Джейн Фэйзер - Джудит

Джудит покачала головой:

— Нет. Я понимаю, что у тебя есть основания так думать, но все равно это не так. Когда я выходила за тебя замуж, я не хитрила. И Себастьян сказал тебе правду.

Маркус саркастически вскинул брови:

— Но ты же не будешь отрицать, что я очень пришелся вам с братом впору?

— Я и не отрицаю, — потерянно произнесла она. — И прекрасно понимаю твою боль и гнев. Я прошу только об одном: поверить, что специально использовать тебя у нас намерения не было.

— Но довериться все же мне ты не смогла, — констатировал Маркус. — Даже после всего, что у нас было. Скажи мне, Джудит, что я такого совершил, что настолько лишился твоего доверия?

Она снова покачала головой:

— Ничего… ничего… но если бы я тебе все рассказала, ты бы не позволил нам выполнить задуманное. Разве не так?

— О да! — взревел он. — Я бы запер тебя под замок, а ключ выбросил. Я, конечно, не позволил бы своей жене действовать бесчестным способом.

Джудит покраснела, и в ее голосе наконец появились твердые нотки:

— Грейсмер получил но заслугам. Все эти месяцы он бессовестным образом обирал Себастьяна. Жульничал, применял крапленые карты. Точно так же, как и с нашим отцом… а потом обвинил в жульничестве отца. А если бы так поступили с твоим отцом? Тебе что, Маркус, вообще неведомы такие понятия, как восстановление справедливости, наказание злодейства? Ты можешь понять, что существует такая боль, которая постоянно взывает к мщению… требует, чтобы мы действовали, возвратили все, что у нас украдено?

Маркус на это ничего не ответил. Помолчав, он задал еще один вопрос:

— Скажи мне, пожалуйста, а то, что я получил именно на этот вечер приглашение от Моркби, это что, простое совпадение?

Джудит покраснела еще больше. Позиция была безнадежная.

— Нет, — печально проговорила она, — это не совпадение, Чарли…

— Чарли? Ты хочешь сказать, что вовлекла моего кузена в эту лживую… предательскую игру? — Его глаза на бледном лице сейчас зияли, как две черные дыры.

— Не совсем так… Дело в том, что я действительно попросила его организовать приглашение, но не сказала зачем. — Она в отчаянии прижала руки к пылающим щекам и посмотрела на мужа, совершенно опустошенная тем, что вынуждена была правдой сделать ему больно.

Маркус глубоко вздохнул и прошипел:

— Убирайся прочь! Если ты останешься здесь еще хоть минуту, я просто не ручаюсь за себя.

— Маркус, пожалуйста. — Джудит сделала шаг к мужу, но он выставил вперед руки.

— Уходи!

— Ну, пожалуйста… пожалуйста, — взмолилась она, — попытайся понять, посмотреть хоть чуточку на все моими глазами.

Джудит страшилась уйти. Ей казалось, что, если она сейчас подчинится и уйдет, трети на в их отношениях превратится в широкую бездонную пропасть.

Он схватил Джудит за плечи, сдавил и встряхнул так, что голова ее беспомощно задергалась. Затем отпрянул от жены, словно она была обжигающе горячей, и выбежал вон, оставив дверь открытой. Джудит осталась стоять посередине комнаты, потирая плечи. Они саднили.

Затем она проковыляла к креслу у камина, села и сгорбилась в нем с одной только мыслью; «Все кончено, все потеряно!»

Она сидела, забившись в кресло, похожая на диковинного раненого зверька, в рубинах и кисее поверх атласа. Прошло довольно много времени. И тут вдруг вернулся Маркус.

Он заговорил с отстраненной вежливостью:

— Я сделал тебе больно. Извини. Я не хотел этого. Пойдем теперь наверх. Тебе надо в постель.

— Спасибо. Но я лучше останусь здесь. — Она услышала свой голос, такой же скованно вежливый.

Маркус наклонился и, вытащив ее из кресла, поставил на ноги.

— Мне тебя понести?

Она покачала головой и как во сне двинулась из комнаты. Джудит снова шла впереди него и не оглядываясь вошла к себе. Маркус молча скрылся в своей спальне.

Остаток ночи Джудит провела в темноте с открытыми глазами: при любой попытке их закрыть они немедленно открывались, будто их подпирали палочками, Глазные яблоки болели, в висках невыносимо стучало. Несмотря на смертельную усталость, о сне не могло быть и речи. Джудит лежала в постели, натянув одеяло до подбородка.

Пора подводить итоги. Долгая дорога к мести закончена. Себастьян получил то, что положено ему по праву рождения. И даже если Грейсмер там все запустил, Себастьян будет работать и приведет владение в образцовый порядок. Джордж Деверю отмщен, у его детей есть теперь свой дом. Наконец-то свой!

Значит, все, о чем мечтали, сбылось? Должно же в конце концов чувствоваться какое-то удовлетворение или хотя бы облегчение. Но почему-то никаких чувств нет, одна пустота, и ничего больше. То есть не выигрыш это вовсе, а огромный проигрыш. Отец отмщен, но огромной ценой — потерей любимого. Стоила того их месть? Джудит пыталась сохранить и то и другое, но в результате осталась ни с чем.

»Но это я ни с чем, — напомнила она себе. — Я, а не Себастьян. У брата теперь есть все, теперь у него есть что предложить Харриет. Он удалится в свое поместье, чтобы воплотить в жизнь свои буколические мечты. А я?.. Единственное, что я могу сейчас сделать для Маркуса, — это тихо и незаметно исчезнуть из его жизни. И такому исчезновению сейчас ничто не мешает. Я скажу ему об этом при первой возможности».

На этой печальной мысли ее вдруг сморил сон. А солнце уже подымалось над Лондоном.

Проснулась Джудит после полудня, позвонила Милли, встала и в глубоком молчании оделась. — Его светлость дома?

— По-моему, миледи, после завтрака его светлость ушли. — Милли сняла пушинку с рукава короткого шерстяного жакета Джудит. — Вы выглядите немного усталой, миледи, — добавила она озабоченно. — Давайте положим немного румян.

Джудит посмотрела на себя в зеркало. Лицо бледное, взгляд тусклый и тяжелый. Она покачала головой:

— Нет. С румянами будет еще хуже. — И, застегнув на шее нитку кораллов, направилась вниз, в желтую гостиную.

— Миледи, мистер Давенпорт оставил свою карточку час назад. — В дверях стоял Грегсон с серебряным подносом в руках.

— Спасибо, Грегсон. Не могли бы вы принести мне чашечку кофе?

На обратной стороне визитной карточки Себастьян наспех написал: «Чувствую себя совершенно опустошенным. Как будто не победил, а проиграл. Если можешь, приходи ко мне. Надо поговорить».

Джудит швырнула карточку в огонь.

»Я бы чувствовала то же самое, что и Себастьян, даже если бы никакой катастрофы с Маркусом не произошло. Очень велико было напряжение, оно буквально высушило нас. А Себастьян мне сейчас нужен, как никогда прежде».

— К вам леди Баррет, миледи, — объявил Грегсон, входя с подносом кофе.

Джудит вспомнила лицо Агнес, каким оно было прошлой ночью, — маска злобы и ненависти, — и сердце ее упало куда-то в желудок. Она открыла рот сказать, чтобы Грегсон… но Агнес уже стояла в дверях. Она, как и Джудит, была бледна.

— Леди Баррет. — Джудит поклонилась, удивляясь тому, как хрупко звучит ее голос. — Это так мило с вашей стороны, навестить меня. Грегсон, принесите еще кофе.

— Не надо. Я не хочу кофе. Спасибо.

Она не возвратила Джудит поклона, а принялась ходить по комнате, ожидая, пока Грегсон закончит наливать Джудит кофе.

Когда же дверь за дворецким наконец закрылась, она резко повернулась к своей дочери. На бледном лице контрастом выделялись два круглых пятна румян, глаза лихорадочно горели.

— Давайте перестанем прикидываться, Джудит, Я не знаю, как вы со своим братом вчера ночью это сделали, но я знаю точно, что вы сделали.

— О? — Джудит иронически вскинула брови, стараясь сохранить спокойствие. — О чем это вы?

— О том же! О том, что вы мошенничали с Грейсмером. — Голос Агнес дрогнул, нездоровая бледность ее лица стала еще заметнее; руки дрожали, и, чтобы скрыть это, она их крепко сжала. — Вы разорили его!

. Агнес не говорила, а шипела, она сделала шаг в сторону Джудит. И та инстинктивно отступила назад.

— А если бы он разорил моего брата, как когда-то разорил отца, что тогда? — взволнованно выпалила Джудит. — Такой исход, вероятно, вас устроил бы. Не правда ли? На это все и было рассчитано, но сорвалось. Вот вы и возмущаетесь.

Хитрить с этой женщиной смысла не имело, она все равно обо всем догадалась, хотя и непонятно как. Джудит показалось, что ее окутывают какие-то дьявольские миазмы, и она невольно подняла руку, чтоб их разогнать.

Агнес невесело рассмеялась:

— Отец ваш, не в пример вам с братом, был безвольный дурак. Он и понятия не имел, что можно постоять за себя… или даже удержать то, что имеешь.

— Что вы знаете о моем отце? — взорвалась Джудит. — Что вы вообще можете знать о его жизни?

Агнес засмеялась снова, и Джудит пристально на нее посмотрела.

— Убирайтесь из моего дома, леди Баррет.

— Я уйду, Джудит, но не раньше чем скажу то, зачем пришла. — Голос Агнес сорвался на шепот, хотя каждое слово отдавалось колокольным звоном в тишине комнаты. — Вы заплатите за это… и вы, и ваш брат.

»О да, я заплачу, — подумала Джудит. — Я уже заплатила. И вы даже не знаете, как много мне еще придется заплатить. Зато Себастьян сейчас получил то, что положено ему по праву рождения. У него есть невеста… он будет счастлив…»

— Вы заплатите!.. — повторила Агнес. И тут снова вошел Грегсон:

— Леди Девлин, леди Изобель Хенли и миссис Форсайт.

— Джудит, весь город всполошен, — с порога объявила Изобель, окутанная облаком муслина. — Твой брат уличил графа Грейсмера в мошенничестве!

— Я ушла еще до полуночи, — вставила Корнелия. — Но Форсайт за завтраком только об этом и говорил. Он сказал, что Грейсмер больше никогда не решится появляться в обществе… О, прошу меня извинить, леди Баррет, я вас не заметила.

Глядя на Агнес, Джудит глазам своим не верила. На ее щеки вернулся румянец. Она заговорила легко и беззаботно, как всегда:

— Леди Изобель, неужели действительно в городе псе уже об этом знают? Ну тогда, леди Керрингтон, наверное, скоро у ваших дверей выстроится целая очередь. Всем захочется поговорить о подвигах вашего брата.

— Я думаю, граф уже давно мошенничал, — вставила слово Салли, расположившись у камина. — Невозможно представить, чтобы он только прошлой ночью начал играть бесчестно.

— Я тоже склоняюсь к тому, что это маловероятно, — отозвалась Джудит, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

Если Агнес Баррет ведет себя так, будто перед этим в комнате ничего не происходило, значит, и Джудит будет нести себя точно так же. К ней вернулось прежнее самообладание.

— Но как Себастьян узнал об этом?

— Последние два месяца он постоянно играл с графом, — пояснила Джудит, избегая взгляда Агнес. — Думаю, в игре Грейсмера было не все ладно и прежде.

— Мисс Мортон, миледи.

Дверь снова отворилась, и в гостиную ворвалась взволнованная Харриет.

— О, Джудит, я просто не в силах держать при себе такую новость. Это правда, что Себастьян обнаружил мошенничество графа Грейсмера? Ох, как я жалею, что меня вчера не было там… — Харриет увидела Агнес и сразу замолчала, густо покраснев.

— Действительно, моя милочка, очень жаль, что вас там не было, — усмехнувшись, заметила Агнес. — Вы ведь графа Грейсмера очень не любите, а вчера у вас была прекрасная возможность порадоваться его несчастью. Жаль, что вы ее упустили!

— Ах вот как, леди Баррет, вы это называете несчастьем? — воскликнула Изобель, не отрывая взгляда от блюда с бисквитами. — Так вот, к вашему сведению: разоблачение жулика всегда считалось не несчастьем, а, напротив, счастьем. Разумеется, не для жулика, а для окружающих. Так что, сударыня, термин этот вы употребили неправильно.

Агнес холодно поклонилась и стала перелистывать журналы, лежащие на столе. Некоторое время в гостиной было тихо, пока не заговорила добрая Салли:

— Новость потрясающая, что и говорить. Но зачем, спрашивается, было графу прибегать к таким бесчестным приемам? Об этом можно только догадываться. Может быть, у него были огромные долги?..

— Да… — вздохнула Корнелия. — Оказывается, есть прекрасный способ разделаться со всеми долгами: надо просто запастись комплектом крапленых карт. Великолепную идею нам подсказал благородный граф Грейсмер…

В гостиную снова вошел Грегсон.

В следующие полчаса дверь буквально не закрывалась. Казалось, у дома леди Керрингтон действительно собралась половина Лондона, горя желанием узнать подробности скандального происшествия.

Джудит всех радушно принимала, но отвечала туманно, заявляя, что брата со вчерашнего вечера не видела, сама толком ничего еще не знает и тоже теряется в догадках. А у самой не выходило из головы: что же это такое задумали Агнес с Грейсмером, какую месть? Эти мысли в какой-то степени отвлекли ее от Маркуса, но не настолько, чтобы хоть как-то восстановить душевное равновесие. Она с нетерпением ждала, когда же наконец разойдутся гости, чтобы можно было отправиться к Себастьяну.