Лиза тоже внимательно посмотрела на нее.

– А что, были такие мысли? – спросила она как бы между прочим.

Юра не понял тайного смысла ее слов.

– Нет, никогда! – искренне сказала Нина, хотя одна такая мыслишка в ее сознание все-таки забиралась, было такое, было. Просто мыслишка эта была настолько несерьезной, что Нина о ней тотчас позабыла.

– Я не понимаю! – вдруг горячо заговорил Юра, и Нина почувствовала, что он неспроста начал с Лизой дискуссию. – Мужчина может убить женщину, женщина может убить мужчину. Это одинаково плохо, как любое убийство. Почему вы, журналисты, не говорите о людях вообще, а непременно делите всех по половому признаку? Если внимательно читать все, что вы пишете в ваших газетах, то получается, что мужчина обязательно должен быть мачо, то есть так называемым мужиком. А мужик, получается, не человек, а самец, который должен только и делать, что зарабатывать деньги и ежечасно совокупляться с кем угодно, без разницы, а какая у него натура, что он любит, что ненавидит, чем зарабатывает, как это ему достается – это уже стоит на последнем месте. При этом женщине в его жизни отводится роль глупой куколки с сексуальной начинкой, которую кто-то обязательно должен содержать, дарить ей подарки, для того чтобы она позволяла с ней совокупляться. И от этого всего несет таким непроходимым средневековьем, такой безудержной дикостью, что воротит с души! Вы в ваших журналах рекламируете красивое белье, косметику, кухню народов мира... Публикуете статейки, где говорится о том, как обольщать мужиков, какое надеть платье, как правильно накрыть на стол, чем накормить, чтобы возбудить его сексуальность... Для чего все это? Разве не для того, чтобы было легче подцепить дурачка Буратино и им командовать? А потом вы обижаетесь, что кто-то хочет убить женщину!

И Лиза, и Нина вначале оторопели от этого монолога. Лиза потом сказала:

– Не принимайте все так близко к сердцу. Мы тоже подневольные люди. Производители белья и украшений платят деньги за рекламу, которую мы помещаем на наших страницах. Что делать! Далеко еще не все женщины покупают красивое белье для того, чтобы понравиться себе самой, любимой. Кто нас будет читать, если мы перестанем публиковать слезливые любовные истории и будем резать только голую правду-матку? Но лично я специализируюсь на проблемных материалах. Вот как раз перед нами и сидит героиня моего очерка. – Лиза указала на Нину.

– Зря вы решили писать обо мне, – вздохнув, сказала Нина. – Я по сути и есть самый настоящий синий чулок. И не покупаю для себя красивое белье из принципа. У меня действительно ничего нет, кроме работы. Ни семьи, ни детей, ни любовников. – Нина заметила взгляд, брошенный на нее Юрием. «А! Пусть знает!» – решила она. Разговор как-то сам собой перешел за рамки их личных отношений с Лизой.

– Я думаю, что многим будет это интересно! – заявила Лиза. – Сейчас уже немало девушек, которые выбирают карьеру вместо рабства. К сожалению, они делают это не сознательно, а ввиду не сложившихся отношений с мужьями или возлюбленными, но хотелось бы думать, что это лишь первый шаг к освобождению и всеобщему равенству.

– Люди все равно будут стремиться к идеалу, – задумчиво проговорила Нина. – А он, мне кажется, недостижим. Мне, конечно же, до идеала далеко...

– Не кто-нибудь, а Мэрилин Монро, – Лиза поправила свой парик, – сказала, что «Любовь и работа – единственные стоящие вещи в жизни. Работа – это своеобразная форма любви».

– По-моему, она же и заметила, что «карьера – чудесная вещь, но она никого не может согреть в холодную ночь».

– Это тоже правда, – согласилась Лиза, и все они помолчали.

– К чему тогда вы приводите в начале статьи слова о том, кто кого может убить? – вдруг спросил Юра.

– Известный актер – выразитель общественного мнения. – Лиза достала из сумочки записную книжку. – Вот данные опроса молодых мужчин, проведенного известной газетой. Извольте послушать! Ведь это просто людоедство! После таких ответов можно удивляться не тому, что женщин убивают, а что еще пока убивают не каждую вторую! Хотя рукоприкладство тоже встречается часто! Вы просто не представляете, насколько в нашем обществе развит деспотизм по отношению к слабому полу.

Нина взяла записную книжку, молча прочитала, а потом отдала книжку Лизе. Та с жаром снова заговорила:

– Для того чтобы выжить в такой привычной обществу среде, женщине приходится хитрить и изворачиваться. Происходит своеобразный торг: взамен угнетению выступает обман. А как же иначе? Безотчетное самопожертвование хорошо только в книгах. В реальной жизни ему цена – сама жизнь. Редко находятся мужчины, которые хотят видеть в жене друга и поступают с ней так же справедливо, как с лучшим товарищем. Большинство устраивают отношения Шерлок Холмс – миссис Хадсон, у которой можно принять на подносе обед и тут же отослать ее на кухню. Но миссис Хадсон надо платить. Наши же мужчины считают, что услуги должны доставаться им даром. Если домоправительница помоложе, они вменяют ей в обязанность и постель, но не тогда, когда хочется самой леди, а тогда, когда хочется джентльмену. И почему-то никого не заботит то, что женщины из-за такой жизни превращаются в тупых и одновременно хитрых животных, готовых при необходимости заискивать перед хозяином, а за его спиной наставлять ему рога и утаивать от него деньги. – Лиза посмотрела на Юру и добавила: – Может быть, кому-то это кажется не соответствующим истине, но по статистике это именно так.

– Многие женщины сами не хотят развиваться, – мрачно заметил он.

– Многие мужчины верхом блаженства считают посещение с друзьями банных заведений с пивом и услугами сомнительного свойства, – ответила Лиза.

Она обвела взглядом присутствующих, ожидая одобрения, но Нина, ничего не говоря, опять углубилась в содержание основной части статьи; Юра вздохнул и отвернулся к экрану своего компьютера.

– Понятно! Вам не понравилось то, что я написала! – заключила Лиза. – Но почему?

Нина не знала, что ответить. Да, действительно, то, что написала Лиза, было правдой, и Нина, лучше чем кто-нибудь другой, знала об этом. Но все же, все же... Нельзя писать так мрачно. Должна же быть в жизни мечта о том, что когда-нибудь за девушкой приедет принц на белом коне... впрочем, все знают, чем заканчиваются такие истории. Нина потерла лоб. Но в то же время ведь есть, есть на свете отдельные мужчины, которые любят своих жен! Нине так хотелось верить в это! Видимо, мальчиков нужно воспитывать как-то иначе с самого раннего возраста. Надо преодолеть привычное распределение жизненных ролей. Но тогда и девочкам, которые обожают играть в куклы, надо объяснять, что, может быть, им придется служить в армии и стрелять.

Получалась какая-то чепуха. У Нины даже голова разболелась. Она отдала Лизе бумаги, а Юра молчал-молчал и вдруг сказал:

– Вы вот осуждаете мужчин, которые смотрят на женщин исключительно как на сексуальные объекты. Во всяком случае, пишете, что только женщина-личность может добиться признания и заслужить уважение в обществе. А сами, собираясь сегодня на работу, специально придали себе сексуальные черты Мэрилин Монро. И вошли в эту комнату, пошло раскачивая бедрами. На что вы рассчитывали? На то, что характерная внешность привлечет к вам внимание противоположного пола? Как же тогда назвать ваше поведение? Вы сами вырядились, извините, как объект для секса! Сделали это, чтобы подчеркнуть в первую очередь не ум, а пол! Вместе с тем вы претендуете на то, чтобы мужчины ценили вас как хорошего специалиста. Нет уж, дорогая, нельзя молиться сразу двум богам! Если не считать, конечно, что и сексуальный объект в своем деле может быть хорошим специалистом!

Лиза в удивлении приоткрыла рот. Нина, обомлев от такого поворота разговора, ждала, что последует дальше.

– Да вы просто козел! – Лиза даже заикнулась от возмущения. – Вы думаете, я буду в суд на вас под-д-давать? Да я с-сама с-справлюсь! – И, не помня себя, Лиза схватила с Нининого стола довольно тяжелый справочник по высшей математике М.Я. Выгодского, издание девятое, 1969 года, дополненное, и со всей силы треснула им Юру по голове.

Тот моментально обмяк на стуле, Нина вскочила со своего места и сказала совершенно по-бабьи:

– Ой, Боже мой, что же это такое!

А Лиза, наоборот, застыла, перед столом с округлившимися глазами.

– Кажется, я его убила! – прошептала она совсем с такой же интонацией, как Пульсатилла, которая несколько лет назад треснула по башке коньячной бутылкой Кирилла. – Теперь меня посадят, а Сашка останется сиротой! – И при мысли о горькой Сашкиной участи, Лиза не выдержала и впервые за четыре года заплакала, сначала совершенно беззвучно, а потом, как Сашка, все громче причитая и подвывая: – Боже, какая я несчастливая! Ну за что мне все это, за что?! – И пока Нина бросалась от телефона, по которому не отвечала «скорая помощь», к чайнику с водой, пытаясь намочить носовой платок, Лиза, скорчившись всем телом, опустилась на стул, стащила с себя парик и, рыдая, уткнулась в него совершенно лысой, наголо остриженной головой.

Юра пришел в себя без посторонней помощи. Вид у Лизы был такой, что можно было бы снова грохнуться в обморок. Нина со стаканом воды в руках не знала, кому первому теперь оказывать помощь.

– Эта плачущая лысая девушка действительно та самая нахальная журналистка, что треснула меня по башке, или мне это все снится? – Юра на минуту снял, потом снова надел очки.

– Лиза! – Нина подошла к Лизе сзади и обняла ее. – Ты это сделала нарочно?

Юра не понял, что именно Нина имела в виду: то ли удар справочником Выгодского, то ли обритую наголо голову. Новая прическа соперницы, пускай и бывшей, может поразить женщину больше, чем удар математическим справочником и даже, возможно, взрыв водородной бомбы. Юра имел возможность убедиться в этом. Нина, забыв про него, ласково ворковала, согнувшись над голой Лизиной макушкой, как над головой непослушного ребенка:

– Бьюсь об заклад, ты сделала это из дурацкого принципа, чтобы кому-то что-то доказать!

– Да уж, из принципа! – Лиза увидела, что Юра очнулся, и прекратила вытье. – Хорош принцип, когда волосы на башке ни черта не растут, как ни старайся!

Она взяла у Нины стакан и выпила из него всю воду, причем бедному Юре не досталось ни глоточка. После чего она глубоко вздохнула и, даже не подумав взглянуть на себя в зеркало, снова нахлобучила парик.

– Ладно, извините, сорвалась! – сделала она Юре со стула смешной поклон. – Зато насчет статьи все-таки не сомневайтесь! Статья выйдет – зашибись! – Она достала из сумки бумажный носовой платок, вытерла им глаза и встала. – Чао, бамбино, сорри! – Лиза еще раз шаркнула ножкой в сторону Юры, сохранявшего тупое молчание, и направилась к входной двери.

– Лиза! Дай мне свой телефон! – вдруг опомнилась Нина.

Тут входная дверь отворилась, и лицом к лицу с Лизой оказался вернувшийся на работу Артур Сергеевич. Лиза отступила на шаг. Артур Сергеевич проницательно обвел взглядом группу присутствующих, с особенным интересом посмотрев на Лизу.

– Что тут у вас происходит? – начальственным тоном спросил он. – У журналистки глаза заплаканные. – Он, шутя, грозно сдвинул брови. – Неужели вы умудрились такую красивую девушку до слез довести?

– Все в порядке. Это мне соринка попала. Сразу в оба глаза, – довольно нахально ответила Лиза и протянула Нине визитную карточку с телефоном: – Елизавета Боркова. Карточка редакционная, а ручкой подписан мобильный телефон.

– И мне тоже дайте вашу карточку! На всякий случай! – протянул руку Артур Сергеевич. Лиза дала карточку и ему.

– А вам не надо? – довольно робко спросила она напоследок у Юрия.

– С меня уже хватит общения с журналистами! – Он как бы невзначай прошелся ладонью по темени. Лиза, покраснев, повернулась на каблуках и выскочила из комнаты.

13

Спарта не знала домашнего рабства, поэтому у спартиатов было меньше соблазна пользоваться женами рабов. Женщины в Спарте занимали гораздо более почетное положение, чем у остальных греков. Они да лучшая часть афинских гетер были в Греции женщинами, высказывания которых мужчины признавали заслуживающими упоминания. Именно на почве проституции выработались единственно яркие типы греческих женщин, но то обстоятельство, что нужно было сначала сделаться гетерой, чтобы стать подлинной женщиной, служит самым суровым осуждением афинской семьи.

Гетеризм – такой же общественный институт, как и всякий другой; на деле не только терпимый, но и широко практикуемый, особенно же используемый господствующими классами, гетеризм на словах подвергается осуждению. Но это осуждение в действительности направляется не против причастных к этому мужчин, а только против женщин; их презирают и выбрасывают из общества, чтобы таким образом снова провозгласить, как общественный закон, неограниченное господство мужчин над женским полом.