Чарлз заметил ее странную сосредоточенность. Чуть сильнее сжал руку и вопросительно взглянул на нее.

Они как раз добрались до музыкального салона и переступили порог. Пенни шумно выдохнула и впилась ногтями в его руку.

– Он здесь, – тихо объявила она и встретилась глазами с поднимавшимся Далзилом. – Это садовник, который пропалывает клумбы.

– Ты уверена? – пробормотал Чарлз. Пенни кивнула:

– Он не похож на себя: выкрасил волосы, но вот руки… ни у одного садовника нет таких рук.

Чарлз глянул на Далзила.

– Ваш ход, – коротко приказал тот.

– Разумеется, – обронил Чарлз и, поцеловав руку Пенни, шепнул: – Помни свою роль.

– Обязательно.

Она стиснула его руку и, отойдя, увидела, как он возвращается на террасу, после чего, подступив к открытым стеклянным дверям, сообщила Эмберли и Далзилу:

– Фотергилл собрал вещи и движется по газонам к задам дома. Чарлз как раз добрался до газона.

– Эй ты! Подожди!

Фотергилл оглянулся, сообразил, что Чарлз совсем близко, отшвырнул свои инструменты и пустился бежать.

– Он пытается скрыться. Чарлз его преследует.

Она стала горячо молиться про себя. Все предположили, что Фотергилл постарается отвести Чарлза как можно дальше от дома. Территория поместья была обширной, со множеством садов и рощ, где можно скрыться и отделаться от преследователя.

Может быть, Чарлзу придется схватиться с Фотергиллом один на один. Ожидание, бездействие и неизвестность оказались еще хуже, чем она предполагала, но предпринимать ничего нельзя: пусть Фотергилл воображает, что по-прежнему владеет ситуацией.

Поэтому она ждала, наблюдала и молилась.


Чарлз гнался за Фотергиллом, не выпуская его из виду и одновременно отмечая пройденное расстояние. Как они и предполагали, Фотергилл уводил его от дома, к лесистой части имения. Промчавшись по извилистой тропинке, он поднялся на холмик. Чарлз последовал за ним, перевалил через вершину и никого не увидел.

Чуть подальше теснились кусты: должно быть, Фотергилл нашел убежище именно в них. Но Чарлз, подумав, решил, что это не так. Слева проходила еще одна тропинка, поуже, ведущая обратно к дому.

Немного отдышавшись, Чарлз бросился… но не туда, а на прежнюю тропу, ведущую от дома. Он не оглядывался: все его чувства приобрели почти бритвенную остроту. Напрягая слух, он пытался уловить малейшее движение за спиной. Все, что угодно, лишь бы увериться, что Фотергилл полон решимости преследовать его и убить.

Но не услышал ничего. Ни шороха, ни треска сломанной ветки. Зайдя за кусты, он остановился и снова прислушался.

Ничего.

Чарлз закрыл глаза и сосредоточился. И наконец услышал слабый шелест, словно большое животное медленно, но неуклонно двигалось назад, к дому. Фотергилл проглотил наживку.

Искривив губы в холодной ухмылке, Чарлз повернулся и пошел назад. Теперь нужно подготовиться к следующему появлению на сцене.

Едва Чарлз исчез из виду, Пенни отошла от двери и села за фортепьяно рядом с Эмберли. Как было условлено раньше, маркиз продолжал наигрывать мелодию: очередная приманка, подготовленная для убийцы. Требовалось заверить его, что жертва все еще здесь.

Далзил тем временем собрал подкрепление: два дюжих лакея и крепкий на вид дворецкий стояли у ближайшей стены, обеспечивая дополнительную защиту. У окна нес вахту Далзил, стараясь понять, будет ли Фотергилл действовать, как предвиделось.

– Он идет, – бесстрастно объявил он. Эмберли прерывисто вздохнул, но не издал ни одной фальшивой ноты. Пенни ободряюще коснулась его плеча и взглянула на Далзила. Тот не замечал никого, кроме человека, за которым в этот момент наблюдал. Напряжение сделало его могучим, смертельно опасным хищником, пока еще сидевшим в клетке и знающим, что дверца в любой момент откроется. Готовым наброситься на добычу.

Не издав ни единого звука, он выступил на террасу.

Пенни вскочила и бесшумно последовала за ним. Остановившись в дверях, она увидела Фотергилла, быстро поднимавшегося по ступенькам. Он то и дело оглядывался, очевидно, опасаясь появления Чарлза.

У нее даже ноги подкосились от облегчения. Чарлз жив и невредим: Фотергилл не напал на него.

Не обнаружив погони, Фотергилл ступил на террасу, повернул в направлении музыкального салона… и столкнулся лицом к лицу с Далзилом.

Их разделяло три ярда.

Фотергилл растерянно приоткрыл рот, очевидно, не поняв, в чем дело. И тут их взгляды встретились.

Фотергилл повернулся, слетел со ступенек и бросился бежать по газону в направлении лабиринта. Далзил выждал секунду, прежде чем последовать за ним. Оба почти одновременно достигли зеленой, увитой плющом арки и исчезли внутри.

Подходя к маркизу, Пенни задалась вопросом, сообразил ли уже Фотергилл, что действует не по своему, а по чужому плану.

Чарлз стоял в центре лабиринта, у длинного узкого пруда, в самой дальней от дома части, и ждал. Лабиринт был симметричным, а это означало, что можно войти с одного конца, а выйти с другого. Услышав шаги приближавшегося Фотергилла, Чарлз снова усмехнулся. Это он предсказал, что в отсутствие любимого Фотергиллом маршрута отступления – живой изгороди – тот воспользуется лабиринтом. Так и вышло. Как бы то ни было, скоро он достигнет конца пути: Чарлз и Далзил позаботятся об этом. Загнать в угол человека на открытом газоне нелегко, а вот поймать в окруженном зеленью дворике площадью двадцать на восемь футов куда проще. Кусты тиса были высокими и росли тесно, и единственным выходом отсюда был прогал за спиной Чарлза. И еще один, через который войдет Фотергилл. Но за ним тут же появится Далзил.

Фотергилл ворвался во дворик и замер, ошеломленно таращась на Чарлза. Но тут его взгляд упал на метательный нож, который держал в руке Чарлз.

Легко держа нож за кончик, Чарлз выпалил французскую фразу: требование признаться, кто послал Фотергилла.

Тот, не сводя глаз с ножа, ответил, подтвердив, что французская разведка действительно пытается скрыть прошлые ошибки и промахи.

– Ну да, трясутся за свои задницы, чтобы никто не узнал, какие они доверчивые глупцы, как их дурачили – не один раз, а много лет, как английские лорды оказались умнее французских бюрократов, я верно говорю?

Губы Фотергилла побелели от страха, но он все же кивнул.

Чарлз следил за ним, словно ястреб, готовый пустить в ход нож.

Фотергилл еще не потянулся за своим кинжалом, но пальцы уже сгибались, готовясь к броску.

Далзил за его спиной бесшумно выдвинулся из тени.

По-прежнему вертя в руках нож, Чарлз ждал, пока Фотергилл поднимет голову.

– Ваше настоящее имя?

Убийца нахмурился, не понимая, о чем идет речь.

– Жюль Фотергилл. А зачем это вам? – поколебавшись, спросил он.

Чарлз почувствовал, как с его лица сбежала краска.

– Чтобы знать, какое имя высечь на могильном камне.

Все было проделано быстро, чисто, аккуратно и почти беззвучно. Фотергилл ничего не услышал. Ничего не заподозрил… пока между ребер не вошел клинок. Работа Далзила, как всегда, могла считаться непревзойденной. На секунду в глазах Фотергилла промелькнуло озарение… вернее, удивление… неужели возмездие так быстро его настигло? Но по мере того как из него вытекала жизнь, взгляд все больше затуманивался. Наконец, он мешком свалился у ног Далзила.

Чарлз обошел бассейн и встал рядом с Далзилом.

– Этот человек не заслужил такой быстрой и милосердной смерти, – процедил он.

– Но мы достойны скорейшей расправы с этой мразью. Мы не палачи, и нам совершенно ни к чему опускаться до его уровня.

– Это верно, – кивнул Чарлз.

Далзил отступил, рассеянно подняв клинок и вынимая из кармана тряпку, чтобы вытереть кровь.

– Я позабочусь об этом, – бросил он, кивком показав на труп француза. – И буду весьма благодарен, если вы не пустите сюда леди Пенелопу и маркиза.

Чарлз что-то проворчал, глядя на тело, но тут же, нахмурившись, спросил:

– Он не тот, кого вы ищете, верно?

Далзил поднял на него ледяные глаза и, помолчав, качнул головой:

– Нет. Но и это достаточно опасный противник, да к тому же молод. Я рад, что с ним покончено: кто знает, что готовит будущее?

Чарлз согласно кивнул, отвернулся и направился к дому.

Он уже успел оказаться на середине газона, когда из музыкального салона появилась Пенни. Увидев его, она на миг замерла на террасе, всплеснула руками и, к величайшему удивлению Чарлза, слетела со ступенек и метнулась к нему. Он едва успел поймать ее, потеряв равновесие, но все же удержался на ногах. Она обхватила его за шею и яростно прижалась.

– Слава Богу, ты жив!

Несколько мгновений он просто стоял неподвижно, пока мир вокруг него раскачивался и опасно клонился. И только потом обнял ее и стиснул изо всех сил. Прижался щекой к ее волосам, закрыл глаза и глубоко вдохнул неповторимый аромат. Позволил ему завладеть собой и своими чувствами. До сих пор он не подозревал, что его можно ждать, тосковать, хотеть поскорее увидеть, приветствовать возвращение в обычную действительность… уверить, что его все еще любят.

Они стояли, слившись в объятиях. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем она отступила, сжала ладонями его лицо и поцеловала. Крепко. Они утонули в этом поцелуе… но тут она снова отстранилась и уставилась на него, пожирая глазами каждую черточку его лица.

– Он мертв? – спросила она наконец. Чарлз кивнул, взял ее за руку и повел к дому.

– Его остановили.

– И больше никто не умрет?

– Никто, – коротко ответил он.

Узнав новости, Эмберли искренне обрадовался. Слуги облегченно вздыхали. Далзил исчез, но вернулся к ужину.

Когда Пенни и Чарлз спустились в гостиную, он о чем-то тихо говорил с Эмберли.

Позже, после ужина, оказавшегося почти праздничным, Эмберли пригласил их посмотреть «свою коллекцию. Раньше они отказывались это делать, на случай, если что-то пойдет не так. Ведь тогда Эмберли послужило бы защитой то обстоятельство, что он единственный знает, как открыть тайник.

Тайник оказался почти таким, как в Уоллингеме, только на несколько футов шире и битком набитый табакерками, подобных которым они никогда не видели. Сидя на стульях, они восхищались искусством работы неизвестных мастеров. Эмберли рассказал, как началась их «игра» и как отец Пенни разработал детали плана, который так успешно выполнялся долгие годы.

– Но его больше нет, и Гренвилла тоже, – вздохнул маркиз. – Теперь, когда все кончено, думаю, их следует поместить в музей вместе с коробочками для пилюль.

Он вопросительно глянул на Пенни.

– Разумеется. Вряд ли им стоит оставаться в тайниках, – ответила Пенни.

Эмберли сухо улыбнулся.

– Думаю, Николас согласится с вами, бедный мальчик. Все это такая докука для него! Мистер Далзил, как по-вашему, возможно сочинить правдоподобную историю их появления?

Далзил улыбнулся.

– Я просто уверен, особенно если задаться такой целью, но… сомневаюсь, что директор музея, которому вы предложите «коллекцию Селборнов», будет задавать много вопросов.

– Вы так считаете?

Чарлз дернул Пенни за руку. Они оставили Далзила и Эмберли обсуждать истории, которыми лучше всего успокоить общественное мнение.

– Без необходимости объяснять подозрительное прошлое такого огромного количества сокровищ? – усмехнулся Чарлз и покачал головой: – Должно быть, на дипломатическом фронте он был грозным врагом.

Пенни улыбнулась и повела его в свою комнату. Прибыв сюда, она озадачила экономку, настояв, что ей не нужна горничная на ночь. И поскольку Чарлз еще ни разу не спал в своей постели, экономка, вероятно, уже поняла причину такой просьбы.

Они уже не стеснялись раздеваться друг перед другом. Стоя у туалетного столика, Пенни расчесывала волосы и одновременно наблюдала за Чарлзом, который успел снять сюртук и развязать галстук, после чего расстегнул рубашку и манжеты, отбросил рубашку на стул и, оставшись в брюках, подошел сзади и стал расшнуровывать ее корсет.

Она молча смотрела на него. Он был выше на полголовы, и огонек свечи играл светлыми отблесками в его темных волосах.

Подняв руки, он стащил с ее плеч платье, и оно с легким шорохом легло на пол. Пенни не пошевелилась, даже когда он провел ладонями по ее рукам, до самых кончиков пальцев. Полная его противоположность: стройная, худенькая, светловолосая, слабая с виду, она никогда не пугалась его силы. Скорее упивалась ею.

Как прекрасно они дополняют друг друга. Подходят друг другу. Равны, но не одинаковы. Идеальная пара.

Пенни положила щетку на столик, подавив приятную дрожь предвкушения, когда он подвинулся ближе и его сила медленно окутала ее. Губы прижались к тому месту, где бешено колотился ее пульс.

Пенни лениво улыбнулась. Она без уверений знала, что была и остается единственной, кто так близок к нему, без ограничений, барьеров и запретов. Единственная, кто видит под маской реального человека, видит его слабости и силу, недостатки и достоинства. И нет на свете другого мужчины, с которым она хочет быть рядом. Только с ним.