Он так и не проронил ни слова до самого конца рассказа Джудит.

— Ты сердишься? — робко спросила Джудит.

— Я не думаю, что это точное слово для определения того, что я сейчас испытываю, — медленно произнес он. — Но полагаю, все же что-то в этом роде имеет место.

Сердится ли он? Нет, это была скорее ревность. Он ревновал Маркуса Девлина за то, что тот так грубо вмешался в их гармонично налаженную жизнь, разрушил их тесный союз с сестрой. С ужасом для себя Себастьян обнаружил, что не хочет делить сестру ни с кем. Он был на десять месяцев старше Джудит и не помнил мгновения, когда бы ее не было рядом. Они были так близки, что казались единым организмом. Общим у них было все: мысли, мечты, желания, кошмары. Им было смешно от одних и тех же шуток, и плакать их заставляло одно и то же. И вот теперь Джудит будет делить все это… с кем-то другим.

— Ты действительно хочешь выйти замуж за маркиза? — резко спросил он. — Или делаешь это, потому что так надо?

Джудит прикусила губу:

— Сейчас не важно, что я на самом деле чувствую. Я заварила эту кашу и обязана ее расхлебывать. Себастьян, это единственный для нас путь. Все будет чудесно. Ты только подумай — маркиза Керрингтон! Я смогу быстро приблизиться к Грейсмеру, примем без всяких подозрений. И ты, мой брат, не вызовешь в свете никаких сомнений. Ничего лучшего и придумать нельзя!

— Полагаю, что ты права, — Он мрачно уставился в темноту и подумал: «Если все это поможет исполнению нашего тщательно разработанного плана, тогда, может быть, замужество сестры не будет восприниматься так болезненно». — А что, если Керрингтон когда-нибудь обнаружит, что ты его просто используешь?

Джудит пожала плечами:

— А почему он должен об этом узнать?

Себастьян взъерошил волосы на голове:

— Джу, нам надо быть полностью уверенными, что этого не произойдет. Я чувствую, что противник он серьезный.

Мнение Джудит совпадало с мнением брата, но ей хотелось, чтобы все выглядело не столь угрожающим.

— Самое плохое из его качеств, которое я заметила, — это диктаторские замашки. Но думаю, с этим я как-нибудь справлюсь. А вообще, уверена, каких-то мерзких наклонностей у него нет. — Она нервно хихикнула. — В общем, я почувствовала это, когда все это у нас было… я имею в виду, что…

— Да. Я понял, что ты имеешь в виду, — сухо прервал ее Себастьян. — Если ты не возражаешь, я бы предпочел в это не вникать.

— Извини. Я не хотела тебя смущать.

— Хорошо, я согласен, — заговорил он деловым тоном. — И если ты уверена, что сможешь

через это пройти, то данное обстоятельство мы можем чудесно использовать. Кроме того, рано или поздно ты все равно вышла бы замуж. Сейчас я, наверное, должен радоваться, что ты так удачно устроилась.

Джудит столь быстрое согласие брата не совсем убедило, но она предпочла ни о чем больше не спрашивать.

— Тогда пошли, — предложила она тоже по-деловому.

Маркус дожидался их в маленьком садике перед домом священника. Он увидел их, идущих по дороге рука об руку. Пригнув головы, они что-то оживленно обсуждали. «Что они обсуждают? Каким способом легче мной манипулировать?»

Но он отбросил подозрения прочь. У Джудит и Себастьяна, несомненно, есть что обсуждать. Все естественно, и ничего дурного в их беседе нет. Джудит взрывоопасна и непредсказуема, но это вовсе не означает, что она Далила. Роль коварной обольстительницы ей вовсе не подходит.

Она была прекрасна, и ни кровь раненых на платье, ни пот, ни грязь вроде бы не имели для нее никакого значения; безмерно усталая, она двигалась с потрясающей фацией. Маркус смотрел на нее и желал эту женщину с той же силой, что и сутки назад. О, Джудит не будет обычной, заурядной женой! В этом он был уверен. Слишком жива была она, слишком много граней, как у редкого бриллианта, в ее характере. Трудно вообразить, что такая женщина может когда-нибудь наскучить.

Маркус вышел к ним навстречу и протянул руку Себастьяну.

— Итак, Себастьян, сестра, видимо, получила ваше разрешение. Но я чувствую себя обязанным попросить у вас ее руки.

Себастьян крепко пожал протянутую руку.

— Джу всегда поступала, как ей заблагорассудится, и ничьего разрешения ей никогда не требовалось. Но в любом случае, — добавил он с легкой улыбкой, — в создавшихся обстоятельствах… разумеется, я согласен.

Улыбка у Себастьяна была столь обаятельна, что Маркус тоже улыбнулся и заговорщицки посмотрел на Джудит, а та, в свою очередь, улыбнулась ему.

— Хорошо, — произнес он после недолгой паузы. — Пошли? Да, Джудит, кстати, верни, пожалуйста, мне кольцо.

Кюре, похоже, не считал свершение обряда венчания здесь, в перерыве между кровопролитными боями, чем-то необычным. Во всяком случае, не более необычным, чем соборование умирающих, которым он и занимался весь день. Он посмотрел на Джудит, на ее забрызганное кровью подвенечное платье и устало кивнул. Затем привел из кухни какую-то старуху в качестве второй свидетельницы. После этого процессия направилась в полуразрушенную церковь. Кюре быстро пробубнил необходимые слова обряда, причем на каком-то местном диалекте, так что Джудит, говорившая на французском с раннего детства, едва его понимала.

Вот так, в полуразбитой церквушке, у алтаря под открытым небом, в перерыве между боями, среди всех ужасов войны, Джудит Давенпорт сочеталась браком с Маркусом Девлином, маркизом Керрингтоном. Он надел на ее палеи свой перстень и тихо шепнул:

— Когда приедем в Лондон, я найду что-нибудь более подходящее. — И прикоснулся губами к ее губам.

— Monsieur… madame… s'il vous plait… — Священник появился из ризницы с толстой книгой в кожаном переплете. — Le registre. (Месье, мадам, пожалуйста… разрешите вас зарегистрировать)

Джудит и Маркус поставили свои подписи под неразборчивыми каракулями своих предшественников.

— Eh, vous aussi, monsieur. — Священник кивнул Себастьяну, который расписался ниже подписи своей сестры. Старуха нарисовала большое отчетливое. (И вас, месье, попрошу тоже (фр.)).

Неловкая тишина вдруг заполнила темную, разрушенную церковь. Джудит начала откашливаться, и тут с необычной теплотой в голосе заговорил Себастьян:

— Примите мои сердечные поздравления. — Он поцеловал сестру и крепко пожал руку зятю. — У меня случайно нашлась бутылка коньяка. Мы ее сейчас разопьем.

Маркус кивнул:

— Вы идите пока оба, а я расплачусь с кюре.

Джудит не отрывала взгляда от книги регистрации, где стояли их подписи. Холодный страх прокрался ей к горлу.

— Пошли выйдем на улицу, — сказал Себастьян и взял ее за руку. В полном оцепенении она дала брату вывести себя в сад.

— Это все не имеет никакой законной силы, — проговорила она свистящим шепотом.

Он пристально посмотрел на нее. Как раз в этот момент между клочьями молочно-белого тумана и облаками выглянул яркий полумесяц луны, и бледность Джудит приобрела восковой оттенок.

— Что ты имеешь в виду?

— Имена, — прошептала она. — Это же не настоящие наши, и законные, имена.

— Боже мой, — присвистнул Себастьян, — кому нужны наши подлинные имена? Мы были еще чуть ли не в пеленках, когда все их забыли. Я и думать не думал об этом.

— И что же нам делать?

— Ничего. Никто ничего не должен знать. Ты все расскажешь Маркусу потом, когда нам удастся восстановить справедливость.

Джудит содрогнулась.

— Но это же абсурд! Я замужем и одновременно не замужем.

— Джудит Давенпорт вышла замуж, — твердо произнес Себастьян. — А Шарлотты Деверю не существует. Она умерла двух лет от роду.

— Ну, а как насчет моих детей? — испуганно произнесла она. — Ведь они будут незаконнорожденные.

— А кто об этом знает, кроме нас с тобой? — Брат крепко сжал ее руку. — И никто не узнает. Правдой является то, что записано в этой книге.

— Да, — прошептала Джудит, беря себя в руки. — Ты прав. И что в конце концов значит этот листок бумаги?

Дверь церкви распахнулась, и они, повинуясь какому-то рефлексу, испуганно отпрянули друг от друга. К ним приближался хмурый Маркус. Его подозрения вновь выплыли наружу.

— Я помешал вам обсуждать семейные тайны? — произнес он напряженным голосом.

Джудит отчаянно пыталась найти ответ, который не был бы совсем уж неправдой.

— Мы говорили о нашем отце. Он умер в Вене в прошлом году.

Джудит принужденно улыбнулась, но слова эти произнесла довольно естественно.

— Он был бы сейчас счастлив, увидев Джудит замужем, — добавил Себастьян. — Не так много радости он видел в своей жизни.

— Да, наша мать умерла, когда мы были еще совсем маленькими. — Джудит приложила руку ко лбу. — Если я сейчас не присяду, то упаду.

— Тебе надо срочно поесть. — Крыса недоверия, вгрызавшаяся в Маркуса, умиротворенно заснула. — Мы немедленно отправляемся в штаб герцога.

Себастьян решил вернуться к своим друзьям, которые остановились в деревенской таверне, а Маркус повел Джудит в одно из немногих каменных строений с еще неповрежденной крышей. Там они увидели всю свиту Веллингтона за круглым столом. Сам герцог держал в руке большой ломоть хлеба и не переставал диктовать адъютантам распоряжения.

Френсис Толлент совсем не удивился. Он тепло приветствовал Джудит и предложил оловянную кружку простого красного вина. «Интересно, — мелькнуло у Джудит, — что он обо мне подумал, когда я утром спустилась в бар с расстегнутой блузкой и растрепанными волосами? Хотя лучше на этот счет никаких предположений не строить», — решила она и заняла место за столом.

Через несколько минут она уже чувствовала себя среди своих. Ее одежда, ее усталость полностью соответствовали их теперешнему состоянию, а то, чем ей пришлось заниматься весь этот долгий день, давало право держаться среди этих опаленных огнем ветеранов достаточно свободно. Даже Веллингтон, и тот одарил ее ласковым, хотя и слегка отсутствующим взглядом и упрекнул Маркуса в скрытности: держать в секрете свою женитьбу! Герцог даже посоветовал Джудит добавить в воду соль, чтобы лучше отстирать с одежды кровь.

Остаток своей первой брачной ночи Джудит проспала на столе в углу комнаты, завернувшись в большую офицерскую шинель. А военный совет между тем продолжался. Маркус изредка взглядывал на нее и пытался отогнать мысль о том, как бы они провели эту ночь в более традиционных условиях. Он снял свою куртку, свернул ее и осторожно подсунул жене под голову. Ее ресницы задрожали, и она что-то пробормотала во сне. Маркус улыбнулся, погладил ее волосы и возвратился к столу.

На рассвете Джудит разбудил ординарец. Легонько потрогав ее за плечо, он сказал:

— Мадам… ваш кофе, мадам. Мы скоро выступаем. Джудит открыла глаза и удивленно на него уставилась. К ней медленно вернулась память, и она села, свесив со стола ноги. Затем взяла у ординарца чашку с дымящимся напитком, наградив его благодарной улыбкой. Кроме них, в комнате никого не было.

— А где все?

— На дворе. Готовятся к походу, мадам, — ответил ординарец. — Его светлость ждет вас.

— Спасибо. — Она соскользнула со стола и, держа в руке чашку, вышла наружу. Там было сыро, серо и туманно.

На небольшом пространстве перед входом в дом сгрудились люди и кони. Веллингтон уже был верхом на Континенте, своем любимом боевом коне. Жеребец нетерпеливо бил копытом. После вчерашнего неистовства деревня выглядела тихо и мирно. От полевого лазарета медленно двинулась в Брюссель череда повозок. Там были те, кого хирургам удалось кое-как залатать. А дальше, на поле, работала похоронная команда. Люди размеренно взмахивали лопатами и в утреннем тумане были похожи на привидения.

Маркус разговаривал с Френсисом Толлентом, держа под уздцы черного жеребца. Джудит поспешила к нему. Полковник Толлент весело ее приветствовал, а затем, извинившись, направился к герцогу.

Джудит внимательно посмотрела на мужа. Он выглядел усталым, но спокойным.

— Мы уезжаем прямо сейчас?

Маркус тоже оглядел ее, внимательно и изучающе.

— Сразу же, как ты будешь готова. Тебе удалось хоть немного отдохнуть? Стол не очень удобная постель.

Она засмеялась:

— Мне приходилось порой спать и на более жесткой. Я хорошо отдохнула. Правда. Вообще-то мне достаточно поспать три часа. — Она глотнула кофе. — Вот он, эликсир богов.

Маркус улыбнулся:

— Согласен, это то, что спасает нам жизнь. Боюсь, сегодня тебе придется управляться со своей повозкой без меня. Прошу тебя, только будь осторожна.

Джудит посмотрела на жеребца:

— Ты верхом?

— Да. Это запасной конь Френсиса.

— На мою долю у него, конечно, нет коня, — грустно констатировала она.

Маркус молча оглядел ее.

— А если бы и был, какое это имеет значение? Ты «позаимствовала» эту повозку — так, кажется, ты очаровательно определила свое воровство, — а теперь ты обязана вернуть ее хозяину в целости и сохранности.

Джудит скорчила недовольную гримасу, но спорить со справедливостью этого утверждения не стала.