Майкл вздохнул.

— Смешно утверждать, что у нас на Юге существует свобода прессы. На страницах газет Юга не позволят появиться ни одному слову против рабства. Я собираюсь драться так жёстко, как смогу, пока не добьюсь объективного освещения дела в печати. «Пикьюн» иногда бывает очень жесток, несмотря на протесты подписчиков. Хочу показать всему Югу, что раб может давать свидетельские показания в суде против белого, и что белый может проиграть, если не прав.

— Ты считаешь, что суд признает его виновным? — с горечью спросил Алекс. — Последняя, самая пьяная скотина, если только она белая, имеет больше авторитета, чем самый интеллигентный негр. Ты это ведь знаешь, Майкл.

— Всё так, Алекс. Я продолжу разговор с мамой и папой. Немного времени и всё изменится. Всё больше и больше южан видят зло рабства, даже если не говорят этого.

— Их небольшая горстка по сравнению с теми, кто поддерживает рабство, — настаивал Алекс. — У нас в колледже был профессор. Глядя на нас, он ругал весь мир. Согласно его философии о врождённом равноправии каждого человека, большинство американцев освободили рабов. На протяжении поколений южане чувствуют вину из-за наличия у них рабов. А последние семь или восемь лет с ним произошли разительные перемены, и он пошёл в «крестовый поход» на стороне рабства, чтоб обелить этот грех. Библия одобряет рабство, заявляют они. Рабство оправдано. Даже отцы-основатели были на стороне рабства. Будучи в комитете, они выкинули из Декларации Независимости решение об отмене рабства. С этим тяжело бороться, Майкл.

— Я знаю о массированной пропаганде в защиту рабства, — сказал Майкл. — Они умеют управлять совестью жителей Юга. Но это не может так продолжаться. Рабство должно исчезнуть.

— А вместе с ним и Соединённые Штаты, — предостерёг Алекс.

— Мы одна страна, — парировал Майкл. — При всех разногласиях мы должны придерживаться этого пути.

— Майкл, о прошлой ночи… — Алекс неожиданно смутился. — Я скажу маме, что был в казино.

Майкл серьёзно кивнул.

Алекс вернулся к газете, а Викки откинулась назад, вспоминая, что Майкл рассказывал о рабе Уинтропа, с кем так плохо обошёлся нанявший его человек.

В Эдеме за ужином Викки заметила, что Сара выглядит озабоченной. Наверное, огорчилась, что Алекс ездил в Новый Орлеан.

— Поездка была приятной? — спросила она.

— Нормальной, — Алекс сделал вид, что ему скучно. — Сколько ставок можно сделать с двумя долларами в кармане? Я кое за чем присматривал, — закончил он весело.

— Утром заглянул Чарли Грисуолд, — как бы невзначай сказал Барт, но глаза внимательно следили за Майклом, — говорит, Уинтроп, наконец, идёт в суд с этим дурацким делом.

Майкл слабо улыбнулся.

— Папа. Я адвокат и буду рассматривать это дело, — и сделал паузу. — На следующей неделе.

— Чёрт возьми, Майкл, что с тобой творится? — голос Барта стал высоким от гнева. — Ты хочешь погубить себя как адвокат?

— Майкл, ты всё равно, что труп, если возьмёшься за это дело против Генри Кинга, — твёрдо сказала Сара. — О тебе пойдёт дурная слава аболициониста. Да, они предоставят тебе слово, — с неприязнью признала она, — но каково будет твоё будущее, как юриста?

— Майкл… — Викки вызывающе вскинула голову. — Я могу пойти в суд и посмотреть на тебя?

Его взгляд метнулся к ней, и в нём была такая признательность, что сердце затрепетало.

— Счёл бы за честь, Викки.

От ярости губы Сары плотно сжались и превратились в тонкую линию. Женщина сочла это публичным оскорблением, нанесённым ей лично. Она обернулась к Алексу. Рука дрожала, когда подносила вилку ко рту.

— Алекс, я хочу, чтобы здесь, в Эдеме, ты начал изучать по книгам какое-нибудь дело. Уже пора. Всего лишь час-два в день, — голос был слегка скрипучим. Викки понимала, что Сара ненавидит её, так как потеряла контроль над Майклом.

Сара сидела за рабочим столом, когда в Эдем приехал Джошуа. Сократ провёл его в библиотеку, а потом вышел отдать распоряжение Юноне, чтоб та принесла кофе и кекс.

— Не думаю, что ты слышала эту новость, Сара, — сказал он, падая в любимое кресло.

— Какую новость, Джошуа? — она подалась вперёд, устремив на него внимательный взгляд. — Что случилось?

— Утром умер Генри Кинг.

Сара в шоке уставилась на него, внезапно похолодев.

— Но ведь он оправился от болезни и выглядел прекрасно, вернулся в офис на полный рабочий день. Не могу поверить.

— Знаю. Все ошеломлены. Семья только что послала человека сообщить, что похороны назначены на утро в пятницу. Ты, конечно же, захочешь прийти?

— Разумеется, Джошуа.

В то время как Джошуа полным сочувствия голосом рассказывал о долгой юридической карьере судьи, Сара ругала себя, что не удалось впихнуть Майкла в офис Кинга. Какая потеря, думала она с чувством разочарования. Он бы унаследовал бы всю практику судьи.

Сара с усмешкой подумала, что Барт прав. Она теряет Майкла. Из-за Викки. Иногда он смотрел на Викки с той же нежностью, как когда-то на Лилиан. Какая трагедия, что Лилиан умерла в столь юном возрасте, однако это могло означать и конец жизни для Майкла. Она была бы хорошей женой. Трудно найти в штате девушку, которая не мечтала бы стать женой Майкла.

Вошла Нэнси с кофе и английским печеньем, которое Джошуа так любил. Сара заставила себя сосредоточиться на словах Джошуа.

— Не предполагал, что будет такой плохой урожай, — с сожалением говорил Джошуа. — Не думаю, что соберём хотя бы кипу за целый месяц. Почти все прошлые годы к январю у нас был полноценный урожай.

— За последние три недели мы ничего не собрали, — ответила Сара. — Джек ужасно расстроен.

— Чей это экипаж? — их прервал раздавшийся в холле голос Барта. — Посмотри, Джефферсон.

— Это Джошуа, Барт, — прокричала Сара. Почему ему нужно интересоваться этим именно сейчас? Обычно ему пофиг, кто приезжает, за исключением, когда он ждал Чарли Грисуолда.

Джефферсон ввёз Барта в библиотеку, и, повинуясь его жесту, быстро испарился.

— Трудолюбивый плантатор ухитряется убивать время в середине дня? — насмешливо произнёс Барт.

— У меня плохие новости, Барт, — объяснил причину прибытия Джошуа. — Сегодня утром умер Генри Кинг.

— Будь я проклят! — тихо выругался Барт. — Когда-то он хвастался, как хорошо у него идут дела. — Он прищурился. — Кто примет управление его делом?

— У него никого не было, — подчеркнул Джошуа. — Полагаю, семья продаст со скидкой весь бизнес. Пусть так и будет.

— Майкл мог быть с Генри на дружеской ноге и перенять бизнес, — разочарованно сказала Сара.

— На то она и молодёжь, чтоб самим себе создавать проблемы, — мягко ответил Джошуа.

— Майкл нахватался бредовых идей, — резко высказался Барт. — Он собирается переделать весь Юг.

Сара сдержала резкий ответ.

— Джошуа, знаю, ещё рано, но помни: ждём вас с Бетси на рождественский ужин, как обычно.

— Я каждый год жду этого с нетерпением.

Сара откинулась на спинку кресла, а Барт вовлёк Джошуа в очередную бесконечную дискуссию о текущем финансовом кризисе. Голос становился громче, когда он подливал себе бурбон.

Сара вспомнила про Алекса. Она едва не потеряла рассудок, когда узнала, что тот ходил на конюшни и приказал Наполеону отвезти его в город. Наполеон, слава Богу, сразу же вернулся и передал слова Алекса, чтоб не расстраивалась.

А Барт за ужином выглядел сдержанным, когда сказала, что Алекс уехал в Новый Орлеан. Для неё по-прежнему мучительно больно говорить с Бартом о Джанин. О ребёнке Барта. Она настаивала, чтоб продал Джанин плантатору в Северной Каролине, однако Барт лгал ей при всяком удобном случае. И если ночью Алекс ездил к Джанин, то она должна, обязана об этом знать.

Позже, когда она спросила Барта, он повернулся к ней с угрожающим видом, как делал всегда, сталкиваясь с чем-нибудь неприятным.

— Чёрт подери, Сара, ты что, собираешь потратить остаток жизни, чтоб доставать меня из-за одной ошибки? — завопил он. — Я сказал, что продал в Северную Каролину. — Хочешь от него письменного подтверждения?

— Я не хочу, чтоб Алекс ходил к этой девчонке, Барт. — на шее пульсировала жилка. — Она — его сестра!

— Он знает. — На этот раз Барт испугался, — и никогда больше до неё не дотронется.

— Клянёшься, что она в Северной Каролине? — продолжала упорствовать Сара.

— Она в Северной Каролине, — пробурчал он и протянул руку, чтоб наполнить рюмку.

Когда Эва верхом на Венере покинула конюшни, холод раннего утра уже исчез. Солнце стояло высоко, и было тепло. Она ехала лёгким галопом через поля в сторону одной из лачуг южнее рощи пеканов. Не доезжая футов двадцать, сильно натянула поводья. Венера тихо заржала, словно упрекая за такое обращение, но остановилась.

Юноша на том же месте, что и два прошлых утра, на подмостках лачуги. Как прикинула Эва, ему не больше шестнадцати, но уже почти шесть футов ростом, и сложён, как она сочла, великолепно. Широк в плечах, узкие бедра и маленький упругий зад.

Спешившись, женщина привязала Венеру к берёзе, и через несколько мгновений встала так, чтоб её не было видно, и принялась наблюдать. Он раздет до пояса, смуглость кожи ещё больше усилилась от испарины, покрывающей тело. Мускулы играли на руках и спине юноши. Стук молотка скрыл её приближение.

Взгляд Эвы с пониманием знатока заскользил по крепкому торсу вниз к брюкам, что были на два размера меньше. В горле пересохло от возбуждения, когда взгляд остановился на его бёдрах.

Она подошла к нему. Юноша быстро взглянул на неё и испугался.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила она нежным, бархатным голоском.

— Бахус, мисси, — запинаясь, проговорил юноша. Он боялся.

— Что с хижиной? — она лучезарно улыбнулась, зная, какое сильное воздействие оказывает.

— Последняя буря ударила, — взволнованно объяснил он. — Маста Джек сказал идти чинить.

— Сколько тебе лет, Бахус? — У него никогда не было женщины. Он уже напуган просто тем, что стоит с ней наедине.

— Пятнадцать, — проговорил юноша, глядя в землю.

— Бахус, смотри на меня! — властно приказала Эва.

— Да, 'м — тихим голосом проговорил он и через силу поднял глаза.

— Иди сюда, — её взгляд пылал. — Я не сделаю тебе больно.

Он молча подошёл ближе. Теперь между ними не более фута. Эва сняла перчатки и протянула руку, чтоб коснуться там, где штаны слишком облегающие.

— Мисси, не делайте этого! — глаза расширились от ужаса. — У меня будут неприятности.

— Наслаждение, Бахус, — проникновенным голосом проговорила хозяйка. Пятнадцать лет и ни разу не был с женщиной. Она б его научила. — Бахус, подойти ближе, обними меня.

— Нет, нельзя, — запинаясь, пробормотал он и в страхе попятился назад. — Будут неприятности…

— Не смей перечить мне! — Неистовая ярость пронзила Эву. Она подняла руку, в которой был зажат хлыст, и с силой ударила по голой груди.

— Мисси, нет! Нет!

— Эва! — ворвался непривычно сильный голос Викки. — Эва, опусти хлыст!

— Он приставал ко мне! — взвизгнула Эва, одной рукой разрывая вырез платья. — Ты не видела, как он обращался со мной! — она кинулась к Венере, вскочила на неё и умчалась прочь.

Эва прискакала прямо к дому, крикнув одному из садовников, чтоб отвёл лошадь в конюшни. Они испугано вытаращились на её платье. Эва поспешила в дом, лицо красное, глаза сверкают.

— Сара! — громко позвала она. — Сара!

Из библиотеки вышла Нэнси.

— Мисс Сара в ванной, — сказала она и с ужасом уставилась на разорванный лиф платья.

— Немедленно приведи её сюда. Жду в библиотеке.

Чёрт, как некстати появилась Викки! Он хотел её; просто нужно было его в этом убедить. Через пару минут он был бы с ней на полу хижины.

Она закрыла глаза, представляя, как бы все получилось. Через пять минут он бы забыл, кто она.

— Эва, что случилось? — в голосе Сары, несмотря на невозмутимый вид, проскакивала тревога. Нэнси наверняка сказала, что она в библиотеке, расстроенная и в порванном платье. — Прикройся, — резко добавила она, быстро поворачиваясь к открытой двери.

— Меня чуть не изнасиловали! — Эва глубоко вздохнула. — Помню, он сказал, что его зовут Бахус. Высокий, молодой и очень чёрный…

— Врёшь, Эва, — в дверь, запыхавшись, впорхнула Викки. Она, должно быть, бежала всю дорогу. — Я шла в кварталы и видела, что случилось. Ты провоцировала его, а потом ударила кнутом, когда он не хотел, чтобы ты к нему прикасалась.

— Эва, я думала, ты усвоила давний урок! — голос Сары дрожал от негодования.

— Она лжёт, Сара. Неужели ей ты веришь больше, чем сестре? — голос Эвы был почти на грани срыва.