Пейдж Тун - Джонни, будь паинькой

Кристиан пожимает плечами, скользнув взглядом по Джонни.

— Да нет! — качаю я головой. — Нет! Он никогда бы так не поступил.

— Кто? Джонни?

— Ну да. Ты ведь только что на него поглядел.

— Не потому, что считал, будто это он подмешал тебе что-то в спиртное, — ухмыляется он.

— А, тогда ладно.

— Слушай, почему бы тебе не пойти спать? — предлагает он после короткой неловкой паузы. — Не вижу смысла торчать тут вдвоем всю ночь.

— Сейчас именно мне следует остаться, — возражаю я. — Я ведь его ассистентка.

— Ага, а я его друг. А кровь не водица и все такое.

— Справедливо. — Не то чтобы они связаны узами крови, но я понимаю, о чем идет речь.

— В любом случае у меня нет номера в этом отеле, — добавляет он. — Но давай завтра утром позавтракаем вместе? В девять я приду и постучу в твою дверь.

— А в прошлый раз не пришел, — замечаю я.

— А в этот приду.

На следующий день в девять утра раздается стук в дверь моего номера.

— Он уже встал?

— Только начинает шевелиться, — сообщает Кристиан. — Голова, похоже, раскалывается.

Для разнообразия мы спускаемся в ресторан и поглощаем пышные оладьи с кленовым сиропом в американском стиле.

После этого снова поднимаемся в номер Джонни. Мы думаем, что он до сих пор в постели, поэтому Кристиан открывает дверь ключ-картой, которую взял с прикроватного столика.

Входим в комнату и сразу видим пустую постель. Заходим за угол и обнаруживаем Джонни нюхающим кокаин с журнального столика.

— Джонни! Ты что, мать твою, делаешь? — кричит Кристиан, бросаясь к другу. — У тебя проблема, чувак!

— Отвали! — вопит Джонни. — Убери грабли! — Он перехватывает руку Кристиана, который чуть было не смел порошок со стола.

— Тебе нужна помощь, братан!

Джонни усмехается и склоняется над трубочкой. Мы с Кристианом растерянно наблюдаем, как он втягивает дорожку прямо у нас на глазах. Джонни фыркает и вытирает ноздрю, потом откидывается на спинку дивана с бутылкой виски в руке.

— Мег, можешь принести сигареты? — обращается он ко мне.

— Да ты задолбал, придурок! — взрывается Кристиан. — Хватит прикидываться, словно ничего не происходит. Потому что это не так. Это же ненормально. Ты ведь слетишь с катушек, как семь лет назад.

— Ой, а ты как будто что-то знаешь об этом, да? — сердито глядит на него Джонни.

— В том, что меня здесь не было, виноват только ты и никто другой.

— Да, да, — фыркает Джонни. — Понятно. Если бы только я не переспал с твоей чертовой подружкой. Из-за этого ты так и не познакомил меня с Клэр. Вдруг я трахну еще и эту девицу.

— Сукин ты сын! — произносит Кристиан, делает шаг вперед и останавливается. Если бы взгляд мог убивать, Джонни был бы уже мертв.

— Как ты смеешь говорить так о моей покойной матери! — театрально возмущается он.

— Пошел ты, урод. Хватит давить на жалость своей покойной мамочкой.

— Кристиан! — восклицаю я.

— Мег, это же правда. Вечно одно и то же.

— Все, довольно, — вмешиваюсь я. — Прекратите. Вы оба.

— Нет, не прекращу, — рычит Кристиан. — Уж я-то знаю тебя, Джонни Сниден. Ты упоротый сукин сын. При всем уважении к миссис Сниден.

И прежде чем я успеваю что-либо понять, Джонни вскакивает и бросается на Кристиана.

— Прекратите! — кричу я, когда Джонни толкает друга на кофейный столик. Под весом Кристиана столик ломается, и кокаиновая пыль взлетает в воздух. Кристиан моментально поднимается на ноги и бьет Джонни прямо в лицо. Тот отшатывается и делает ответный выпад. Удар не достигает цели. Кристиан хватает свое пальто, награждает нас с Джонни взглядом, способным остановить лавину, и пулей вылетает из номера. Джонни плюхается на диван.

Направляюсь к нему. Нос у него кровоточит.

— Черт! — говорю я, пытаясь отвести от лица его руку, чтобы посмотреть, нет ли перелома. Впрочем, понятия не имею, как это определить. — Подожди, принесу лед.

В крошечном холодильнике льда не оказывается, поэтому звоню в обслуживание номеров. Джонни наклоняется, берет бутылку и отпивает виски.

— Джонни, пожалуйста! Хватит уже.

— Обезболивающее, — мрачно сообщает он.

— Джонни, пожалуйста, — повторяю я. — Тебе нужна помощь. Ты не можешь встречаться с прессой в таком состоянии.

— Я не лягу в чертов реабилитационный центр. Реабилитация для слабаков.

— Брось, Джонни. Тебе надо сделать перерыв и отдохнуть от всей этой круговерти.

— Я не лягу в чертов реабилитационный центр, — твердит он свое. — Ты можешь помочь мне, Мегера. Ты всегда мне помогаешь. — Он берет меня за руку, тянет вниз на диван и глядит на меня грустными зелеными глазами.

— Я не могу помочь тебе, пока ты сам себе не поможешь.

Джонни фыркает от смеха, и я хмурю брови.

— Извини, извини, — говорит он, стараясь выглядеть серьезным. — «Я не могу помочь тебе, пока ты сам себе не поможешь», — передразнивает он меня тем же тоном, что и Билл, когда тот назвал меня чопорной занудой. Тут уж я совсем выхожу из себя.

— Отлично. — Я встаю. И в этот самый момент замечаю шприц. — Джонни, а это еще что такое?

Проследив за моим взглядом, он тянет:

— Ой, Мегера, ну он же не использованный.

— Все, хватит! С меня довольно! — Пячусь назад, чувствуя, как бледнею.

— Нет, подожди! — настойчиво просит Джонни. — Мег, клянусь, я не кололся. Я перепробовал все, но только не это.

— Тогда откуда у тебя шприц? — Не знаю, верить ему или нет. — Мне пора.

— Мег! Стой! Ты мне нужна. Не уходи сейчас. Прости. Я знаю, ты права. У меня есть проблема. Весь этот тур был... даже не знаю. Я хочу разобраться в себе, — повторяет он и серьезно глядит на меня. — Я завяжу с наркотиками. Сделаю что угодно. Но в реабилитационный центр не пойду.

Предчувствую реакцию Билла и как последняя трусиха боюсь разговора лицом к лицу. Лучше сообщу о своем плане по телефону, когда мы будем уже в пути. А пока надо кое-что сделать: арендовать машину и позвонить родителям...

— Пап, я хочу попросить об услуге...

— Милая, ты легка на помине. Что происходит? О Джонни повсюду пишут какие-то ужасы...

— Пап, пожалуйста. Джонни нужна помощь, и я собираюсь ему помочь.

— Это Мег? Дай мне трубку! — слышу я требовательный мамин голос.

— Нет, Синтия. Без тебя разберусь! — упирается папа.

— Дай сюда эту дурацкую трубку! — Раздаются звуки борьбы, и мама перехватывает инициативу. — Что ты делаешь? Что происходит?

— Мам, я просто говорила с папой.

— Ему все равно нездоровится. Можешь поговорить со мной, — заявляет мама.

Вздыхаю.

— Ладно. Я хотела узнать, нельзя ли воспользоваться бабушкиным домом?

— Зачем? — интересуется мама.

— Хочу отвезти туда Джонни.

— Этот Джонни Джефферсон — ходячая неприятность! Я как в воду глядела!

— Мама, ты о нем даже не слышала до того, как я устроилась на эту работу.

— Нет, слышала! — заносчиво возражает мама.

— Как скажешь. Джонни надо уехать.

— Скорее обратиться к «Анонимным алкоголикам», судя по последним слухам.

«И к «Анонимным наркоманам» тоже», — думаю я, но молчу.

— Он не пойдет в реабилитационный центр. Ему нужно восстановиться в тихом спокойном месте. Поможете или нет?

После того как родители сообщают, что предупредили бабушкиных соседей о моем визите за ключами, отправляюсь арендовать машину. Выбираю «опель-вектру». Это не «бугатти-вейрон», конечно, зато мы не будем привлекать внимание. В самый раз для нас.

Портье удивляется, что я так рано оплачиваю счет, и нам следует поторапливаться, пока новость не дошла до нашей команды.

Когда я поднимаюсь в номер, начинает пиликать телефон. Все утро я не отвечала на звонки, но сейчас на экране высвечивается имя «Кристиан».

— Как Джонни? — спрашивает он.

— Пропустит сегодняшнюю вечеринку, — сообщаю я, выходя из лифта и шагая по коридору.

— Как это пропустит?

— Кристиан, он нездоров. Ему нужно уехать отсюда.

— Ему нужно пройти лечение, вот что ему нужно.

— Он не согласится. Я уже пробовала его убедить. — Подхожу к номеру Джонни и останавливаюсь у двери.

— Дай ему трубку. Я хочу с ним поговорить.

— Прости, он не желает ни с кем разговаривать. — Тем более с тобой.

— Мег, ему требуется квалифицированная помощь, — увещевает меня Кристиан. — Ты не сумеешь это сделать.

— Может, и не сумею, но попытаться все-таки стоит.

Повесив трубку, отключаю телефон. Пусть помолчит немного, а Биллу я позвоню потом.

Билл, разумеется, клокочет от ярости. Я благоразумно не упоминаю, что мы уже движемся на север по трассе М1. Только мои родители знают, куда мы направляемся, но они поклялись хранить это в тайне.

Билл требует, чтобы мы поворачивали оглобли и немедленно ехали обратно в отель, но я непреклонна.

— Билл, ничего не выйдет. Сегодня вечером он не сможет общаться с прессой. — Кошусь на Джонни. Привалившись к двери, он в темных очках сидит на пассажирском кресле и вроде бы спит.

— Это не твоя забота, соплячка! Ты хоть представляешь, чего мне будет стоить отменить приглашения? Сколько важных людей ты обидишь? Как это скажется на освещении в прессе и на дальнейших продажах альбома?

— Сожалею, но помочь ничем не могу. — Стараюсь сохранять спокойный тон. — Послушай, мне пора закругляться. За рулем нельзя разговаривать по телефону. — Умалчиваю о том, что на мне беспроводная гарнитура.

— Не смей, мать твою, вешать трубку...

Нажимаю отбой и снова отключаю телефон. Хватит с меня негатива на сегодня.

— Нехило он разозлился, — бормочет Джонни на соседнем сиденье.

— Можно и так сказать. — Включаю указатель поворота, собираясь перестроиться в скоростной ряд.

— Наконец-то! — восклицает Джонни.

— Что? Наконец-то он разозлился? — озадаченно спрашиваю я.

— Нет. Наконец-то ты прибавила скорость. Я бегаю быстрее, чем ты ездишь.

Не смеюсь. Мне сейчас не до шуток.

— Куда мы, собственно, направляемся?

— В Скарборо. В дом моей бабушки.

— Той, что умерла?

— Да.

— Жуть, — ежится Джонни.

— Никакая не жуть вовсе! — огрызаюсь я.

— Прости, — винится Джонни. — Это та самая бабушка, что подарила тебе колье?

Надо же! Неужели он помнит, в чем я ходила на премьеру Серенгети?

— Ну, знаешь, то красное блестящее колье, которое ты надевала на премьеру этой, как-бишь-ее-там? — продолжает Джонни, когда я не отвечаю.

— Да, знаю. И да, это ее подарок.

Радиоведущий объявляет конкурс с розыгрышем билетов на сегодняшнюю вечеринку по поводу окончания турне Джонни. Билл пока не успел известить СМИ. Возможно, он еще надеется, что мы вернемся.

Джонни наклоняется и выключает радио.

— Не хочу это слушать, прости.

Потом он замолкает.

Чем дальше мы отъезжаем от Лондона, тем больше я беспокоюсь. Вдруг Билл прав? Не подвергаю ли я опасности карьеру Джонни, увозя его таким образом? Что подумают обо мне в звукозаписывающей компании? Что я вообще творю? Что я о себе возомнила? Я работала помощницей архитектора, бога ради. Что я знаю о мире музыки?

Краем глаза смотрю на Джонни, нервно подрагивающего во сне, и снова перевожу взгляд на дорогу.

***

Канун Рождества, а Скарборо словно вымер. Береговая линия тонет во тьме, и повсюду царит странная тишина. Мне становится страшно ехать в бабушкин дом, некогда теплый и радушный.

Поворачиваю налево и двигаюсь вверх по узким улочкам к замку. Здесь чертовски сложно припарковаться, и небольшой прогулки, похоже, не избежать. Вечер хоть и ветреный, но не дождливый, да и путешествуем мы налегке. Я взяла только самые необходимые нам вещи, а Джонни — свою гитару, без которой он, кажется, никуда. Прочий багаж остался в камере хранения отеля.

Вот и бабушкин дом. Вижу темные окна, и на душе становится тоскливо. Джонни остается ждать у парадной двери, а я беру ключи у соседей и обмениваюсь с ними соболезнованиями.

Дом еще полон бабушкиных вещей — мама с папой пока не успели приехать и всё разобрать, — и мне странно видеть на камине ее любимые фотографии, рассказывающие историю моей семьи.