Лей Гринвуд - Джейк

— Проваливай! — крикнул Джейк Шону. Мальчик поспешно взобрался на изгородь.

— Ты готов? — окликнул Джейк Мэтта, никак не показавшего, что он слышит. — Полагаю, он готов, как всегда, — буркнул Максвелл про себя.

Он поймал взгляд Хоука, и они одновременно отпустили лассо. Соутут стал брыкаться с удвоенной силой. Меньше чем через минуту Мэтт снова был на земле. Джейк и Хоук вцепились в волочащиеся по земле лассо и заставили задохнувшегося Соутута подчиниться.

— Готов продолжать? — спросил Джейк.

— Нет! — закричала Изабель. — Довольно!

— Пусть сам решает.

Мэтт поднялся и снова двинулся к Соутуту. Снова Джейк и Хоук отпустили лассо, жеребец брыкался, но уже не так стремительно и высоко.

Мэтт оставался в седле.

Соутут ударился в галоп, резко остановился, стараясь перебросить мальчика через голову.

Мэтт оставался в седле.

Соутут снова брыкался и прыгал, резко останавливался, кружился то в одну, то в другую сторону и снова менял направление, но Мэтт оставался в седле. Он усидел, когда Соутут ринулся прямо на изгородь. Усидел, когда тот перемахнул через нее. Усидел, даже когда жеребец наступил на лассо и чуть не упал. Мэтт продолжал спокойно сидеть в седле, когда Соутут остановился почти в полумиле от кораля, бока его тяжело вздымались.

— Ну, будь я проклят, — сказал Брет. — Никогда бы не подумал, что этот мрачный ублюдок справится.

Когда Мэтт подъехал к коралю, подбежал Шон, помог ему удержаться на дрожащих ногах, когда тот спешился, и взволнованно шлепнул по спине.

— Замечательно! Лучшая езда, которую я видел.

— Не так хорошо, как Хоук, — возразил Джейк. — Но так же хорошо, как Чет.

— Думаю, вы ужасны, — возразила Изабель. — Поощрять его рисковать жизнью на этой злобной лошади.

Джейк не ответил. Он смотрел на Мэтта, стараясь увидеть его глаза, и с облегчением заметил проблеск жизни, крохотную искру в пустоте. Мэтт все так же молчал, а Вилл, как всегда, был рядом, разговаривая за него, принимая поздравления.

— Он когда-нибудь говорит? — спросил Джейк Изабель.

— Насколько я знаю, нет, но это не имеет никакого отношения к делу.

— Очень даже имеет. Что-то еще живо в этом парне, что-то, что заставило его выйти вперед, а потом подняться, когда он упал.

Теперь, когда ажиотаж после скачек улегся, мальчики постепенно осознали присутствие Джейка и затихли, глядя на него.

— Есть еще четыре лошади, которым надо напомнить, что такое иметь седока на спине.

Напряженность исчезла. Хоук, Чет и Шон устремились к коралю. Пит, выпаливая тысячу слов в минуту, сопровождал Шона. Люк Аттмор бросился к брату. Вилл выглядел так, словно не знал, что ему делать, но в конце концов остался с Мэттом.

— Время заняться обедом, — сказала Изабель Брету. — Думаю, тебе придется принести воды и поискать сухие дрова.

— Я хочу посмотреть.

— После того, как сделаешь свое дело.

— Я не боюсь.

— Даже и не думала этого.

— Что его гложет? — спросил Джейк, когда мальчик отошел.

Изабель выглядела настолько возмущенной формой вопроса, что Джейк подумал — она не ответит, но девушка произнесла своим самым чопорным тоном:

— Он вырос в Бостоне. И не умеет ездить верхом.

— Ну, будь я проклят.

— Очень надеюсь, что так и будет, если позволите кому-нибудь из мальчиков убиться на этих лошадях.

Джейк взглянул ей в глаза.

— Мадам, а вы умеете ездить верхом?

— Я могу править фургоном.

— Здесь от этого мало толку.

— Я живу не здесь, мистер Максвелл. Мне не придется привыкать к тому грубому образу жизни, который вы, кажется, находите нормальным. Может быть, я должна даже сказать — привлекательным.

— Вы можете говорить все, что хотите. Если жизнь здесь так тяжела для вашей чувствительной натуры, рекомендую уйти в дом к вашему больному. Если, конечно, не считаете это тоже слишком грубым для ваших нежных чувств.

Лицо Изабель застыло.

— Я промыла его раны, когда они были грязными и гноились.

— Знаю. И не могу понять, почему вы не лежите больная рядом с ним.

Изабель сверкнула глазами.

— Не знаю, специально ли вы оскорбляете меня лично или презираете женщин вообще, но, думаю, вы грубый, бесчувственный и недалекий человек. Не удивлюсь, если вам нравится смотреть, как люди подвергают свою жизнь опасности. Это как раз то, что человек вашего склада находит забавным.

— А что считаете забавным вы, мадам?

— И не подумаю сказать и доставить вам удовольствие высмеять меня.

— А если пообещаю не смеяться?

— Я вам не поверю.

Она смотрит на него, словно перед ней таракан. Да он просто дурак, что потратил даже пять минут, думая о ней, беспокоясь, как она справляется одна. Женщины вроде нее всегда справляются.

Их красота зачаровывает одного бедного мужчину за другим.

— Я постараюсь не попадаться вам на глаза, пока вы не уедете.

Выражение лица Изабель сразу изменилось, гневная гордость исчезла.

— В том-то и дело — мы не можем уехать.

— Что значит — вы не можете уехать? — спросил Джейк, направляясь к хижине.

— Ничего. Это не ваша забота.

— Моя, если вы намерены остаться на моем ранчо, — он указал на Мерсера. — С ним будет трудно сговориться, когда вы его освободите.

Изабель расстроилась. Ей не хотелось держать Мерсера связанным, но она не могла позволить ему вернуться в Остин раньше ее.

— Что вы предлагаете?

— Мы могли бы отдать его фермерам. Думаю, он сможет хорошо работать.

— Мистер Максвелл, я понимаю, вы очень невысокого мнения о женщинах вообще и обо мне в частности, но… — она остановилась. Джейк ухмылялся. — Вы смеетесь надо мной?

Он перестал улыбаться.

— Разве я мог позволить себе что-нибудь подобное?

Более неискреннее выражение невинности трудно было себе представить.

— Да, хотя не понимаю, почему.

— Припишите это моему ужасному характеру — ну, знаете, вроде нежелания спать в кровати.

Максвелл старался вывести ее из себя и преуспел, но Изабель не хотела, чтобы это было заметно.

— Я беспокоюсь о мальчиках, ведь у всех драматическая судьба. У вас сжалось бы сердце, если бы вы узнали.

Следующей мыслью было, что Максвелл не похож на человека, у которого может сжаться сердце от чужой беды. Он, скорее, сочтет, что любая неудача — их собственная вина.

— Почему жизнь у них не складывается? Кое-кто из них выглядит вполне прилично.

— Они все приличные. Но не верят людям.

— Звучит так, словно кучка неудачников плачет только потому, что никто не балует их. Конечно, если вы сбывали их людям вроде ваших фермеров, я могу понять.

Изабель следовало бы знать, что он постарается поставить ей в вину все их неудачи.

— Я не имею никакого отношения к их прежнему размещению.

— Может быть, и нет, но вы заварили эту кашу. Что будет дальше?

Она не понимала, зачем пытается что-то объяснить. Он мужчина, а мужчины, по-видимому, всегда считают — если женщина имеет какое-то отношение к делу, которое не удалось, то именно она в этом виновата.

— Не знаю, что делать дальше, — призналась Изабель. — Я не могу вернуть их в Остин, но мне некуда больше идти.

— Я не стал бы тратить время, беспокоясь о них. Ребята не могут выкарабкаться, потому что не пытаются.

— Я должна беспокоиться о них. Я за них отвечаю.

— Они ваши родственники?

— Нет.

— Тогда почему вас это волнует?

Изабель хотелось повернуться к нему спиной. Максвелл — самый черствый, самый бесчувственный человек, какого она когда-либо встречала. Нет, конечно, он не так плох, как некоторые, которых знала Изабель, но, все равно, самый черствый и бесчувственный. Однако мальчикам некуда деваться. Она лучше придержит язык, пока он не выгнал их отсюда. Девушка села на ступени хижины, а Джейк опустился рядом.

— Я не понимаю, как вы можете смотреть на этих детей, лишенных любви, и не чувствовать боли в душе, — она не ответила на его вопрос. — Они ведут себя так просто потому, что обижены. Их доверие обмануто, чистота погублена.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— А вы очень жестоки, продолжая настаивать, когда человек предпочитает не отвечать.

— Почему?

— Это не ваше дело.

— Мое, если вы хотите, чтобы я помог вам.

— Я не просила вашей помощи.

— Да, прямо не просили, но, объяснив, в чем дело, рассчитывали на мою помощь.

— Считайте, что я вас не просила, — огрызнулась Изабель. Джейк старался быть несносным и старался на совесть.

— Позволите парням разобраться с Мерсером? — Нет.

— Не доверяете им? Она быстро оглянулась.

— Конечно, доверяю.

— Тогда почему — нет?

— Что бы они ни сделали, страха не будет. Это нечестно по отношению к ним или к Мерсеру.

— Ответ гораздо лучше, чем я ожидал.

— Прошу прощения. Вы думаете, я глупа?

— Не обязательно.

Изабель встала, изо всех сил стараясь подняться с видом оскорбленного достоинства, но подозревала, что подскочила, как ребенок, которому предложили ломтик дыни.

— Сядьте.

— И продолжать выслушивать оскорбления?

— Я не буду.

— Вы, может быть, и постараетесь, но не думаю, что в состоянии не оскорблять меня.

— Почему?

— Присущее вам предубеждение против женщин так глубоко, что окрашивает каждое слово. Вы, наверное, настолько привыкли к подобному образу мыслей, что даже не понимаете, как оскорбительны ваши слова.

Джейк, кажется, задумался над этой мыслью.

— Да нет, мне нравятся женщины, — сказал он наконец. — Просто я им не верю.

На мгновение Изабель показалось, что она видит смутную тень обиженного маленького мальчика, такого же, как в ее сиротах, но отогнала эту мысль, как слишком невероятную. И хотя сейчас в Джейке не было никаких признаков ранимости, девушка утратила часть своего пренебрежения.

— Мы не решили, что делать с вашими сиротами, — напомнил Джейк.

— Это не ваша забота.

— И не должна быть вашей. Сядьте, из-за вас я сверну шею.

Изабель предпочла бы свернуть ему голову, но села. Хотя и не знала, почему. Просто это казалось проще всего. После того, что случилось сегодня, у нее совсем не осталось сил. Однако это была не единственная причина. Когда Джейк рядом, девушка верила — все устроится. Несмотря на грубость, его непоколебимое спокойствие давало уверенность. Тот, кто смог выжить в этой дикой пустыне в одиночку, мог сделать что угодно.

Пристальный взгляд Изабель не отрывался от мускулистых рук. Любая женщина сделала бы все ради мужчины с такими руками. Изабель тоже сделала бы. Когда так долго заботишься сама о себе, искушение положиться на кого-то становится почти непреодолимым.

Направление собственных мыслей шокировало Изабель. Она не глупая женщина, рассчитывающая, что мужчина сделает для нее все. У нее нет желания навязываться мужчине, не имеющему ничего положительного, кроме пары сильных рук.

— Мальчики — это моя забота. Почему бы нам не поговорить о вас?

— Какого черта? Изабель обиделась.

— Вежливость требует интересоваться другими людьми.

— Не здесь. Если человек хочет, чтобы вы что-то знали о нем, то скажет сам.

Изабель встала.

— Мне лучше уйти. Кажется, я все время говорю что-то, противоречащее вашему кодексу поведения.

— Сядьте, женщина. Вы скачете вокруг больше, чем луговой тетерев, гоняющийся за кузнечиками. И если хотите, чтобы люди понимали вас, перестаньте употреблять заковыристые слова.

Изабель почувствовала, как постепенно исчезают остатки сил. Хотелось свернуться клубком и забыть весь этот день. Особенно Джейка Максвелла.

Но она не могла. Несмотря на оскорбления, грубость и наигранное раздражение, в нем была простая, бескомпромиссная сила, которая настолько же влекла ее, насколько была чуждой. Джейк был одинок, бесстрашен, фактически — бросал вызов всему миру. Изабель и не снилась подобная степень самоуверенности и безрассудства.

В нем была также какая-то изначальная честность. Возможно, поэтому его манеры оставляли желать лучшего. В нем совершенно не было претенциозности, и Джейк отказывался принимать любые правила поведения, кроме своих собственных. Но это была суровая честность, не считающаяся с чувствами или слабостью, требующая от человека больше, чем большинство людей могут дать.

— Есть ли хоть что-нибудь, что вы находите приемлемым, мистер Максвелл?

Изабель пожалела о своем вопросе, как только закрыла рот. Она ждала, что Джейк высмеет ее.

— Да. У вас приятное лицо, красивые глаза и такая тонкая талия, что даже мысль о том, чтобы вас обнять, кажется страшной. Но вы ледяная принцесса. Вы способны заморозить тепло летнего полудня. Мужчина может замерзнуть насмерть, если подойдет слишком близко. Уверен, многие пытались. Я даже сам подумывал об этом.