— Это твой размер? — забеспокоилась Сара.

— Именно то, что нужно. — Надеясь, что говорит искренно, Бен приложил к груди мягкий свитер, чтобы она убедилась — он ему впору.


Наташа сидела в баре и, не спуская глаз с двери в ожидании Бена, продолжала разговор с Итаном.

— Сент Барт? Что ты об этом скажешь? — Она наморщила лоб, обдумывая собственное предложение, и, сделав глоток газированной воды, продолжала размышлять вслух. — Может быть, он уже слишком многолюден? Нам нужен остров, о котором никто даже не слыхал.

— Наташа, — рассмеялся Итан Джейкобс, — давай просто выберем место, которое нам понравится.

Наташа немедленно одернула себя. Боже, она сошла с ума, разве можно так ошибаться. Она всегда старалась, чтобы ее действия казались непреднамеренными, как будто она никогда ничего не планировала и не заботилась, что о ней подумают. Она уверена, именно это и любил в ней Итан, но он не представлял себе, как тяжело ей все давалось. Он же, казалось, всегда знал, что правильно. Это выводило ее из себя, потому что он ни о чем не заботился, просто делал то, к чему лежала душа, и как-то получалось, что все правильно, даже толково. Приличия его не волновали, и мысль сделать что-либо только потому, что это модно или разумно, была для него совершенно неприемлема. У него были возвышенные стремления, Наташа понимала это.

Итан был такой идейный, такой правильный, и это выражалось во всем. В суждениях, в идеях, в которые верил, и, что важнее всего, в его работе. Как режиссера его сравнивали со всеми — от Бергмана до Коста-Гавраса, его ранние фильмы считались лирическими работами, самые последние были резкой противоположностью, критики называли их мастерски выполненными, захватывающими и полными тревоги.

Все девушки-модели в их агентстве просто умирали от зависти, когда Наташа начала встречаться с ним. Итан Джейкобс — едва ли не самый желанный холостяк во всем Нью-Йорке, и она завоевала его. Наташа бледнела от страха, что он отвергнет ее, несчетное число ночей она пролежала без сна, планируя свои поступки, вычисляя, что будет ему приятно. Она успешно проводила подобные компании в отношении многих мужчин, всегда создавая себя для них, но ни один из них не был для нее так важен, как этот, и, как по волшебству, отношения между ними становились все лучше. Когда она поняла, что у нее на самом деле есть шанс, она стала больше энергии вкладывать в Итана, чем в свою работу, подчас отказываясь от предложений, чтобы иметь возможность поехать с ним на съемки, уверяя себя, что всегда будет популярной. Не так уж важно быть моделью, гораздо важнее завоевать Итана.

Конечно, стать моделью — тоже победа, и она никогда не переставала поражаться, как ей удалось осуществить мечту своего детства. Хотя успех пришел к ней быстро, он давался ей ценой огромного труда, который с годами становился все тяжелее. Навязчивая идея веса, боязнь утратить красоту — даже когда ей было чуть больше двадцати, она каждое утро просыпалась с ужасом, никогда не зная, что принесет ей первый взгляд в зеркало. Годами она должна была держать себя в узде, занимаясь голоданием, чтобы не набрать вес, и в то же время сохранять энергию, необходимую для такой изнуряющей работы. Как бы много денег она ни заработала, их всегда оказывалось недостаточно, приходилось экономить каждый цент, так как Наташу одолевал страх, что в один прекрасный день она может все потерять и остаться без гроша. А страх лишиться своего места у вершины! Она всегда боялась, не тот ли сегодня день, когда перестанут приходить приглашения. Когда ей исполнилось двадцать семь, она еще почти четыре года официально оставалась в этом возрасте. Не зная, как долго ей удастся скрывать, что на самом деле ей тридцать два, она подозревала, что большинство коллег знали правду и сплетничали у нее за спиной.

Слава Богу, теперь почти все уже позади, и ей больше не придется волноваться ни о чем. Итан — это самое главное ее достижение. Желанный, богатый и такой красивый, с его блестящими черными волосами и этими огромными карими глазами. И самое невероятное, что он, кажется, действительно любит ее. Отныне он будет делом всей ее жизни.

— Эй, привет. — Бен неожиданно оказался рядом с ними и чмокнул Наташу в щеку. — Простите, что немного опоздал.

— Бен, мне кажется, мы не виделись тысячу лет, — обняла его Наташа.

— Вероятно, так и есть, — усмехнулся Бен, — но это у тебя все время расписано. — Он повернулся и пожал руку Итану. — Здравствуй.

— Рад тебя видеть, — улыбнулся Итан.

— Пару недель назад я посмотрел «Ангела Финелли» и получил настоящее удовольствие, — сказал Бен. — Как ты умудряешься всегда заполучать Петерсона Стоддарда на роль парня, теряющего свою девушку?

— Стоддард знает, что такое хорошая роль. — Итан пожал плечами и улыбнулся. — К тому же, похоже, его двинут на «Оскара», а это, я полагаю, вполне компенсирует роль второго плана.

— Итан, — попросила Наташа, — расскажи Бену, что написали критики о твоем последнем фильме.

— Ладно, Наташа, — засмеялся он, — Бен уже знает. — Они подошли к свободному боковому столику неподалеку от входа. — Нет ли чего-нибудь поспокойнее? — вежливо спросил Итан у метрдотеля. — У нас что-то вроде семейного обеда. Может быть, найдется столик в глубине зала?

Метрдотель нахмурился. Он хотел угодить знаменитой модели и известному режиссеру, но не собирался допустить, чтобы они прятались на задворках. У каждого свои цели: ресторан должен извлечь выгоду из их присутствия! Он взвешивал свой ответ.

— Сожалею, мистер Джейкобс. Если что-то освободится, мы будем рады пересадить вас.

Любезно кивнув, Итан подвинул Наташе стул и, когда все трое уселись, обратился к Бену:

— Закажем шампанского, Бен, если не возражаешь. У нас есть, что отпраздновать.

— Похоже, сегодня вечер праздников, — улыбнулся Бен.

Широкая улыбка осветила Наташино лицо, и она вытянула левую руку, демонстрируя кольцо с великолепным бриллиантом.

— Вот наша самая приятная новость, Бен. Невероятно, да?

Бен заглянул в сияющие глаза сестры. Все остальные воспринимали ее как самонадеянную особу, но он-то знал ее лучше. Когда-то он думал, что неуверенность в себе, почти закомплексованность, пройдет с годами, но, как и все черты характера, она только усилилась. Сегодня вечером Наташа казалась другой. «Боже мой, — подумал Бен, — она действительно выглядит уверенной». Он никогда не думал, что сможет употребить это слово по отношению к своей сестре. Возможно, она в Итане нашла наконец то, что принесло ей умиротворение.

— Потрясающе, Таш. — Бен взял ее за руку, поднялся, обнял и запечатлел на ее щеке горячий звонкий поцелуй. Она усмехнулась и с укором шлепнула его по руке; Бен и Итан тоже обнялись. — Поздравляю вас обоих, вы действительно созданы друг для друга.

Наташа поправляла прическу и потихоньку смеялась.

18

В глубине зала заиграла виолончель, и Бен, взяв за руку Лесли Джейкобс, сделал несколько шагов вперед, затем они разошлись и, став по углам коврика, наблюдали за приближением Итана.

Он занял свое место между ними. Похоже, он не очень уютно чувствовал себя в смокинге, и вообще в нем чувствовалась не свойственная ему нервозность.

Затем наступила очередь невесты. Наташа выглядела такой сверхъестественно красивой, что ее появление гости приветствовали громким вздохом. Длинное матовое трикотажное платье цвета слоновой кости, созданное специально для нее Алейном Герардом, одним из ведущих дизайнеров Нью-Йорка, струилось по ее изящной фигуре. Бен не был удивлен, что Наташа отказалась от традиционного свадебного платья и остановилась на таком изящном и утонченном наряде, это полностью соответствовало образу, который она для себя избрала. Никакой величественности. Простой фасон платья выгодно подчеркивал грудь и бедра, а цвет очень эффектно оттенял кремовый тон ее кожи. Заключительным штрихом была волна рыжих волос. За всю Наташину карьеру их стрижка и цвет были отработаны таким количеством специалистов, что ни фасон, ни оттенок уже невозможно было улучшить. В сущности, Наташа почти не пользовалась косметикой, но Бен знал от сестры, что ее «естественный» вид требовал от нее многих часов подготовки. Единственными драгоценностями на ней были сережки с изумрудами, подарок Итана на день рождения. Обеими руками она держала небольшой букет бледных чайных роз, и выражение ее лица было совершенно безмятежным, но Бен заметил, что у нее побелели костяшки пальцев, сжимавших нежные цветы.

Итан протянул руку, и Наташа повернулась к нему с той самой сияющей улыбкой, которая блистала с обложек стольких модных журналов. Когда раввин начал церемонию, Бен еще раз отметил, как хороша эта свадьба. Итан — надежный человек, который будет заботиться о Наташе. Бену вдруг стало стыдно, что он думает о ней как о маленькой девочке, нуждающейся в чьей-то опеке. Но, черт возьми, он ее старший брат, и она всегда будет для него младшей сестренкой.

Бен с удовольствием слушал слова свадебного обряда, потом, немного отвлекшись, стая рассматривать присутствующих. Эта маленькая библиотека в «Трибьюн Клаб» спокойно вмещала тридцать человек, но на прием придет еще человек сто. Бен улыбнулся, вспоминая Наташину истерику по поводу просьбы Итана ограничить количество приглашенных на прием и его последующего настойчивого пожелания, чтобы на самой церемонии присутствовало как можно меньше народу. Она никогда не жаловалась на Итана, но Бену пришлось выдержать с полдюжины телефонных звонков, когда его сестра с отчаянием объясняла, что не может исключить из списка людей, с которыми работала. Бен поначалу разделял Наташины чувства, но потом должен был признать, что Итан был прав. Вообще, узнав его лучше за месяцы помолвки с Наташей, Бен обнаружил, что Итан все больше ему нравится, поэтому и предложение Итана — быть дружком жениха на свадьбе — очень тронуло его. «Приятно, что в подружки невесты Наташа выбрала Лесли, сестру Итана», — подумал он, стоя рядом с женихом.

«Обидно, что здесь нет отца и он не видит свадьбу Таш», — отметил про себя Бен. Но прошедшие годы были нелегкими для Леонарда Дамироффа, он сильно постарел и страдал от множества болезней; сейчас у него было нарушение кровообращения, и он сказал сыну, что такое далекое путешествие ему не по силам. Конечно, Бен отдавал себе отчет, что обычная депрессия Леонарда, сопровождавшая его всю жизнь, не прошла. «Если бы только мне удалось отправить отца лечиться», — подумал Бен. Его одновременно огорчало и возмущало отцовское сопротивление всему, что ему предлагали. Прежде никто не ставил Леонарду клинического диагноза депрессии, и в те годы не существовало лекарств для лечения этой болезни, которые есть теперь, но все дело в том, что Леонард абсолютно не желал ничего пробовать. Он не собирался меняться.

Таш отнеслась к известию о том, что отец на свадьбу не приедет, с полным безразличием. Его огорчило это, но он не стал делать ей замечаний.

Покинув Вестерфилд, Наташа практически порвала отношения с Леонардом. Холодность Таш Бен всегда старался компенсировать частыми звонками отцу, консультациями с врачами, лечившими его многочисленные болезни, но сам тоже редко наведывался в Вестерфилд и в этом смысле был ничем не лучше сестры. Решено: что бы ни было, он непременно возьмет несколько дней отпуска и в понедельник обязательно поедет в Вестерфилд.

Немного приободрившись, Бен повнимательнее оглянулся вокруг, рассматривая хорошо обставленную комнату с темными дубовыми панелями и книжными полками на стенах. «Трибьюн клаб» был таким же роскошным, как все подобные места. «Именно такие во вкусе Таш, — подумал Бен рассеянно, — она не хочет надевать свадебное платье, но для венчания выбирает самое традиционное место в мире».

Внезапно Бен похолодел. Нельзя сказать, что для него было полной неожиданностью увидеть ее, нет, но он просто не подготовился. Сделав глубокий вдох, он внутренне сжался и смотрел, как она наблюдает за невестой и женихом.

Она стала совсем другая, чужая ему, но в то же время все еще такая знакомая. И — гораздо красивее, чем прежде. На ее лице отражалась уверенность в себе, которой он никогда не замечал раньше, когда они были моложе. Она молча сидела рядом с высоким седым мужчиной, державшим ее руку в своих ладонях, и выглядела вполне довольной.

На Бена нахлынула волна воспоминаний, которую он с трудом мог выдержать. Он увидел мать и все события, окружавшие ее трагическую смерть. Господи, как он ненавидел эти воспоминания, невозможно передать, какими болезненными они были даже сейчас. Он научился избегать их, но здесь была Карлин, которая снова все всколыхнула. И в то же мгновение на него посыпались картины из того времени, когда они были подростками. Он вспомнил лихорадочное возбуждение, охватившее их в тот вечер, когда они отправились на какие-то нелепые танцы, они были молоды и наивны, но абсолютно точно знали, чего хотели. Он ощутил запах воздуха на берегу озера в ту ночь, вкус ее розовой помады, нежный аромат ее шеи; он вспомнил ночь, когда они впервые любили друг друга в его тесном автомобиле по пути домой с первого Наташиного шоу. Беспорядочный поток сладостных видений из прошлого стремительно накатывался на него. Он ощущал кожу Карлин, когда они лежали оба обнаженные и он ласкал ее в те волшебные часы, которые им время от времени удавалось выкроить. А вот они идут домой после школы, он обнимает ее, а она засунула руку в задний карман его брюк, и им нет дела ни до кого вокруг. Или звонок в дверь крошечной квартиры ее родителей в субботу вечером, и он не может дождаться ее появления на пороге, потому что они не виделись целый день.