— Сантьяго недавно обработал бассейн. — Напрягаю зрение, вчитываясь в текст.

— Тогда прокатиться на машине?

— У меня нет машины. — Что-то о концерте на следующей неделе.

— Можешь взять из моего гаража.

— Правда? — Теперь Джонни полностью завладевает моим вниманием.

— Конечно. «Порше-911» как раз подойдет.

— «Порше»? — Не верю своим ушам.

— Ну да. Почему бы и нет. Ты ведь умеешь водить?

— Умею. Но ты действительно доверишь мне свой «порше»?

— «Каррера GT», пожалуй, и не доверю, а «911» — запросто.

Не совсем понимаю, о чем идет речь. Ведь «порше» — это «порше», хотя у Джонни их, похоже, два.

— Класс! — радостно восклицаю я. — Может быть, я возьму его в следующий выходной?

— Ну, смотри сама. — Джонни встает и высовывает голову из двери. — Мать твою, Кристиан, ты что тут делаешь? А ну тащи сюда свою задницу!

— Иду, остолоп ты несчастный. Я просто болтал с Дейви.

В комнату входит мужчина, должно быть, тот самый Кристиан. У него прямые темные волосы и хипстерская стрижка.

— Привет. — Он огибает стол и пожимает мне руку, а затем сообщает с акцентом уроженца Ньюкасла: — Я старый приятель этого дрочилы. — Он почти одного роста с Джонни, но не такой сухопарый и не такой загорелый.

— Кристиан иногда будет пользоваться кабинетом, — поясняет босс. — Можешь расположиться за этим столом, — говорит он другу, предпринимая безуспешную попытку убрать беспорядочную кипу бумаг. Я встаю, забираю у него документы и кладу их на свой стол. — Кристиан пишет мою биографию. Собирается рассказать все как есть, без прикрас. Так, приятель?

— Так. Чтобы мир наконец-то узнал, какой ты придурок. — И оба весело ржут, пихая друг друга локтями.

— А чили еще не стух? — обращается ко мне Джонни.

— Скорее всего, стух. — Прикидываю в уме варианты. — В холодильнике есть спагетти болоньезе. Могу разогреть, если хотите.

— Отлично. Ты тоже будешь, Мег?


***

— Как идет подготовка к концерту? — Кристиан переводит взгляд темно-карих глаз с Джонни на меня, как только мы располагаемся на террасе. На этот раз я сижу спиной к бассейну, так что красивым видом теперь наслаждается Кристиан.

— Не спрашивай ее, — косится на меня Джонни. — Она даже не знала, что я выступаю в четверг.

— Да ладно! — вытаращивается на меня Кристиан.

Чувствую, что краснею.

Джонни скалит зубы:

— Все на мази, приятель. Звукозаписывающая компания держит руку на пульсе. Ни забот, ни хлопот, только успевай пиши эти чертовы песни.

— А ты уже накропал что-нибудь новенькое?

— Есть пара композиций в запасе, но работа над ними пока не закончена.

Хочу больше узнать о концерте, но стесняюсь спросить — боюсь снова вызвать насмешки. Поэтому обращаюсь к Кристиану:

— А твоя книга уже далеко продвинулась?

— Нет, — отвечает он. — Начинаю ее с этого возвращения на сцену в четверг.

— Ну так что, приятель, оторвемся сегодня? — вклинивается в наш диалог Джонни.

— Ни за что, — стонет Кристиан. — Я ведь только что с самолета.

— Ну да, ну да, — пренебрежительно машет рукой Джонни, и Кристиан хмуро глядит на друга.

— Как Серенгети? Вы все еще вместе?

— А то ты не знаешь! — отвечает Джонни и добавляет, прикуривая сигарету: — Проклятые журналюги!

— Я не верю ничему из прочитанного, если автор не я, — смеется Кристиан, встает и начинает собирать тарелки.

— Не беспокойся, я сама уберу, — говорю я.

— Спасибо. — Он передает мне свою пустую тарелку и почти полную тарелку Джонни. — Хочу отнести наверх свой чемодан. Я по-прежнему в золотой комнате?

— В какой пожелаешь, — отвечает хозяин, наклоняясь через стол и стряхивая пепел в свои недоеденные спагетти. — Кроме комнаты Мег, разумеется. Руки прочь от моего персонала.

Гость закатывает глаза и возвращается в дом.

— Жду внизу через двадцать минут, — кричит ему вслед Джонни.

— Предупреждаю сразу, надолго меня не хватит, — отзывается Кристиан.

— Само собой, не хватит, — усмехается, глядя на меня, босс. — Сможешь вызвать Дейви? — Он бросает окурок и встает.

— Конечно. Маршрут будет?

— Нет. Завалимся к Ти-Джею для начала.

— К Ти-Джею?

— К парню из моей группы, — объясняет Джонни.

— А.

Мне и это полагается знать?

Когда друзья отчаливают, пытаюсь заставить себя поплавать в бассейне или посмотреть какой-нибудь фильм в домашнем кинозале, но потом сдаюсь, поднимаюсь к себе и ложусь спать.


Глава 6

Тридцать один... Все, сдаюсь.

Семь утра. Я снова в бассейне, наматываю свои круги. Выплываю на мелководье, встаю и поднимаюсь по лесенке, выжимая воду из волос.

Еще один чудесный день. Оборачиваю вокруг себя полотенце и застываю на каменной террасе, любуясь городом. Смог рассеялся, и на синем-синем небе не видно ни единого облачка.

Слышу позади себя громкий зевок, поворачиваюсь и обнаруживаю Кристиана. Одетый в боксеры и футболку, он потягивается, задрав руки.

— Привет, — сонно улыбается он. — Хороший денек.

— Прекрасный, — улыбаюсь ему в ответ.

— Как вода? — указывает он на бассейн.

— Замечательная. Окунешься?

— Нет, — качает он головой и снова зевает. — Может быть, позже.

— Ты рано встал.

— Еще не перестроился на местное время.

— Вы поздно вчера вернулись? — Я ничего не слышала.

— Я спекся где-то в полночь. А Джонни — фиг его знает. Он может войти в эту дверь в любую минуту.

Хм, значит, не всегда все складывается так, как хочет Джонни.

— Ты голодна? — спрашивает Кристиан, показывая на дом.

— Есть немного.

Он терпеливо ждет у двери, пока я быстро вытираюсь полотенцем и надеваю пушистый халат, который нашла в своей ванной. Потом Кристиан задвигает за нами дверь и ведет меня в кухню. Сегодня понедельник, и скоро должна прийти Роза.

— Тост? Фрукты? Хлопья? — предлагает Кристиан.

— Наверное, хлопья.

Кристиан начинает открывать шкафчики и доставать коробки.

— Что это? — Я указываю на красочную коробку, выделяющуюся на фоне тусклых упаковок с мюсли и крупнозерновыми злаками.

— «Фруктовые камешки», — читает Кристиан название на коробке с изображением Фреда и Барни из «Флинстоунов». — Ты собираешься есть детские хлопья? — уточняет он таким тоном, словно говорит с неразумным ребенком.

— Да, черт возьми! — заявляю я. Кристиан смеется, достает две миски из шкафа, насыпает в них «камешки» и заливает их молоком. Затем вынимает две ложки из ящика и несет наш завтрак на стол.

Изучаю содержимое своей миски, наполненной плоскими хрустящими на вид штучками всех цветов радуги. Вместе с Кристианом зачерпываю смесь и отправляю в рот. Очень сладко. Начинаю хихикать.

— Обожаю, блин, детские хлопья, — с набитым ртом говорит Кристиан.

— Они самые лучшие, — соглашаюсь я.

— Как ты получила эту работу? — интересуется он и добавляет: — Если ничего не знаешь о Джонни...

Ввожу его в курс дела.

— То есть ты взяла, упаковала вещи и уехала? Вот так запросто? — Он глядит на меня, широко распахнув глаза.

— Ага, — смеюсь я слегка боязливо. Самой до сих пор кажется, что все это сон наяву.

— Хорошо, что ты ничего не знала о Джонни, — заявляет Кристиан. — А то он чуток зазнался.

Пожимаю плечами и меняю тему:

— Так что насчет книги? Почему ты на нее решился?

— Ну, просто Джонни как-то спросил, не хочу ли я написать его биографию, и я подумал, какого черта, почему бы и нет?

— Это что тут у нас? — В дверях появляется Роза.

— Привет, Роза! — хором восклицаем мы. Кристиан встает.

— Привет, мой дорогой, — тепло говорит она, обходит стол и обнимает Кристиана. — Хорошо, что ты приехал. — Потом она хмурится, глядя на остатки наших хлопьев. — Что это вы едите?

— «Фруктовые камешки», — радостно сообщаю я.

— Они классные! — добавляет Кристиан.

Роза закатывает глаза и начинает расставлять коробки с хлопьями по местам.

— Могу приготовить вкусный омлет или еще что-нибудь, если хотите, — предлагает она. — Или настоящий английский завтрак. Я знаю, как это делается.

— Нет, нет, не надо. — Я встаю. — Лучше пойду и приму душ.

— И я тоже, — произносит Кристиан. Направляемся к посудомойке, но Роза отбирает у нас тарелки и гонит нас прочь с кухни. Кристиан поднимается следом за мной по лестнице. — Увидимся в кабинете, — прощается он наверху, собираясь повернуть налево, тогда как мне надо направо.

— Обязательно.

Спустя полчаса спускаюсь и вижу, что Кристиан уже сидит за столом и что-то печатает. Он улыбается и говорит «привет», но лицо у него рассеянное.

Захожу в Фейсбук. Чертова туча девиц написала «Я люблю Джонни!» на его стене. Скукота.

Два огромных мешка с почтой укоризненно глядят на меня все эти дни. Знаю, что должна разобрать письма фанатов вместо того, чтобы валять дурака в Сети, но это ужасно затягивает. Неохотно закрываю окно на компьютере и тянусь к стопке писем. Распечатываю первый конверт и вынимаю простой белый лист, исписанный черными каракулями.

Дорогой мистер Джефферсон, я ваш горячий поклонник.

Ага, ага, это мы уже проходили.

Я слушаю вашу музыку по радио с двадцати лет. Сейчас мне, как и вам, уже стукнуло тридцать. Уверен, что вы напишете еще много хороших песен. Но я, к сожалению, их не услышу. Я умираю от рака.

Ох!

Единственное, что могло бы по-настоящему осчастливить меня на смертном ложе, это встреча с вами и ваше рукопожатие...

Хрипло вздыхаю.

— Все нормально? — глядит на меня Кристиан поверх монитора.

— А? Да. Просто ужасное письмо от фаната. Он умирает от рака и хочет встретиться с Джонни.

К моему удивлению, Кристиан возводит глаза к потолку.

— Что такое? Думаешь, он лжет? — спрашиваю я.

— Нет. То есть, возможно, он действительно болен. Но тебе известно, сколько подобных писем получает Джонни? — Качаю головой. — Сотни. Если не тысячи. Он не может встречаться с каждым, кто ему пишет.

— Верно, — соглашаюсь я. — Так что же мне делать? Показать это письмо Джонни?

— Я не стал бы, — отвечает Кристиан. — Отложил бы его в сторонку и проверил остальную почту, а потом бы уже решил, как быть. Наверняка наберется несколько писем, которые следует ему показать, но ты не можешь показывать ему все послания. Иначе он точно рехнется.

Как бы чудовищно это ни звучало, но я знаю, что Кристиан прав. Открываю новый конверт, а мой напарник снова принимается за работу.

Утро тянется медленно. Роза снабжает нас кофе и свежеиспеченным печеньем с арахисовым маслом, а Джонни все нет и нет.

— Вдруг он все же вернулся ночью домой? — наконец спрашиваю я.

— Все может быть, — отзывается Кристиан. Потом все-таки уступает своему любопытству и моему беспокойству, отодвигает стул и встает. — Ладно, пойду проверю.

Спустя пару минут он возвращается:

— Сейчас спустится.

Через десять минут сонный и обнаженный по пояс Джонни, спотыкаясь, входит в кабинет и плюхается в кресло. На глазах у него темные очки.

— Хорошо провел время? — интересуюсь я, сияя улыбкой, и стараюсь смотреть ему в лицо, а не на грудь. Но это не так-то просто.

— Я мало что помню, поэтому, видимо, хорошо. Ты такой слабак, — сообщает он Кристиану.

— Отвали, — говорит тот, продолжая печатать.

— Можешь прерваться на минуту? — спрашивает Джонни.

— Зачем?

— Надо поговорить.

Кристиан сбавляет темп, останавливается и немного резко интересуется:

— О чем?

— Ты чем-то недоволен? — осведомляется Джонни.

— В каком смысле, недоволен? — горячится Кристиан.

— Остынь, приятель, — усмехается Джонни и обращается ко мне: — Он все утро такой?

— Эм, — нерешительно мычу я. — Наверно, он просто ушел с головой в работу.

— Скажите пожалуйста!

Кристиан снова начинает печатать.