Синтия Виктор - Единственная

— Вы с Беном всегда поддерживали меня, — просияла Наташа, — но в это трудно поверить. Вы оба не представляете, как много в этом городе красивых девушек, которые прожили здесь многие годы, знают всех нужных людей и посещают нужные места.

Карлин вынуждена была отвернуться, она так давно не слышала имени Бена, и сейчас у нее возникло двойственное чувство — с одной стороны, ей хотелось расспросить Наташу о его жизни во всех подробностях, с другой — хотелось все бросить и убежать от страха услышать одно-единственное слово. У нее хватило духу перевести разговор на тему, которая никак его не касалась. Избегая смотреть на Наташу, Карлин лихорадочно искала, что бы еще спросить.

— Знаешь, я помогаю полиции в расследовании убийства, — наконец сообразила она.

— Правда? — немедленно откликнулась Наташа. — И что входит в твои обязанности? Как полиция нашла тебя?

— Пожалуйста, не все сразу. — Карлин рассказала Наташе о своей дружбе с Гарри Флойдом и его просьбе о помощи в связи с убийством Фрэнклин. — В конце концов я нашла не одного, а трех ПОП, которые слышали упоминание о «мазерати» в расследовании дела о наркотиках.

— Кто такой ПОП?

— Помощник окружного прокурора. Эти ребята фактически расследуют большинство уголовных дел. Самого окружного прокурора я видела всего один раз в свой первый рабочий день.

— Звучит так, словно все твои сотрудники в офисе не идут ни в какое сравнение с твоим другом Гарри. — Наташа сделала ударение на имени.

— Это совсем не то, что ты думаешь, — рассмеялась в ответ Карлин. — Гарри Флойд не может быть героем романтических отношений. Он женат. К тому же он из тех, кто готов продать собственную мать, если сочтет, что это будет способствовать его карьере.

— Но он определенно питает к тебе слабость, — настаивала Наташа.

— Да, — согласилась Карлин, — он прекрасно ко мне относится, но, если я когда-нибудь окажусь на его пути, он отшвырнет меня, да так, что я даже не успею сообразить, что происходит.

Прежде Карлин не признавалась в этом даже самой себе, но, подумав, поняла, что это праща. Гарри Флойд — великолепный друг, но не дай Бог иметь его своим врагом. С другой стороны, дни, проведенные с ним, были самыми захватывающими за все лето; вернее, это были самые захватывающие часы всей ее жизни.

— И что же твой друг Гарри выяснил у этих троих, чьи имена ты дала ему? — с любопытством спросила Наташа.

— По правде говоря, я собиралась позвонить ему сегодня вечером. Не возражаешь, если воспользуюсь твоим телефоном?

— Он в спальне. Можно мне послушать? — Наташа прошла в небольшую комнату в глубине и подала подруге белую трубку.

— Гарри? Карлин. Что ты выяснил?

Наташа видела победную улыбку на лице подруги, когда та прижала трубку к уху, но затем улыбка постепенно исчезла, а когда Карлин положила трубку, ее глаза горели.

— В чем дело? Твоя информация не помогла?

— На самом деле очень помогла. — Карлин, явно расстроенная, опустилась на кровать. — Оказалось, что один из этих трех парней был водителем автомобиля, который убил Джекки Фрэнклин.

— И что же тебя так расстраивает?

— Гарри говорит, что Маршалл Питтард, водитель «мазерати», имеет компромат на короля наркобизнеса в вашингтонских верхах. По словам окружного прокурора Манхэттена, владение подобной информацией обеспечивает Маршаллу Питтарду приговор к тюремному заключению ровно в ноль лет. — Карлин даже не старалась скрыть своего возмущения.

Наташа попыталась найти слова поддержки.

— Если его информация ведет к тем, кто приносит еще больший вред…

Карлин почти не слушала ее. Она мысленно вернулась к той ночи, когда они нашли тело, увидела лежащую на земле девушку. По словам Гарри, Джекки Фрэнклин было всего девятнадцать, и, судя по кровоподтекам, она ужасно мучилась перед смертью.

— Наташа, — произнесла Карлин упавшим голосом, — ты бы видела эту девушку. Она была, как мы, совсем ребенок. Кто-то просто переехал ее, как… как пустую банку из-под содовой, и смылся… Не знаю, это ужасно.

— Быть может, когда ты получишь степень юриста и будешь работать в офисе окружного прокурора, все станет лучше. — Наташа понимала, что этим не утешить Карлин, но ничего умнее ей в голову не пришло.

— По-моему, офис окружного прокурора — гиблое место. «Господи, неужели я действительно так считаю?» — подумала Карлин, услышав вдруг собственный ответ, и задумалась о своих планах. Юридический факультет, потом экзамен на адвоката, потом она сама, возможно, станет помощником окружного прокурора. «Бесполезно тратить силы после того, как кто-то пострадал», — решила она. Карлин изменилась, ее взгляд сосредоточился на чем-то невидимом для Наташи.

— Знаешь что? Я кое-что придумала, но не надейся — это не женская версия мужского серого фланелевого костюма. — Она схватила Наташу за руку. — Ты пригласишь меня на обед, когда я стану офицером полиции Карлин Сквайр?

Маленькое тельце лежало на боку, и сперва нельзя было точно сказать — мальчик это или девочка. Гладкая, молочно-белая кожа ребенка от тоненькой шейки до мягких округлостей внизу подрагивала в свете студийных ламп. Колен не было видно, пока фигурка медленно и заученно не стала поворачиваться к камере, сперва развернулась нижняя часть тела, открывая пенис маленького мальчика, затем в поле зрения попали грудь и плечи и, наконец, показалось лицо с большими карими глазами и курносым носиком.

Ему не больше пяти-шести лет, с ужасом подумала Карлин, пока пленка продолжала крутиться в видеомагнитофоне. Она даже подумать не могла о том, чем оператор камеры мог соблазнить маленького ребенка разыгрывать по-взрослому сексуальную сцену, и не представляла, какое будущее могло ждать этого ребенка. Очевидно, он был хорошо натренирован для такого представления. В порыве отвращения Карлин выключила магнитофон. Одно она знала совершенно точно — этому оператору нельзя позволить продолжать свои «художества», она должна что-то предпринять. Карлин подняла телефонную трубку.

— Гарри Флойда, пожалуйста, — попросила Карлин, когда в полицейском участке Мидтаун-Норт ответили на первый же звонок.

— Сержант Флойд, — отчеканил он.

— Это Карлин. Знаешь что? Мы заполучили Квонтрелла.

— Что ты имеешь в виду? — В его голосе слышалось сдерживаемое возбуждение.

В течение многих месяцев управляющий здания на Западной 53-й улице подозревался в развращении детей, но никто не мог ничего доказать. К ходившим по сей день слухам и сплетням добавилось исчезновение семилетнего мальчика с 9-й авеню, но ни один ребенок не хотел свидетельствовать против мужчины, и никто из взрослых не обращался с заявлением, что к их сыну или дочери подходил или приставал пятидесятилетний Квонтрелл. Казалось, в том районе всем было известно достаточно, чтобы держать своих малолетних детей подальше от богатого желтого особняка с зелеными ставнями, но ни у кого не было точных фактов, чтобы выдвинуть обвинение в преступлении.

Не было до сих пор, удовлетворенно хмыкнула Карлин. Возможно, она додумалась до тайника Квонтрелла потому, что не она вела дело. Иногда издали виднее, как сложить вместе отдельные кусочки. Карлин чувствовала гордость, глядя на кассету в руке. «Интересно, что бы вы теперь подумали о моем выборе?» — мысленно обратилась она к Харви Армистиду, своему основному консультанту в Гарварде.

— Если бы я верил, что вы задержитесь там больше, чем на месяц, я отговорил бы вас от этого, мисс Сквайр, — сказал он презрительно, когда она сообщила ему о своем решении поступить на работу в полицию. — Насколько я знаю своих девочек, через год вы выйдете замуж, а через пять будете матерью двоих детей.

Карлин захотелось придушить его. Ее родители такого же мнения.

— Четыре года псу под хвост, — злорадно прокомментировал отец, а мать высказалась менее определенно:

— Если это то, чего тебе хочется, дорогая… — скупо произнесла Лилиан Сквайр.

Только Нэнси Эриксон пришла в истинный восторг и, после того как Карлин рассказала ей о своих планах, созвала экспромтом в студенческом общежитии вечеринку, на которую все гости пришли с водяными пистолетами. Основательно промокшие и совершенно без сил, они вдвоем сидели до четырех утра, фантазируя о том, какая волнующая жизнь ожидает их обеих.

Истекло уже три года с тех пор, как Карлин окончила Гарвард и прошла шестимесячный курс подготовки в Полицейской академии, и два с половиной с того момента, как она начала работать в полицейском участке в Бруклине. Академия не подготовила ее к уличному патрулированию в дебрях Бедфорд-Стьювесента, где евреи воевали с неграми за территорию и преступность набирала силу. Всего за три недели работы Карлин увидела там все самое худшее, что мог предложить Нью-Йорк.

Специальная группа по борьбе с наркотиками брала торговца героином на Питкин-авеню, и Карлин была во вспомогательной команде полицейских, окруживших небольшой аристократический особняк, пока детективы в форме стучали во входную дверь. Но торговец не собирался сдаваться, он быстро выбежал через дверь, без разбора стреляя перед собой, убил двоих и смертельно ранил третьего, когда тот пытался догнать его на лестнице. Все члены вспомогательной группы, включая Карлин, открыли стрельбу, и, когда преступник упал лицом вниз на ступеньках, нельзя было сказать с уверенностью, кто выпустил пулю, которая сразила его. После составления рапорта Карлин отправили домой и посоветовали обратиться за поддержкой в отделение, занимавшееся психологической помощью сотрудникам полиции. Через несколько дней Карлин чувствовала себя отлично, хотя к виду застреленного человека привыкнуть невозможно. Но больше всего ее изматывал постоянный поток наркотиков, потребители и продавцы, передающие их друг другу. В действительности это было простое дело — уличная преступность росла, и молодые мужчины и женщины, приняв слишком большую дозу низкосортного наркотика, ходили в поисках продавца, вычислить их было не трудно, но заниматься этим приходилось постоянно.

Тем временем Гарри Флойд, как и собирался, продолжал учиться на детектива и сдал экзамен на сержанта. В виде особого поощрения его перевели в Мидтаун-Норт, один из наиболее значительных полицейских участков Манхэттена. Карлин и Гарри оставались друзьями, и каждые несколько недель встречались пообедать или выпить. С октября, когда исчез маленький мальчик, Гарри мучился с делом Квонтрелла, он рассказывал и строил догадки, а Карлин слушала.

В доме Квонтрелла не было обнаружено никаких доказательств даже после того, как они в январе получили ордер на обыск.

— Мы все перевернули вверх дном, — так Гарри охарактеризовал шестичасовой обыск в однокомнатной квартире Квонтрелла. — У парня пять стоек с посудой, пятнадцать пар сшитых на заказ голубых джинсов и, конечно же, фотоаппаратура, видеокамера, «Полароид», два «Никона» и даже скаутская камера начала пятидесятых годов. — Гарри раздраженно качнул головой. — Но единственные отснятые пленки, которые мы там обнаружили, — это полная подборка голливудских мюзиклов, а на одной, не отснятой до конца, запечатлен семейный отдых в Йосемите, штат Калифорния, где Квонтрелл вырос.

Карлин разделяла досаду Гарри, он обладал великолепным инстинктом, и если думал, что за Квонтреллом что-то есть, так оно скорее всего и было. Внезапно ее осенило.

— Гарри, — спросила она после минутного раздумья, — что если я возьму на время несколько этих фильмов? Только на уик-энд, — просительно добавила она, видя, что он собрался сказать «нет».

Сейчас она накручивала на палец телефонный провод, готовясь поделиться с Гарри своим открытием, интуиция не подвела ее.

— Помнишь те кассеты с мюзиклами, которые ты мне дал, с надписями на коробках «Южный Тихий океан» и «Оклахома»? — спросила Карлин звенящим от удовольствия голосом.

— Конечно.

Что-то в его интонации звучало странно — нотка дурного предчувствия? Но Карлин была слишком возбуждена, чтобы обратить на это внимание.

— Так вот, где-то между «Бали Хаи» и «Все впереди» картина резко меняется.

— То есть?

— Я хочу сказать, что на каждой пленке спустя примерно полтора часа от начала какого-нибудь несчастного ребенка раздевают догола. На каждой шестичасовой видеопленке средние часа три — это грязная порнуха с участием детей.

— Господи. — Гарри молчал почти целую минуту. — Послушай, это сенсация, — наконец произнес он довольно холодно.

— И еще одно, — добавила Карлин, от волнения не замечая его тона. — Есть способ найти, где эта мерзость снята. На одной из пленок виден верхний этаж соседнего здания, и там на стене большая фреска. Что-то сюрреалистическое, почти карикатура, яркие краски, огромные фигуры, очень характерное произведение. Кто-нибудь может узнать ее и установить местоположение студии.