронула его губы. — Я сказал вчера: я хочу вас, и сегодня хочу еще сильнее, — улыбка обозначилась более решительно, — куда сильнее, чем вчера.

Протест, возмущение, отказ уже готовы были сорваться у нее с языка. Ложь, сплошная ложь! Сара не произнесла этих слов, только одно словечко, которое она, как литанию, молча твердила весь день про себя, сорвалось с ее губ:

— Джейк.

У него загорелись глаза. Он задрожал, придвинулся ближе, но тут же отпрянул, качнув головой. В машине повисла напряженная тишина. Он сам прервал ее, издав странный звук — не то смешок, не то вздох.

— Что такое? Что с машиной? — словно рассуждая вслух, обронил он, скосив на Сару глаза. — По-моему, когда ее в последний раз мыли, мойщик сбрызнул ее дезодорантом, изготовляемым фирмой под названием «Любите сильнее».

Шутка достигла цели. Сара прыснула, и напряжение, возникшее между ними, прошло.

— Так мы поедем, наконец? — спросила Сара, едва справившись со смехом. — Я ничего не ела с утра — не было времени. Я есть хочу. — И, прищурившись, добавила:

— Только не вздумайте делать ударение на последнем слове. Я голодна буквально.

— А я и не делаю, — пробормотал Джейк, говоря это скорее себе, чем ей. — Пожалуй. — У него дрогнули губы, он включил зажигание. — Вот и хорошо, что я получил предупреждение, — продолжал он, по-прежнему ведя разговор с самим собой, — теперь я буду паинькой, а как же. — И, отъехав от тротуара, они нырнули в густой, как всегда в субботний вечер, поток машин.

Пока ехали до Филадельфии, Джейк занимал Сару легким шутливым разговором, и когда они подкатили к платной стоянке, оба хохотали и дурачились, как двое расшалившихся подростков.

Ресторан, где Джейк заказал обед, скорее походил на старую ирландскую харчевню, в которой царили гостеприимство и радушие. Хозяйка заведения, миловидная и дружелюбная, проводя Джейка и Сару в угловую кабину, отделенную высокой перегородкой, создававшей полное уединение, болтала без умолку, словно встретила давних и дорогих друзей. Зала освещалась мягким рассеянным светом, падавшим из укрепленных под потолком небольших янтарных бра и из таких же шаровидных ламп, которые стояли на столиках.

Поданное хозяйкой меню послужило Джейку новым поводом для веселья, так как Саре, чтобы прочесть названия блюд, пришлось достать из сумочки очки.

— Что тут смешного? — обиделась она, пытаясь разобрать мелкий шрифт.

— Ничего, — отвечал Джейк, глядя на нее с ласковой усмешкой. — Просто мне вспомнилось, как я впервые увидел вас у Дейва и подумал: ну и сова в огромных, как колеса, очках. — И поднял руку, пресекая ее возмущенную реплику. — На редкость симпатичная и очень пикантная сова, — улыбнулся он, но тут же испортил впечатление, добавив:

— Но все равно сова.

Хотя Сара и бросила на него гневный взгляд, выдержать роль обиженной не смогла и затряслась от смеха.

Обед был прекрасным и прошел под непрерывные «подкусывания» и взрывы хохота. Только с вином вышла заминка. Джейк ограничился одной рюмкой.

— Я за рулем, — объяснил он. — А вы пейте — пейте всласть.

Вспомнив, как быстро прошлым вечером вино ударило ей в голову, Сара также воздержалась от второй рюмки.

Смакуя отменное белое, они совсем позабыли о времени и опоздали бы к началу спектакля, если бы хозяйка, напоминая, не постучала в перегородку.

Спектакль оправдал ожидания, оказался захватывающе интересным, и они покинули театр, напевая запомнившиеся мелодии.

Однако чрезмерное усердие, которое весь день проявляла Сара, убирая квартиру, теперь не замедлило сказаться. Сидя за ужином в той же милой харчевне, в которой они обедали, бедняжка клевала носом. Даже чашка кофе не разогнала сонливость, смежавшую ей веки.

— Устали? — посочувствовал Джейк, когда она в третий раз подавила зевок.

— Устала, — подтвердила Сара с грустной улыбкой: ей было жаль, что кончается такой чудесный вечер. — Простите, я очень рано встала и полдня убирала квартиру, вот у меня и слипаются глаза.

— Простить? Что же тут прощать! — сказал Джейк, подзывая официантку, чтобы расплатиться. — Но вы загадали мне загадку.

— Загадку? — насупилась Сара. — Какую загадку?

— Вы говорите, что встали рано?

— Да. — Саре так хотелось спать, что она плохо соображала, к чему он ведет. — А что?