Я удивлена.

— Как он проведал, что ты там останавливался?

— Прочел на каком-то дешевом веб-сайте.

— Ну уж он-то должен знать, что ты на такое не способен, — вежливо замечаю я.

— Он как раз знает, на что я способен. Потому и хотел сам убедиться.

— Ясно. — Пауза. — Так ты…

— Ну конечно, нет, глупышка. — Он смотрит на меня невинными глазами. — Я хороший мальчик.

— Разумеется, — сухо отвечаю я. — Кстати, о Кристиане. Вы с ним действительно с детства знакомы?

— Ага.

— Надо же! Ему, наверно, было не по себе, когда ты стал знаменитостью.

Джонни пожимает плечами и откидывается на спинку стула.

Я хихикаю.

— Не знаю, как бы я пережила тот факт, что мой лучший друг вдруг стал мировым секс-символом…

Джонни усмехается и, протянув руку, поглаживает пальцем ножку своего бокала с вином. Он не слишком разговорчив.

— Но, должно быть, здорово, когда в твоей жизни есть такой человек. Вы всегда были лучшими друзьями?

Уголки его рта опускаются, и Джонни кивает, затем поднимает бокал, помешивает вино и делает глоток.

Не знаю, почему, но он явно не желает говорить о Кристиане.

— Хорошее вино, — отмечаю я, меняя тему.

— Ага, — соглашается Джонни. — А что насчет тебя? — спрашивает он. — У тебя есть друзья детства?

— Только одна подруга, — отвечаю я. — Ее зовут Бесс, мы дружим со школы, но я знаю ее не так долго, как ты знаешь Кристиана.

— Расскажи о своем бывшем парне. — Он ухмыляется.

Я улыбаюсь и откидываюсь на спинку стула. Джонни подается вперед и кладет локти на стол.

— Что ты хочешь знать?

— Почему вы расстались? Полгода назад, верно?

— Верно. — Я делаю большой глоток вина.

— По чьей инициативе?

— По взаимному согласию.

— Глупости, — усмехается Джонни. — Ты его бросила, так?

Я смеюсь от возмущения.

— Нет, это было взаимно! — настаиваю я и снова наклоняюсь вперед, потянувшись за хлебом. Видно, что Джонни мне не верит. — Мы просто все больше походили на брата с сестрой, — объсняю я.

Он смотрит на меня. Его зеленые глаза искрятся в свете свечей.

— Это было взаимно, — снова заявляю я.

— Представить не могу, чтобы у мужчины из плоти и крови были по отношению к тебе братские чувства, Мег. Может, он голубой? — Джонни подмигивает мне и подливает нам вина.

— Том не голубой, — вздыхаю я. — Он был хорошим парнем. Он – хороший парень. Мы до сих пор дружим, — решительно говорю я.

— Друзья, — хмыкает Джонни. — Бедный старина Том, должно быть, ждет на скамейке запасных в надежде, что ты примешь его обратно.

— Прекрати! — смеюсь я.

— Сколько ему лет?

— Двадцать четыре.

— Совсем ребенок. Тебе нужен настоящий мужчина, — насмешничает Джонни.

— Не забывай, мне самой всего двадцать четыре.

Он качает головой.

— Я все равно тебе не верю.

Я не отвечаю, но в глубине души мне приятно.

— Когда ты в последний раз с ним разговаривала? — спрашивает Джонни.

— Перед тем, как приехала сюда. Нужно будет как-нибудь опять ему позвонить.

— Ты дразнилка, — говорит Джонни.

— Я не дразнилка! Я его больше не интересую! — настаиваю я.

— Как скажешь, Мегера, как скажешь.

— Мегера?

— Да, Мегера. Тебе это подходит. Думаю, я так и буду тебя теперь звать.

— А мне тебя тоже звать Джей-Джей? — наношу я ответный удар.

— Нет, если ты хочешь, чтобы я отзывался.

Я смеюсь.

— Ладно, хватит о моей личной жизни. Как насчет твоей?

— Я не разговариваю о своей личной жизни, Мегера. Тебе следовало бы это знать. Такие знаменитости, как я, никогда не раскрывают интимных подробностей.

— Это несправедливо.

— Жизнь несправедлива, — мелодраматично заявляет он и откидывается назад, чтобы позволить только что подошедшему официанту подать нам еду.

Джонни верен своему обещанию выпить не больше пары бокалов, так что к моменту окончания ужина мне довольно тепло и приятно.

По дороге к выходу я настойчиво пытаюсь распознать кого-нибудь из знаменитостей.

Она немного похожа на… Нет.

Это не... Нет.

Стойте! Да! Это в самом деле Бен Аффлек!

Не успев подумать, я торопливо подталкиваю Джонни локтем в бок.

— Что такое?

— Вон там, это Бен Аффлек?

Он смотрит поверх тесно стоящих столиков.

— Угу.

В эту минуту Бен поднимает глаза и видит Джонни. Он вскидывает руку в знак приветствия, и Джонни делает то же самое в ответ.

Папарацци наготове, когда мы спускаемся по лестнице, но на этот раз мне на них наплевать: вино утроило мою самоуверенность.

Один из парковщиков подгоняет мотоцикл, и Джонни взбирается на него и натягивает шлем на голову. Я делаю то же самое, он газует, и мы с ревом срываемся с места, ослепляемые фотовспышками. В этот раз мне смешно.

— Что такое? — Он наклоняет голову назад, чтобы услышать мой ответ.

— С ума сойти! — кричу я.

Он смеется и останавливается на красном светофоре. Краем глаза я замечаю сработавшую фотовспышку и вижу фотографа, нацелившего на нас объектив из черного микроавтобуса.

— За нами погоня, — говорю я.

— Я знаю, — отвечает Джонни. — Держись.

Светофор меняет цвет на зеленый, и он рывком преодолевает перекресток, оставляя фотографа позади. Я слышу, как визжат шины, когда он устремляется за нами. На следущем перекрестке Джонни проезжает на желтый свет. Обернувшись, я вижу, как водитель микроавтобуса бьет по тормозам. Он выкатывается на пешеходный переход, но, к счастью, избегает выехавших на перекресток автомобилей.

— Обалдеть! — визжу я.

— Придурок! — кричит Джонни. Он поворачивает направо на следующем перекрестке и едет по более тихим улицам, чтобы убедиться, что мы оторвались от репортера. Похоже, что так.

Я расслабляюсь, когда он выезжает из города на шоссе, утыкаюсь лицом в кожаную куртку, запах которой проникает мне в нос, и покрепче обхватываю Джонни за талию.

— Куда мы? — кричу я.

— Хочу тебе кое-что показать, — кричит он в ответ.

Мы съезжаем с шоссе и начинаем подниматься на холмы. Указатель подсказывает мне, что мы находимся на Малхолланд-драйв, и, бросив взгляд налево, я прекрасно вижу город; разноцветные огни сверкают в темноте.

Спустя некоторое время Джонни притормаживает у обочины, ставит мотоцикл на подножку, спрыгивает и снимает шлем, вешая его на руль. Я перебрасываю ноги на одну сторону, и Джонни, улыбаясь, встает передо мной и помогает расстегнуть шлем. Он кладет ладони мне на талию, поддерживая, пока я слезаю с мотоцикла, после чего перешагивает через невысокую стену и преодолевает несколько метров вниз по склону туда, где лежит большой валун. Джонни садится на него и хлопает ладонью рядом с собой.

С минуту или две мы сидим рядышком в уютной тишине и смотрим вниз на огни города.

— Иногда я прихожу сюда, чтобы сочинять, — наконец говорит Джонни.

— Правда? — спрашиваю я. — Разве тебя никто не узнает?

— Пока нет. Это просто удивительно, — отмечает он.

— И как проходит сочинительство?

— Неплохо.

— Сыграешь мне как-нибудь?

Джонни смотрит на меня, будто вновь собираясь пошутить насчет моих музыкальных пристрастий, однако потом опять отворачивается.

— Может быть, — отвечает он. — Если честно, я подумывал о том, чтобы нам уехать. На Биг-Сур или еще куда, просто чтобы отдохнуть от города. Мне нужно сесть и как следует сосредоточиться на песнях, а здесь я этого сделать не могу.

— Да, конечно. — Мой голос спокоен, но внутри я чувствую прилив возбуждения при мысли о поездке куда-то с ним.

— Может, Кристиан тоже соберется приехать, — вслух размышляет Джонни.

— Это было бы здорово, — радуюсь я. Я действительно очень хотела бы снова его увидеть. — Как считаешь, он возьмет с собой свою девушку? — спрашиваю я.

— Вряд ли. — Тон Джонни заметно черствеет.

— Почему нет? — не унимаюсь я.

Джонни не отвечает.

— Смешной ты, — с улыбкой говорю я. — Почему просто не расскажешь?

Он вздыхает. Наконец бросает изучающий взгляд в мою сторону.

— Мы с Кристианом ссорились из-за женщин.

— Ты же не спал с его подружкой? — вырывается у меня.

Джонни молчит.

— Спал, так?

— Угу, — признает он.

— Засранец, — выношу вердикт я, пытаясь свести все к шутке. — Как так получилось?

— Ужасно глупо, — отзывается Джонни, ероша волосы на голове. — Мы постоянно флиртовали друг с другом. Кристиана это, казалось, не волновало.

«Потому что он доверял тебе», — думаю я.

— Однажды вечером я здорово набрался и полез к ней.

— Она могла тебе отказать, — указываю я, пытаясь его ободрить.

— Она и отказала. Но я был довольно настойчив. «Фенс» тогда только приобретала известность. Я много о себе воображал. Даже больше, чем сейчас, — самоуничижительно говорит он. — Считал, что могу получить все, что захочу.

— И ты захотел ее, — просто добавляю я.

Молчание.

— Но она, очевидно, тоже тебя хотела, раз поддалась.

— Полагаю, что так. — Джонни почесывает подбородок. — Но она серьезно об этом пожалела. Я попытался было извиниться на следующий день, но чувство вины было слишком велико для нее. Она во всем призналась Кристину. Так я потерял своего лучшего друга.

Он наклоняется, поднимает камень, лежащий на валуне, швыряет его вниз и продолжает:

— Я вернулся с репетиции и обнаружил, что он вывез все свои вещи из квартиры, которую мы вместе снимали.

— Куда?

— Я не знаю. С той девушкой они расстались. Я пытался ему звонить, но он не брал трубку, а в конце концов сменил номер.

— Ты хочешь сказать, что он так и не поговорил с тобой об этом? Не наорал на тебя? Не избил? — не могу поверить я.

— Нет, ничего такого. Просто исчез с лица земли.

— Обалдеть, — говорю я.

— Я пытался связаться с ним через его родителей, но они велели мне идти на хрен.

— Правда?

— Ну, не совсем. Но его мама сказала, чтобы я оставил Кристиана в покое. Дал ему побыть одному. А потом к «Фенс» действительно пришел успех, мы поехали в турне, и я вроде как покончил с прошлым.

— Боже. Так когда же вы снова начали общаться?

— Ты же слышала о моем срыве. — Он бросает на меня полный иронии взгляд.

— Я немного об этом читала.

— Когда группа распалась, я как бы провалился в черную дыру. На то, чтобы оттуда выбраться, у меня ушла пара лет, — спокойно рассказывает Джонни. — А когда сольная карьера пошла в гору, мне постоянно казалось, словно чего-то не хватает. Я оборвал связи с группой, неприятная была история, — объясняет он. — И не покидало ощущение, что у меня совсем не осталось друзей.

— Тебе, должно быть, было одиноко, — предполагаю я.

— Да, но я сам был в этом виноват, Мегера, — легкомысленно отвечает он. —В общем, в конце концов я увидел статью Кристиана в «НМЭ».

— Статью о тебе? — с осторожностью уточняю я.

— Нет. Он никогда не писал обо мне, — говорит Джонни. — Но я некоторое время следил за его работой, и наконец набрался смелости и написал ему по электронной почте.

— Он тебе ответил?

— Да.

— И что случилось? Как так вышло, что он тебя простил?

— Хм-м. Мне до сих пор не кажется, что он это сделал.

— Правда? — спрашиваю я. — Даже после того, как ты извинился?

Он неловко переминается, сидя на валуне.

— Я так ни разу и не извинился.

— О, — все, что сумела сказать я.

— Да-да, я полный засранец, — признает Джонни. — Но все было очень странно. Мы ни разу об этом не заговорили. Он ничем не подал виду и, казалось, был искренне рад получить от меня письмо. А я был так рад, что у меня снова появился друг, что не хотел раскачивать лодку, вороша прошлое.

— Понятно, — киваю я. — Когда это было?

— Пару лет назад.

— Ничего себе, так недавно? Ну, по крайней мере сейчас вы друзья.

— Да. Он единственный, кому я по-настоящему доверяю. — В голосе Джонни слышится грусть.

— Он действительно единственный, кому ты доверяешь? — Я не могу в это поверить. Это, конечно, просто одна из банальностей, столь любимых знаменитостями. — А как же твоя семья? Родная кровь не водица, все такое.