Даниэль Аллен - Единственная

— Ты права. Но сегодня многое нужно переварить. Не возражаешь, если мы поболтаем несколько минут, а подольше поговорим завтра?

— Хорошо. Я приму всё, что смогу получить, — согласилась Николь, садясь обратно на диван.

Я вздохнула.

— Я знаю, что ты хочешь спросить, поэтому давай уже.

— Ты влюблена в Джулиана?

Вот чёрт... Она правда решила спросить об этом сразу?

Я сжала губы.

— Следующий вопрос.

Николь засмеялась.

— Ты ушла из-за Лии?

Я вздохнула, тщательно подбирая слова.

— Мой уход не был непосредственно связан с ней. А с тем, как я себя чувствовала.

— Ты сожалеешь об этом?

Я с трудом сглотнула.

— Иногда.

Она дотянулась и сжала мою руку.

— Как бы то ни было, то, как вы оба смотрели друг на друга — ни у кого другого просто не было шансов.

Я улыбнулась. Мне не хотелось этого признавать, но после просмотра того, что произошло между Лией и Джулианом, мне стало чуть легче от её слов.

— Мне нравится Джулиан, — Николь нежно улыбнулась. — Мне так и не удалось действительно узнать его и всё такое, но мне нравилось то, что я о нём знала. Но в ночь, когда я уехала, я не была так уж расстроена этим. Я получила тысячу долларов, месячный отпуск от жизни, и я встретила несколько классных людей. Я бы не хотела быть в отношениях с тем, кто, очевидно, любит другую.

— Я тоже.

— Кого бы он ни выбрал в конце, она всегда будет состязаться с тобой.

— Ты очень хорошо умеешь подбодрить.

— Просто я не хочу, чтобы ты заперлась в своей комнате на следующие четыре дня, и тогда мне больше не с кем будет поговорить. 

Я была в отеле уже неделю и, оглядев мраморно-белый зал, усмехнулась себе под нос.

Две недели назад, в доме, этого бы никогда не случилось.

— Передай, пожалуйста, пепперони, Зои, — попросила Тиффани, протягивая руку, когда я передавала ей коробку с пиццей.

Сидя за огромным столом в комнате для конференций, я посмотрела на других женщин, уплетающих пиццу. Николь, Саманта и Тиффани, которая была той таинственной участницей, прибывшей субботним вечером, сидели со мной за столом, поедая пиццу и играя в карты перед началом «Единственной». Может, это было из-за замкнутого пространства, но вдали от Тори Тиффани была на самом деле сносной. Я не собиралась обмениваться с ней номерами телефонов, но у меня и не возникало желания дать ей в лицо.

Это уже достижение.

После того как мы с Николь вместе посмотрели «Единственную» во вторник, мы решили сделать это традицией. Саманта пережила «разрыв» к эпизоду четверга, а Тиффани услышала нас троих, когда пошла за льдом, поэтому присоединилась к нам.

— Скоро начнётся. Брауни готовы. Ты идешь? — кричала Эмма из зоны кухни. Она приехала в среду вечером, совершенно не расстроенная «расставанием».

Мы впятером, все одетые в пижамы, разбрелись по лаунж-зоне с бокалами вина, пока смотрели вечерний выпуск «Единственной» в четверг.

Вот уже прошла неделя, как я ушла из шоу, а я не могла перестать думать о Джулиане. Казалось, с каждым днём становилось только хуже. Я читала его стихотворение ежедневно. Записывала в блокнот, который он подарил мне, стихотворения, мысли и цитаты, отчего думала о нем. Повторяющейся темой, которая, казалось, решила пробраться в каждую мысль, стало то, что, возможно, мой уход только подтолкнул его в объятия Лии.

В первую секунду, когда я увидела лицо Джулиана, моё сердце пропустило удар. Оператор брал у него интервью, и он говорил правильные вещи о женщинах в доме, но я всё ещё видела налёт грусти в его глазах. Моё сердце тосковало по нему.

Джулиан выглядел просто невероятно, когда повел женщин на свидание с темой «загадочное убийство». Групповое свидание казалось более интимным, когда в конкурсе осталось только шесть женщин. Они были одеты официально, сидя вокруг стола на семерых. Все принимали участие в беседе, но Лиа сидела рядом с Джулианом. Я не могла не заметить, как много они разговаривали друг с другом.

Тиффани начала смеяться, как только показ прервали на рекламу. «Загадочное убийство» было о том, что женщина, возможно, убила своего тайного бойфренда, а когда её обвинили в убийстве, сказала что-то о том, как она тайно его любила. Джулиан начал говорить о каком-то стихотворении, и никто не знал, о чём шла речь. Лиа делала вид, что знала это стихотворение, а когда он спросил её о нём подробнее, ей пришлось признать, что она в замешательстве.

Мы все рассмеялись, но внутри я понемногу умирала.

Сонет XVII Пабло Неруды. Джулиан сейчас разговаривал прямо с моим сердцем.

Я мало говорила во время эпизода. Тиффани и Эмма говорили больше всех, а Николь и Саманта поддерживали каждое их слово. Во время каждой рекламы я просто пялилась в телевизор с трепещущим сердцем. Я хотела ещё больше Джулиана.

Мы наблюдали, как женщины начали ругаться, пока Джулиан был на танцполе с Мией. Видеть Мию чрезмерно флиртующей сексуальной кошечкой было странно, но захватывающе. Перед Джулианом она из кожи вон лезла, но, судя по выражению его лица, он не был в ней заинтересован. Мне хотелось отвернуться, когда они в первый раз поцеловались, но я не смогла. Джулиан был милым и флиртовал и до и после поцелуя. Но между ними не было искры.

Или с моей стороны это просто было принятием желаемого за действительное?

Было странно смотреть эпизоды без моего участия, потому что я не знала предыстории. Всё, в курсе чего Николь, Саманта и я не были, Тиффани и Эмма могли прояснить. Были вопросы, которые я хотела задать, но не задавала, потому что, как бы дружны мы все сейчас ни были, у меня не было ни малейшего желания доверять им.

— Ну, вот он, тот момент, когда я подумала, что у меня и правда был шанс, — указала Тиффани, когда на экране показали изображение того, как Джулиан пригласил её потанцевать.

— Я никогда не думала, что у меня был шанс. Вот почему я и не расстроилась, — добавила Эмма, пожав плечами. — Начистоту, мне он был не нужен. Ничего бы не вышло.

— Что? — отреагировали одновременно Николь, Тиффани и я.

— Ну, — начала Эмма, подвигаясь к краю своего сидения. — Я хотела…

— Подождите, ребят, взгляните! Мой поцелуй, — вмешалась Тиффани. — Посмотрите, как из романтичного он превратился в неуклюжий в мгновение ока!

От мысли смотреть, как Джулиан целует ещё одну женщину, мне было не по себе; однако, зная, что Тиффани сидит в той же самой комнате, что и я, я понимала, что это ничего не значило.

Джулиан предложил Тиффани прогуляться с ним, пока судьи решали, какой стол точнее всех разгадал тайну убийства. На экране на Тиффани было надето красное платье, которое не продемонстрировали должным образом до тех пор, пока они с Джулианом не вышли на балкон. Оно было огненно-красное и сидело на ней как влитое. Её рыжие волосы были собраны на макушке, и она на самом деле выглядела самым лучшим образом за всё то время, что я её знала.

— Я любила это платье, — отметила Тиффани, пристально глядя на экран.

Джулиан и Тиффани беседовали, стоя на балконе с видом на океан. Легкий ветерок, казалось, раздувал их одежду, и Джулиан приобнял девушку за плечи, чтобы не дать ей замерзнуть. Она мечтательно смотрела на него. После того как они перебросились несколькими фразами, которые я не особо слушала, потому что сосредоточенно рассматривала профиль Джулиана, они поцеловались.

Поцелуй казался нежным и приятным. Джулиан отстранился, а Тиффани яростно атаковала. Она накинулась на его рот и грубо поцеловала. Он коротко ответил на поцелуй, а потом легко оттолкнул ее. В следующем кадре показали женщин за столом. Они обсуждали, какое ужасное у Тиффани было дыхание после того, как она съела чесночные булочки.

Тиффани уронила голову на руки.

— И никто не сказал мне раньше позднего вечера.

— Даже твоя лучшая подруга Тори? — голос Эммы тонул в сарказме.

Тиффани фыркнула.

— Даже моя лучшая подруга Тори, — она посмотрела на нас. — Наедине Тори на самом деле очень хороший человек. Не знаю, почему в компании других людей она превращается в стерву, но она была совсем другой, когда мы были с ней вдвоем.

Мы впятером смотрели, как Джулиан и Тиффани возвращались к столу. Тиффани светилась, её улыбка стала в два раза шире. Джулиан направился сразу к своему напитку и залпом выпил его.

— Ой, они даже не показали, как он поцеловал меня! — жаловалась Эмма, когда экран заполнили кадры того, как их группа уходила. Когда началась реклама, она добавила. — Поцелуй был хорош.

— Продолжай рассказывать нам, почему ты не хотела, чтобы Джулиан, который бесспорно самый сексуальный мужчина на земле, выбрал тебя? — спросила Саманта. Она заправила волосы за уши и пристально смотрела на Эмму так, словно у неё было две головы.

— Нет, дело не в том, что я не хотела, чтобы Джулиан выбрал меня. Ты видела его задницу? Конечно же, я бы хотела. Но он уже выбрал ту, которая ему нужна. Я хочу мужчину, который бы смотрел на меня так, словно я для него – весь мир. Я хочу не просто того, кто бы говорил мне, что я особенная. Хочу, чтобы на меня смотрели так, словно я особенная. Он не смотрел на меня так, — Эмма подняла ноги на диванчик, на котором сидела. — В конце следующего месяца мне будет тридцать, и я знаю, чего хочу. Поэтому я не говорю, что мы с Джулианом не смогли бы полюбить друг друга. Но когда ты видишь, как парень, с которым встречаешься, смотрит на кого-то другого по-особому, то уже знаешь, кого хочет он. Это нужно просто принять.

Саманта показала мне язык.

— Я тоже видела, как он смотрел на Зои, но всё равно говорила себе, что у меня есть шанс, — она улыбнулась. — Но, Эмма, ты абсолютно права.

— Слава Богу, кто-то поднял эту тему! — Тиффани повернулась на своём стуле, стоявшем ближе всех к телевизору, её рыжие волосы разлетелись по плечам. – Я не знаю, каков был уговор, и мы все поладили, поэтому я не хотела всё испортить.

Все уставились на меня. Я смотрела по сторонам, ощущая дискомфорт.

— Не знаю, что вам сказать.

— Скажи нам, что произошло между тобой и Джулианом, — настаивала Эмма. – Я знала, что это что-то серьезное, раз ты ушла из шоу. Продюсер, с которым я работала, проговорился, что Джулиан всерьёз боролся за Зои, но потом сказал, что уже сболтнул лишнего и больше не скажет ни слова.

— Офигеть! Боролся? — завизжала Саманта, приложив руки к щекам. — Ты знала об этом?

— Прошу, поделись, — умоляла Николь, сложив руки перед собой. — Ты ничего не говорила об этом!

Я потерла глаза и застонала.

— Я не знаю, что сказать. Правда. Это трудно объяснить, даже если бы я хотела.

— Просто скажи мне… вы были знакомы до шоу?

— Нет! – я активно покачала головой. — Кто-то уже спрашивал меня об этом. Мы просто сошлись, когда встретились. У нас было несколько очень хороших разговоров, а потом… — я не закончила предложение, пожав плечами. Я чувствовала, как кончики губ изгибаются в улыбке, даже несмотря на то, что я пыталась её сдержать. Всегда, когда я говорила о Джулиане, мне становилось или очень радостно, или очень грустно.

— Как будто он тебе на самом деле очень нравится, или как будто ты его на самом деле любишь? — спросила Тиффани, её брови сошлись на переносице.

Я посмотрела на Николь, чтобы понять, имеет ли она какое-то отношение к этим вопросам. После того, как я уклонилась от ответа на её вопрос во вторник, она ничего не говорила о моей влюбленности в Джулиана. Николь нахмурилась, осторожно качая головой.

Сердце колотилось в груди от мысли сказать о своих чувствах вслух кому-либо, кроме Коко. Я не должна была им никаких объяснений, поэтому не требовалось рассказывать всего. Но они видели то же, что и я, и этот факт усилил мою уверенность: то, что было у нас с Джулианом, было настоящим.

Но дело в том, что моё сердце и мозг ведут постоянную битву друг с другом. В своём сердце, в его самой глубине, я знала, что чувствовала. Знала, как чувствовала себя с Джулианом. И даже если бы слов не было достаточно, я знала, как он смотрел на меня. Но в то же время как практичная и мыслящая, как юрист и дочь Элис Джордан, я не верила в сказки или любовь с первого взгляда… или в то, что имеет смысл рисковать, когда шансы не в мою пользу. Даже если небольшая часть меня и считала, что сам дом, обстановка, соревнование раздували мои чувства, то тот факт, что они не прошли теперь, должен был бы о чём-то мне сказать. Хотя технически я всё ещё в таком же положении, что и в доме, где я была заперта в жилых помещениях с женщинами, встречающимися с мужчиной, к которому у меня чувства.