Анна Рейн - Джонас

Кейт отнесла Клер молока, рассеянно пожелала девочке спокойной ночи. Потом подошла к комнате Джонаса. Дверь была приоткрыта, и она вошла. То, что она увидела, заставило ее сердце пропустить удар. Джонас укладывал вещи. Он услышал шорох у дверей и обернулся.

— Ты надолго уезжаешь? — спросила Кейт.

Джонас кивнул.

— Я вложил все средства в корабли и прогорел. У меня мало что осталось. Но тебе не стоит волноваться. Осталось достаточно, чтобы ты и Клер ни в чем не нуждались.

Кейт сделала еще шаг к центру его спальни, совершенно не представляя зачем. И тогда Джонас решился. Он не собирался, до этого самого момента не собирался следовать совету Теодора, хотя — на всякий случай — даже остановился в деревенской гостинице и помылся. Он испытал облегчение, когда Мэй сказала ему, что его жена спит. Но Кейт пришла в его комнату, она сделала этот шаг. И Джонас сделал шаг навстречу. Кейт завороженно смотрела на него, как кролик на удава.

— Ты когда-нибудь видела удавов? — спросил Джонас, ухмыльнувшись.

— Что?

В следующее мгновение он уже целовал ее. Первые несколько секунд Кейт пыталась вырваться, но Джонас не позволил ей. Он целовал ее, пытаясь утолить жажду, которая так долго росла в нем… И удары ее кулачков слабели, и губы ее уже отвечали на его поцелуй, но Джонас не ослаблял своих объятий, лишая ее даже малейших шансов на спасение.

Он с легкостью уложил жену на кровать, но чтобы раздеть ее, ему пришлось оторваться от ее губ. Он рванул ее платье на груди. Ветхая, заношенная ткань легко поддалась и разошлась до самой талии.

— Джонас… — взмолилась Кейт, ресницы ее затрепетали.

— Ненавижу это платье.

Он снова склонился, чтобы поцеловать ее, но Кейт уперлась ему в грудь ладонями.

— Нет, пожалуйста.

Джонас легко прижал ее руки своими и выдохнул ей прямо в губы:

— Не собираюсь уезжать, так и не осуществив свой брак. Сегодня у тебя нет права сказать «нет».

И он снова ласкал ее губы своими, добиваясь ответной ласки. Чувствуя, что она перестала сопротивляться, Джонас снова оторвался от губ жены, и так же легко, как и платье, разорвал сорочку, прикрывавшую грудь Кейт. Кейт вздохнула, но даже не открыла глаз, не сделала попытки прикрыться. Джонас грустно умехнулся. Быстро он снял с нее остатки одежды, но сам пока оставался одетым, он не доверял своей выдержке.

Он гладил ее руками, покрывал жаркими поцелуями ее тело, но когда он спустился совсем вниз, Кейт вдруг снова подала голос:

— Нет, что ты делаешь?!

— Насилую тебя. Не сопротивляйся, Кейт, иначе я привяжу тебя.

Кейт закрыла глаза, сдаваясь, признавая себя побежденной, но он почувствовал, что она напряглась. Ожидала от него какой-нибудь мерзости? Неудивительно, после его слов…

Нежно, но настойчиво он развел ее ноги в стороны и коснулся губами ее женской сути. Кейт вздрогнула, напряглась еще больше, но отстраниться не пыталась. Он целовал ее внизу, пока она не расслабилась. Он ласкал ее, пока она вновь не напряглась, и не задохнулась, и не выгнулась с изумленным криком.

Через несколько мгновений он скинул с себя всю одежду, снова развел ее ноги в стороны. Он опасался, что Кейт успеет прийти в себя и опять взбунтуется, но она лежала в его постели безвольной куклой, и только часто вздымающаяся грудь служила признаком, что эта кукла еще жива.

Наконец Джонас с долгим вздохом овладел ею. Он просто лег на нее, спрятав лицо в подушку у нее за плечом, и не двигался. Сколько месяцев он ждал этого… Целую вечность.

Он чуть приподнялся на локтях, хотя Кейт не жаловалась на его тяжесть, и стал двигаться — тихо, невыносимо медленно, чтобы прочувствовать каждую секунду этого соединения. Три долгих движения, три быстрых — и все.

Он скатился с нее, но из объятий не выпустил и засыпать не собирался. Кейт лежала перед ним — голая, распростертая, просто очаровательная. Он обводил ладонью все ее соблазнительные изгибы, раздумывая над следующим шагом.

Она открыла глаза, несколько мгновений смотрела на него, потом попыталась встать, но Джонас не позволил. Он вновь поцеловал ее, и Кейт сдалась даже быстрее, чем в первый раз. Теперь он мог уделить ей то внимание, которого заслуживала каждая женщина. Он ласкал ее, он целовал ее, не пропуская ни малейшего уголка, — и она в изнеможении хваталась за простыни, все глубже и глубже погружаясь в невообразимый экстаз…

Второй раз вышел несравненно более длинным и чувственным. Кейт лежала, закрыв глаза, утомленная любовными играми, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Джонас — уставший, но так и не насытившийся, — медленно гладил теплой ладонью ее живот. Ему хотелось еще, и еще, и еще, но он понимал, что так скоро после второго раза у него ничего не выйдет. И в то же время он был не в силах оторваться от жены. Теперь она даже намека не высказывала, что хочет встать и покинуть его постель.

— Знаешь, Кейт, существуют разные женщины. Одним нужны исключительно долгие ласки и нежные объятия. Другим — боль. Настоящая боль.

Кейт открыла глаза. Сколько раз она слышала, что если девушку изнасиловали, то она сама виновата. Неужели и ее муж говорит об этом же?

Джонас без труда прочел возмущение и гнев в ее взгляде, но прикрыл ей губы пальцем, призывая к молчанию.

— А есть еще такие, — продолжил он, — которым нужен лишь намек на то, что мужчина сильнее и может их принудить. Лишь угроза насилия — и буря страсти. Судя по всему, ты из этих, из последних.

Лишь слегка успокоенная тем, что он не причислил ее ко второй категории, Кейт ответила:

— Нет.

— Да, — невесело усмехнулся Джонас, — иначе у меня не получилось бы доставить тебе удовольствие сегодня и в тот, первый, раз.

Джонас снова усмехнулся.

— Я мог бы всю жизнь играть с тобой в эту игру, Кейт. Но хотя бы иногда я должен слышать «я хочу тебя, муж мой», «приди ко мне сегодня, муж мой», «люби меня, муж мой…»

— Настоящие джентльмены…

— Ходят к любовницам и не тревожат по таким прозаичным поводам своих жен? Что плохого в том, чтобы получать наслаждение вместе с мужем? Зачем отдавать свое законное право на мужа некой любовнице и становиться в результате несчастной?

— Ненавижу тебя, — сказала Кейт бесстрастно.

— Да, я знаю. Клер и ты. И я ненавижу тебя. За то, что после тебя все женщины кажутся мне скучными, я не хочу их, не хочу ничего от них, только от тебя. Что в тебе такого, Кейт?

Джонас тяжело вздохнул, опустил голову на подушки.

— Наверное, я всегда любил гувернанток, только в детстве не понимал этого.

Кейт, растревоженная его словами, не могла успокоиться. Минут через пятнадцать она попыталась аккуратно покинуть его объятия, но даже во сне Джонас не отпускал ее. Он лишь крепче обнял ее и пробормотал «нет».

Когда небо за окном стало светлеть, знаменуя начало нового дня, Кейт проснулась из-за того, что его руки вновь блуждали по ее телу. С тихими стонами она принимала его ласки, и даже когда он овладел ею, она не проснулась полностью. Мерно он двигался над ней, удерживая ее руки над головой, а она пребывала в томном экстазе, едва находя силы, чтобы дышать. Когда он лег рядом, она просто провалилась обратно в тягучий, сладкий сон.

Когда Кейт проснулась во второй раз, небо за окном было уже ярко-синим. Она нехотя открыла глаза, опасаясь увидеть самодовольного, ухмыляющегося Джонаса, но комната была пуста. И пропал его саквояж, стоявший прошлым вечером на стуле возле шкафа. Теперь на стуле висело что-то белое и явно женское.

Кейт поискала взглядом свою сорочку, но вспомнила, как вчера обошелся Джонас с ее одеждой, и осмотрела комнату в поисках какой-нибудь замены. Единственной подходящей вещью была шелковая кружевная сорочка, висевшая на спинке стула. Очередной подарок Джонаса.

С тяжелым вздохом Кейт выбралась из постели. Все тело болело после ночных… забав? Нет, даже не болело… Кейт не знала, не могла подобрать слов, чтобы описать свое состояние. Она думала, что в Портсмуте испытала с Джонасом удовольствие? Да, в тот первый раз тоже было приятно, но то, что он делал с ней этой ночью… Кейт даже не предполагала, что такое удовольствие может существовать на земле.

Испытывая некоторые сомнения, Кейт надела новую сорочку — не голой же по дому ходить. Шелк приятно льнул к телу. Кейт вдруг почувствовала себя предательницей, хотя было совершенно неясно, кого или что она предавала.

Она тихо направилась в свою комнату. Почему-то там на стуле дремала Мэй. Девушка очнулась, стоило Кейт войти.

— Ого, — восхищенно вздохнула Мэй, оценив произведение портновского искусства на подруге. Кейт покраснела.

— Ты не знаешь, где Джонас? — спросила она. Мэй растерянно заморгала.

— Я думала, он с тобой.

Они переглянулись и вернулись вместе в его спальню, ища записку или какой-нибудь знак. Кое-что лежало на столе. Неброская нитка жемчуга и серьги с жемчужинами покрупнее. Рядом сидела большая кукла в нарядом платье. Кейт несмело провела пальцем по бусинам, окончательно осознавая, что Джонас все-таки уехал в Индию… Надолго…

— Кейт? Вы же вместе провели всю ночь. Уж конечно, не в бирюльки играли. Что ж ты сделала такого, что наутро он уехал?

— Ничего, — растерянно ответила Кейт, вдруг осознав, что это и есть ответ. Она не сделала и не сказала ничего, что могло бы остановить его.

В дверях вдруг появилась Клер.

— Он уехал? — спросила девочка.

— Да, Клер. Он уехал в Индию.

Губы девочки задрожали, она побежала в свою комнату, повторяя:

— Я знала, знала…

Женщины бросились за ней. Когда они влетели в детскую, Клер выбрасывала за окошко Пьеро. Мэй отправилась поднимать бедного артиста, а Кейт осталась утешать безудержно рыдающую девочку.

Вопреки всем предсказаниям Джонаса, ненависть Кейт куда-то испарилась. Она даже задумывалась о способах, какими могла бы позвать его домой. Она сомневалась, что он напишет ей, когда устроится на новом месте. Но он наверняка напишет брату. Правда, обращаться к лорду Эшли женщине не хотелось. Она ведь даже не была ему представлена…

Через две недели к дому Кейт подъехала незнакомая карета. Из кареты вышла знатная леди приятной наружности и постучала в дверь.

— Добрый день. Чем могу помочь? — недоуменно спросила Кейт.

— Вы — миссис Хоупли? — чуть холодно, слегка надменно спросила леди.

— Да, я — миссис Хоупли.

В деревне она для большинства своих знакомых была просто Кейт. Некоторые звали ее миссис Хоупли, но только сейчас Кейт полностью прочувствовала и приняла свое новое имя.

— Меня зовут леди Эшли, — представилась гостья. — Мы с вами в некотором роде сестры.

Кейт обомлела.

— Не пригласите меня войти? — поинтересовалась гостья.

— Д-да, конечно… Может быть, чаю?

— С удовольствием. Дорога была длинной.

— Кейт!.. Кто там? — вдруг появилась из кухни Мэй. — Ой… простите… миледи… миссис Хоупли…

— Мэй, принеси чай, пожалуйста.

— Сейчас.

— Клер, это ты там прячешься? — вдруг обратилась по-французски леди Эшли к кому-то наверху лестницы. Девочка спустилась вниз и присела в реверансе.

— Тетя Эмма, здравствуйте.

— Клер, милая, иди ко мне, — Эмма расцеловала девочку. Кейт только дивилась: вот эта ласковая женщина и есть та самая скандальная Холодная Леди из светской хроники?

— Я привезла тебе новую шляпку, милая моя, но она в карете. А теперь ты позволишь нам с Кейт поговорить? — Эмма улыбнулась девочке. Кейт просто не могла подобрать слов. Богатая, светская леди так тепло относится к своей внебрачной племяннице? Покупает ей новые шляпки?

Тем временем Мэй принесла чай и удалилась на кухню. Кейт разлила его по чашкам. Больше всего она сейчас стыдилась своего черного платья. Одно-то Джонас порвал, но у нее было и второе… Но леди Эшли ни единым взглядом не дала понять, что убожество наряда хозяйки хоть как-то ее трогает.

— О чем вы хотите поговорить со мной, миледи?

— Прошу вас, миссис Хоупли, давайте оставим церемонии. Называйте меня Эммой, а я буду называть вас Кейт, хорошо?

Кейт вынужденно кивнула.

— А поговорить с вами я хочу о Джонасе. Видите ли, он не уехал в Индию. Он прислал Теодору письмо, и я читала его. Корабль вышел из порта, но каким-то образом получил пробоину и вынужден был вернуться в гавань через несколько часов после отплытия. Так что ваш муж сейчас в Портсмуте, в гостинице. И, насколько я поняла из письма, оставаться там надолго он не планирует. У вас осталось очень мало времени, чтобы вернуть его.

Кейт нервно сглотнула.

— Я не понимаю, какой вам прок с того, что я помирюсь с мужем?