В три пятнадцать Карлин уже входила в «Бич и Теннис клаб», откуда открывался вид на Лонг-Айленд, а буквально через пять минут брала урок игры в теннис у Стюарта Эймса. «Я должна подготовиться к следующей субботе», — объяснила она по телефону, представившись, но не упомянув о своей профессии. Стюарт был выше и более крепкого телосложения, чем брат, но его руки и ноги так же курчавились густыми волосами. После двадцати пяти минут приема мяча с лету («Стать боком, ракетку назад») Карлин не пришлось притворяться уставшей, чтобы попросить несколько минут передышки. Последний раз — а если говорить честно, то и первый — она брала ракетку во время уик-энда в загородном доме родителей Нэнси Эриксон, когда училась на втором курсе.

Чай со льдом был превосходен. Начав необязательную болтовню со Стюартом, Карлин между прочим отметила, что он очень похож на Роберта Эймса.

— Это мой старший брат. Откуда вы его знаете? — воскликнул Стюарт.

— Откровенно говоря, я думала воспользоваться его службой знакомств, но в конце концов струсила. — Карлин прикинулась робкой женщиной. — Я видела вашего брата пару раз, но чаще имела дело с человеком по имени Энтони Келлнер.

— Странно, что вы заговорили о нем. — Стюарт, скривившись, посмотрел на нее. — Тони Келлнера только что убили.

— Убили! — Карлин казалась совершенно обескураженной. — Какой удар для вашего брата, ведь они, наверное, были очень близки.

— Довольно близки, — сдержанно подтвердил Стюарт.

— Энтони Келлнер, один из самых обходительных мужчин из всех, с которыми мне довелось встречаться. — Карлин доверительно наклонилась к собеседнику. — По правде, — промурлыкала она, — я надеялась, что он сам вызовет меня. Такой понимающий и открытый.

— Да. — Стюарт Эймс предпочел оставить свои соображения при себе.

— Интересно, а чем конкретно занимался ваш брат? — Карлин постаралась придать своему голосу сварливый оттенок. — Мне всегда казалось, что мистер Келлнер предпочитает действовать сам, без сотрудников. Видно, ваш брат вошел в дело позже.

— Вы мало что знаете, — раздраженно ответил Стюарт. — Тони Келлнер был настоящий сукин сын. Что до меня, то я считаю, он водил за нос моего брата, сам жил, как король, а Бобби держал в черном теле, хотя тот пахал на него как проклятый. Ни один человек не заслуживает такой участи, как Тони, но, честно говоря, ни я, ни мой брат не собираемся проливать слезы над его телом.

По дороге назад в Манхэттен Карлин мысленно проигрывала разговор. Итак, Роберт Эймс не собирался оплакивать смерть своего горячо любимого делового партнера. А Мишель Миллер прекрасно отдавала себе отчет, что ее американский возлюбленный выкинет ее из роскошной квартиры. Мог ли каждый из них желать смерти этого человека? Несомненно. Карлин старалась убедить себя, что ей удалось разыскать двух подозреваемых.

Тем не менее она снова и снова слышала голос Бена.

«Если я когда-нибудь узнаю, кто звонил, я убью его».

31

Джей. Т. Сквайр, пьяно хлопнув по бутылке бурбона, схватил ее за горлышко и налил себе еще порцию. Янтарная жидкость стекла по стенкам стакана на клеенку, он выругался из-за бесполезной потери и, ставя бутылку обратно на стол, заметил, что она почти пуста. Что, черт побери, ему делать, чтобы раздобыть сегодня еще выпивки?

— Чтоб тебе сгнить в преисподней, Лилиан! — завопил он в пустой комнате. — Ты мерзкая, тупая сука. Отправляйся прямо в преисподнюю.

Он двумя руками поднес стакан ко рту, стараясь не пролить ни капли. Собственно, кто она есть? Глупая женщина, просто надоедливая толстая старуха, а он сделал для нее все — дал ей хороший дом ребенка и был мужем, который оставался с ней и в радости, и в горе. Много лет назад ей повезло, когда она подцепила его: ему следовало жениться на более классной малышке и уж, конечно, на красавице. Бог не даст соврать, много раз у него была возможность уйти, но он остался с ней и изо дня в день возвращался в эту конуру, чтобы терпеть ее надоедливую болтовню.

— И вот вам благодарность! — гневно воскликнул он. — Его, калеку, прикованного к проклятой инвалидной коляске, она оставляет, бросает на весь уикэнд — на две ночи, не меньше, чтобы навестить свою легкомысленную подружку, до которой больше трех часов езды. Сразу после поездки в Нью-Йорк к Карлин она отправляется в еще одно маленькое увеселительное путешествие. Что же теперь будет? Господи, кто же позаботится о нем, кто умоет его и приготовит поесть, кто поможет, когда ему понадобится помочиться? Оставив в холодильнике на обед кусок мяса, она совершенно спокойно уплывает за дверь, как будто ей разрешили.

«Не волнуйся, Джей. Т., — сказала она не больше двух часов назад, укладывая дорожную сумку, — я договорилась с патронажной медицинской службой, кто-нибудь останется у тебя на ночь, а кроме того, ты ведь не полностью парализован, только ноги. Многие и с более тяжелыми недугами, чем у тебя, прекрасно справляются сами».

— Она дает мне шанс, — пробормотал он, проглотил последние капли из стакана и снова наполнил его. Не позвонить ли ему в винный магазин, чтобы прислали еще бурбона? Да, но есть ли в доме деньги? Он не представлял себе, как Лилиан справлялась с этими дурацкими проблемами, но мысль, что он мог сидеть здесь и умирать от голода, ее, очевидно, не волновала.

О нем должны позаботиться посторонние. Как вам это нравится! Она вбила себе в голову, что хочет уехать — раз, и уехала. Когда она умотала в Нью-Йорк, было совсем скверно, ему пришлось мириться с тем, что помогали соседи, но она не захотела еще раз обращаться к соседям. Патронажная сестра… То есть она сможет оставлять его, когда захочет. Он покачал головой. Вот так просто она бросает своего мужа.

— В болезни и здравии! — воскликнул Джей. Т. — Ты, сука, дала обет, ты поклялась. Помнишь? — Он стукнул стаканом по столу.

Лилиан как будто подменили после возвращения из Нью-Йорка. Она начала возражать ему, заявлять, что ей, видите ли, не нравится, как он с ней разговаривает. Несколько раз, когда он просил ее о чем-нибудь, она отказывала ему, замечая, что для него же лучше сделать это самому. А вчера она даже заявила, что не видит причин, почему бы ему не помочь ей по дому, например, постелить постель или иногда помыть посуду. При этом он действительно взбесился и запустил пепельницей в стену, тогда она пришла в себя и бросилась извиняться.

А в довершение всего сегодня утром она сообщила ему, что стала членом клуба игроков в бридж для новичков и они собираются по вечерам каждый вторник и четверг. Что, черт побери, творится? И это развлечение на уик-энд! Даже не спросила разрешения, а просто, черт побери, доложила, что уезжает.

Конечно, он знал, кто всему виной — Карлин. Он позволил своей жене прокатиться в Нью-Йорк — и вот результат. Должно быть, Карлин два дня промывала ей мозги, пока та не согласилась. Он так и видел их обеих, как они обнимаются и строят свои козни.

Джей. Т. прищурился. Черт побери, ведь это из-за Карлин он оказался в этой проклятой коляске, из-за нее и Бена Дамироффа. Если бы Карлин и Бен не болтались постоянно вместе — несомненно, потеряв всякое соображение, — они с Кит не поверили бы, что их дети попали в аварию, кто бы им ни позвонил. Если бы сообщение касалось одного Бена или даже Карлин, он повел бы себя более спокойно и не понесся бы как сумасшедший. Но сообщили, что пострадали оба, и Кит ударилась в страшную панику… Все это полностью выбило его из колеи.

И взгляните на него теперь. Джей. Т. с отвращением ударил кулаком по своим бесчувственным ногам, тощим и бесполезным. Кто-то хотел подшутить над его дочерью и Беном, а расплачивается за это он. Никому это даже в голову не приходит! И, Бог свидетель, его дочь даже не извинилась. А Бен Дамирофф — знаменитый доктор. Джей. Т. стало тошно.

От этой семейки одни только неприятности, и так было всегда. Если бы Леонард удовлетворял свою жену, Кит не соблазнила бы Джей. Т. в тот вечер в магазине и не втянула бы в связь. Эта Кит была просто еще одной тупой сукой, занятой только собой и своими желаниями. А девчонка из этой семьи, эта Наташа, уехала и стала богатой моделью. Лилиан все уши прожужжала ему рассказами о ней, услышанными от Карлин. Конечно, и Бен неплохо живет теперь, когда стал врачом, но хуже всего, что Карлин снова вернулась к этому ублюдку. Джей. Т. потер воспаленные глаза. Его тошнит от этих Дамироффов, тошнит от того, что они добиваются всего, чего хотят, включая и его собственную дочь.

В комнате стояла тишина, нарушаемая только шумом случайно проезжающего автомобиля. Измученный своими мыслями, Джей. Т. закрыл глаза, опустил голову и долго сидел так, размышляя, когда же здоровые заплатят за его увечье. Наконец в его мозгу стала складываться идея. Он поднял голову и открыл глаза, мысли снова стали четкими и ясными. Конечно, раньше или позже его ложь откроется, но тем временем он все-таки заставит Бена Дамироффа побегать за свои денежки, и Джей. Т. улыбнулся.

Въехав на своей коляске в спальню, он остановился перед небольшим письменным столом, за которым Лилиан обычно заполняла счета, и стал рывком выдвигать ящики, пока не нашел бумагу и ручку. Еще несколько мгновений он просто прикидывал в уме первую фразу и затем с широкой улыбкой принялся писать.


Бен влетел в квартиру, захлопнув за собой дверь, швырнул куртку на стул у обеденного стола, бросил рядом кейс и поспешно схватил газету, которую вместе с другой почтой оставила на столе уборщица. Он быстро и целенаправленно просмотрел второй раздел, пробежав глазами по колонкам.

Несколько минут назад он возвращался на метро с окраины города после благотворительного приема в пользу больницы, скучного вечера с невкусной едой и длинными речами, единственно желая поскорее попасть домой и дозвониться Карлин. Бен знал, что она звонила ему в больницу; должно быть, она очень удивлена, почему он не отзывается. Вначале он был обескуражен ее отношением к известию о Тони, потом, после стычки с Келлнером, он почти поверил в его слова о том, что Карлин получала от него деньги. Но ему и в голову не приходило порвать с Карлин, просто он должен был во всем разобраться.

Бен пытался связаться с ней раньше, звонил в полицейский участок, но она была на задании, и он не стал оставлять сообщение. День в больнице складывался хлопотно, его постоянно дергали, а разговор был слишком важен. Сегодня вечером он будет звонить ей до упора, пока не застанет дома.

Женщина, сидевшая рядом с ним в метро, читала газету, и Бен, случайно заглянув в нее, заметил небольшое сообщение, что в своей квартире в Западном Сентрал-парке был застрелен мужчина. И вдруг ему в глаза бросилось имя «Энтони Келлнер», но в этот момент хозяйка газеты резко перевернула страницу. К счастью, на следующей остановке Бену нужно было выходить, и от станции метро он бегом побежал домой, чтобы прочитать заметку в собственном экземпляре «Таймса».

Опустившись в кресло, он наконец нашел ее на девятой странице и прочел. Итак, это правда: Тони Келлнер убит. Несколько минут Бен сидел неподвижно, потом встал и пошел в спальню, на ходу медленно развязывая галстук. Меняя костюм на джинсы и футболку, он подумал, что у Тони Келлнера, возможно, были и другие враги, и, быть может, даже не так уж мало. Но несомненно, у Карлин была причина убить его. Если то, что сказал Тони, правда, он имел над ней большую власть.

Бен призадумался. Вероятно, что-то в их соглашении пошло не так, и Карлин ужасно разозлилась, разозлилась настолько, что не совладала с собой. Или, быть может, Тони собирался разоблачить ее в отделении полиции так же цинично, как он сделал это перед Беном. Для Карлин ее карьера — все, и Бен мог представить себе, что она решится на крайние средства. Чтобы помешать ему, она могла бы даже пойти на убийство, чтобы заставить Тони молчать.

Покачав головой, Бен снова вернулся в столовую. Да нет, как он может думать такое про Карлин. Что он — не знает ее? Но вдруг и вправду не знает, подумал он с тревогой.

И тут же в его голове бешено закрутилась другая мысль. Возможно, равнодушие Карлин к известию о звонке Тони было притворством, маской? Может быть, она таким образом прикрыла настоящую ярость.

Он мысленно вернулся к ее отношениям с отцом, тем нарядным, красивым парнем, каким был когда-то Джей. Т. Карлин молилась на него, отказываясь видеть его пустоту и равнодушие к семье. «Нет, — решил Бен, — она не могла так спокойно отнестись к злодейскому поступку Тони. Я ошибся тогда».

Но тут его осенило, и он замер на месте. Может быть, Карлин уже знала, что звонил Тони, еще до того, как Бен сказал ей об этом. Может быть, она лишь делала вид, что дружит с Тони, а сама вынашивала план отмщения. Возможно даже, она знала об этом многие годы, ожидая благоприятного момента, чтобы действовать наверняка. Карлин — офицер полиции и точно знает, как, когда и где это выполнить. Он представил себе выражение решимости у нее на лице, когда она задумывала что-то сделать, но на этот раз он представил ее с пистолетом в руке.