— Рассказывай…

— Борис Борисыч, кажется, интересное дельце наклевывается…

— Неужели?! Ну надо же, о делах вспомнил! — не удержался от колкости босс.

Левчик пропустил эту реплику мимо ушей и принялся деловито и подробно, ничего не утаивая, рассказывать то, что произошло за последние две недели с Наташей. При этом он не только излагал известные ему факты, но и поделился своими выводами. Босс, поначалу слушавший его с демонстративно скептической миной, вскоре явно заинтересовался услышанным. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но взгляд маленьких колючих глаз стал жестким и предельно внимательным. Левчик понял: босс увидел во всем случившемся с Наташей то же, что и он сам — чье-то умелое и толковое руководство.

— …Вот такая история, Борис Борисыч. Не похоже это на случайность, так мне кажется. Надо бы все разузнать получше, а как — не знаю. Был бы чужой человек, можно было бы, конечно, тряхануть как следует, но Натаха… Я ж рассказывал…

— Да-да, друг детства и все такое, помню… — Босс был серьезен и задумчив. — А сама она тебе, значит, — ни словечка?…

— Нет. Даже не заикалась…

— Понятно… Дружба дружбой, как говорится… — Он немного помолчал, раздумывая, а потом твердо и решительно отчеканил. — Значит, так. Трясти твою подругу мы не будем. Никто — ни ты, ни я — ее пальцем не тронет! А будет вот что. С этой минуты ты от нее — ни на шаг. Это приказ. Глаза и уши держать открытыми, обо всех глупостях забыть. Ты должен стать для нее незаменимым помощником и советчиком. Вникай и лезь во все сам, не жди, когда она тебя попросит. Понял?

— Понял, Борис Борисыч. А моя бригада?

— Ребятами своими распоряжайся по своему усмотрению. Надо будет — дадим еще. Докладывать мне будешь раз в три дня, а узнаешь что важное — немедленно. Вопросы есть?

— Нет.

— Тогда все, иди работай…

За Левчиком уже давно закрылась дверь, а босс все смотрел ему вслед. То, что Леван сдал ему свою подружку- это хорошо, это значит, что парень выздоровел, и со всеми «дружбами» покончено. А вот то, что объявился некто, способный всего за пару недель из ничего слепить полмиллиона, — плохо. То есть плохо не то, что объявился, — плохо то, что он неизвестен ему, Борису Борисовичу. А ему было любопытно, просто страх как любопытно — что за таинственный покровитель возник вдруг у нищей аспиранточки? И как бы его, такого ловкого и умелого, прибрать к рукам?

Первым своим клиентом Наташа выбрала некоего Панасюка Юрия Ивановича, чиновника из районной управы, почившего в Бозе два месяца тому назад. Осталась от него маленькая однокомнатная квартирка в старой панельной пятиэтажке в Измайлове, в которой уже успел поселиться его единственный наследник — сорокалетний племянник, сразу после похорон примчавшийся в столицу из Сызрани. В домоуправлении, где Наташа получила всю эту информацию всего за десять долларов, сообщили также, что племянник попивает, то ли заливая таким способом горечь от потери любимого дяди, то ли просто в силу давней и стойкой привычки.

О покойном Юрии Ивановиче, наоборот, отзывались весьма уважительно. Был господин Панасюк, рассказали Наташе, человеком правильным, жил чрезвычайно скромно, можно даже сказать, — аскетично. Из года в год с сентября по май ходил в одном и том же старомодном демисезонном пальто из черного драпа и потертой фетровой шляпе. Машины покойный сроду не имел, на службу ездил общественным транспортом, и вообще всем своим образом жизни опровергал расхожий обывательский миф о том, что все поголовно московские чиновники по уши погрязли в коррупции, бессовестно гребут взятки обеими руками и нагло жируют на эти неправедные денежки.

Наташа слушала словоохотливую работницу ДЭЗа, не скрывая скептической улыбки. Она ни на секунду не допускала даже мысли о том, что «рыбка» могла ошибиться, наоборот, гадала про себя — сколько же смог нахапать этот «неподкупный» чинуша.

Из ДЭЗа Наташа отправилась по заветному адресу. Племянник покойного оказался хмурым, неопрятным мужчиной с многодневной щетиной на одутловатом лице. Густой запах перегара, распространяемый им, безоговорочно подтверждал правоту слов труженицы жилищно-коммунального хозяйства — новый хозяин квартиры пил горькую.

— Здравствуйте, — кивнула Наташа.

— Чего надо? — буркнул не слишком любезный наследник из Сызрани.

— Поговорить, — постаралась улыбнуться Наташа.

Мужчина задумчиво поскреб свою нечесаную шевелюру и молча посторонился, тем самым, видимо, приглашая ее войти.

Наташа прошла в комнату и присела на старый, обшарпаный стул. На диване, заметила она, валялось несколько рекламных газеток по продаже жилья. Некоторые объявления в них были обведены или подчеркнуты.

— Ну? — Хозяин мрачно и недоверчиво смотрел на неожиданную гостью:

— Как вам нравится в Москве, господин Панасюк?

— Никак, — Чрезмерной болтливостью новый хозяин квартиры явно не страдал.

— Почему же?

— Дорого все. Бутылка «белой» — полтинник! Одуреть можно! У нас в Сызрани, например… — Он замолчал, досадно махнув рукой.

— Так вы собираетесь вернуться в Сызрань? — Наташа кивнула на газеты.

— Да, вот только квартиру продам…

— И что, есть предложения?

— Есть. А вам-то какое дело?! — с вызовом спросил мужчина.

— Дело в том, что я тоже хочу купить вашу квартиру. Сколько вам предлагают?

— Тридцать тысяч баксов, — ответил он после задумчивой паузы. Для такой крохотной квартирки цена была запредельная, немыслимая, Панасюк явно врал.

— Я дам вам тридцать пять, если вы максимально быстро освободите мне ее. Согласны? — Наташа говорила твердо и напористо, не давая хозяину времени для раздумий.

— А задаток?

— Будет вам и задаток. Собирайтесь.

— Куда?

— В агентство недвижимости. Вы сами будете оформлять бумаги несколько недель, а я тороплюсь.

— Но это же лишние расходы?… — Панасюк, несомненно, был озадачен таким стремительным развитием событий.

— Не беспокойтесь — я возьму их на себя. — Наташа встала. — Я буду ждать вас внизу, у подъезда. Если через пять минут вы не спуститесь, считайте мое предложение утратившим силу.

В агентстве, куда они обратились, работали толковые ребята. Поняв, с кем имеют дело и что от них хотят, они предложили придержать задаток у себя до тех пор, пока Панасюк не выполнит то немногое, но совершенно необходимое, что от него требуется. (В противном случае, объяснили Наташе, наследник из Сызрани, получив деньги, запросто мог уйти в длительный запой.) А полностью оформить сделку они обещали за два, максимум — три дня. Наташу это вполне устраивало, она заключила договор, внесла аванс и покинула агентство в твердой уверенности, что здесь все будет нормально…

По второму адресу, у некоего Никулина Михаила Яковлевича, было заперто. Наташа позвонила в соседнюю дверь, — ей открыла дородная молодуха с грудным ребенком на руках. Она с недоумением взглянула на незнакомую девушку и поинтересовалась, что ей надо. Наташа не стала юлить и прямо рассказала обо всем. Что случайно узнала о смерти хозяина соседской квартиры, что хотела навести справки, кто ее унаследовал, и что она имеет горячее желание приобрести эту квартиру.

— Да вы что? — вытаращила на нее глаза соседка. — Квартира-то нехорошая, вы что, ничего не знаете?

— Нет, а что случилось?

— Значит, так, — оживилась молодуха, — жил тут один старичок, Михаил Яковлевич, и была у него… — тут этажом ниже хлопнула дверь, соседка осеклась на полуслове и прислушалась. Потом, приложив палец к губам, поманила рукой Наташу зайти к ней.

Для одуревшей от одиночества и однообразия молодой матери визит незнакомки оказался сущим подарком. Она заставила гостью раздеться, провела на кухню и усадила пить чай. При этом она не закрывала рта, посвящая Наташу в подробности драматической и не лишенной таинственности истории смерти Михаила Яковлевича Пикулина.

Если вкратце, то произошло следующее.

Старик Пикулин был не слишком известным даже в узком кругу специалистов коллекционером живописи. Он собирал русский авангард начала века. Коллекция его была хоть и невелика, но ценность имела довольно большую — отчасти из-за стабильно высоких цен на модный жанр, отчасти из-за того, что у Михаила Яковлевича хранилось несколько по-настоящему редких и дорогих полотен.

А еще у него были две дочери. Дамы эти никакими особыми талантами не блистали, но запросы имели немалые. Зная о стоимости папашиной коллекции, дочки жили на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. В последнее время дела у сестер шли особенно неважно, обе по уши погрязли в долгах, и тогда вопрос о продаже картин отца встал перед ними во весь рост. Но старик Пикулин и слушать об этом не желал. Дочки нажимали — отец не отступал. Споры превратились в ссоры. «Знаете, они так кричали на несчастного старика, что я слышала буквально каждое слово», — возмущалась хозяйка. В конце концов, они вдрызг разругались, и сестры вообще перестали показываться у отца.

А недели через две случилась беда — Михаила Яковлевича обокрали. Он был приглашен к старому товарищу на юбилей, и за время его отсутствия вся коллекция исчезла без следа. Немедленно вызванные сотрудники органов никаких следов взлома не обнаружили, самый тщательный осмотр всей квартиры результатов тоже не дал. Опрос соседей натолкнул следователей на мысль поискать картины у дочек. Визит к сестрицам-скандалисткам, несмотря на поздний час, милицейские решили не откладывать. Полуночные обыски повергли обеих дам в шок, причем потрясло их совсем не чудовищное, оскорбительное подозрение сыщиков, а само известие о пропаже коллекции. Это происшествие лишало сестер последней возможности наладить свою жизнь, и потому привело их в неописуемую ярость.

С трудом дождавшись утра, обе дочки примчались к папаше на разборку. Прямо с порога они обрушили на старика град упреков и оскорблений. Тот, может быть, и пытался им возражать, но сестрички не дали ему на это ни единого шанса.

«Они орали как оглашенные. Крыли отца и в хвост, и в гриву! Последними словами — как базарные торговки. Стоило одной, устав, замолчать — тут же включалась вторая», — вытаращив глаза, описывала скандал соседка. Потом она услыхала, как с пушечным грохотом хлопнула входная дверь, и за стеной все стихло.

— Я-то думала — ну, разругались, как в прошлый раз… Знаете, чего меж своими не бывает, лучше, думаю, не лезть. К тому же дело о краже еще не закрыто… — Хозяйка потупилась, голос ее упал. — Неделя прошла, даже больше, наверное, — я запах почуяла. Вызвала милицию, взломали дверь, а он… уже разлагаться начал. Не выдержал, оказывается, последнего скандала старик, инсульт у него случился… Вот так-то они, детки… — она неожиданно строго взглянула на своего ребенка, задремавшего у нее на руках.

— Да-а-а… — Наташа не знала, что сказать, потрясенная услышанным. В отличие от своей собеседницы она знала о немалых деньгах, спрятанных в соседней квартире. Этот тайник означал одно: Пикулин продал кому-то свою коллекцию, надежно припрятал денежки, а потом зачем-то разыграл спектакль с кражей. Для чего ему это понадобилось — было непонятно. Возможно, рассчитывал получить страховку (а была ли коллекция застрахована?), а может, старику вздумалось напоследок поиграть в короля Лира? Испытать крепость дочерней любви? Если дело обстояло именно так, то он крепко просчитался — Гонерилья и Регана у него были что надо, а вот Корделии не оказалось вовсе!

Так или иначе, но Наташе надо было узнать адрес хотя бы одной из сестер. Она встала и, вздохнув, сказала:

— Это ужасно, но, знаете, мне очень нужна квартира именно в вашем доме. У вас есть адреса этих сестер?

— Есть, конечно, но… — хозяйка вновь понизила голос и вытаращила глаза, — он же там целую неделю мертвый лежал!..

— И все-таки… Прошу вас…

— Пожалуйста. — Молодуха недовольно повела плечом и вышла. Вернувшись, она протянула Наташе листок. — Вот, возьмите…

Разговор с сестрами прошел как по маслу. Цена, которую они запросили за квартиру отца, была хоть и высокой, но в пределах разумного, не так, как в случае с наглым племянником из Сызрани. Поколебавшись для вида, Наташа приняла условия сестер, а ее желание оформить сделку как можно скорее встретило у них самую горячую поддержку — им, судя по всему, деньги нужны были просто позарез.

Для ускорения процесса Наташа предложила обратиться в агентство недвижимости. Сестры замялись, было видно — им жалко денег. Они принялись убеждать покупательницу, что это лишнее, что они и сами смогут быстро сделать все необходимое, но когда Наташа выразила готовность взять эти дополнительные расходы на себя, согласились немедленно.

В агентстве тоже все прошло гладко. Быстро оформили договор, Наташа внесла задаток, и женщины попрощались, вполне довольные заключенной сделкой.