Ему на глаза попалась пачка почты, которую он бросил на стол вчера вечером, не успев разобрать. Поверх журналов и рекламных проспектов лежало с полдюжины писем. Его внимание привлек обратный адрес на одном из конвертов, слегка торчавшем из середины стопки, — Вестерфилд. Бен вытащил письмо и, вскрывая конверт большим пальцем, рассматривал незнакомый почерк. Развернув листок, он заглянул в конец страницы и с недоумением увидел подпись: «С наилучшими пожеланиями, Джей. Т. Сквайр». «Что за чертовщина», — удивился он и, усевшись, стал читать:

«Дорогой Бен,

мы с тобой никогда не были близкими друзьями, но, пожалуйста, пойми, что это письмо есть величайшее проявление дружбы, на которое я когда-либо мог быть способен. Существует тайна, от которой я должен избавиться, прежде чем Господь призовет меня и прежде чем вы с Карлин совершите самую большую ошибку в своей жизни.

Уверен, мне не нужно напоминать тебе о трагедии, которая произошла почти двадцать лет назад. Ты и Карлин узнали правду обо мне и твоей матери, все в городе узнали об этом, и с тех пор я окружен кольцом недоброжелателей, несчастный калека, страдающий от боли, которую вряд ли кто-нибудь может себе представить. Пора рассказать тебе правду, Бен. Мы с Кит не были новичками в игре. Я считал более достойным сохранить все так, как оно выглядело со стороны, когда она погибла. Но теперь ты должен узнать, что мы с твоей матерью были вместе еще задолго до этого, задолго до твоего рождения; если уж говорить правду, еще с тех пор, как твои родители впервые приехали в Вестерфилд.

Это неприятно, но ты должен знать. Ты мой сын. Это правда, Бен. Мой сын. Тебе следует призадуматься об этом, пока вы с Карлин не зашли слишком далеко. Она ничего не знает, и я надеюсь, ты оставишь ее в неведении ради ее же собственного блага.

Полагаю, теперь ты понимаешь, почему я не одобрял ваших отношений, когда вы были подростками, и почему известие, что вы снова вместе, так больно поразило меня. Увы, все так и есть.

С наилучшими пожеланиями

Джей. Т. Сквайр».

— Этого не может быть, — прошептал Бен, роняя письмо, словно оно обожгло его. — О, Боже Всемогущий, не может быть.

35

Карлин беспокойно заворочалась во сне, услышав, как Гарри Флойд заставляет ее ускорить шаг. «Давай, Кембридж, добейся успеха, подчиненные смотрят». Сон так походил на реальность. Она наблюдала за собой как бы со стороны и видела, как, одетая в форму дежурного, в начищенных до блеска ботинках, с улыбкой идет к Гарри, но вес оружия и полицейской дубинки замедлял движение. «Двигайся, дорогая. — Внезапно его голос зазвучал ядовито. — Для умной девушки ты слишком медлительна. Поторопись, черт побери! Проснись и взбодрись».

Воркование голубя за окошком в конце концов разбудило ее, но Карлин еще немного полежала, обдумывая свой сон. Нельзя сказать, чтобы она увлекалась толкованием сновидений, но этот не так уж трудно было разгадать. Гарри Флойд после стольких лет добрался до нее, отбросив к черту всю свою фальшивую преданность и дружбу. Ну, ну, только не падать духом! Карлин села на кровати и спустила ноги. Итак, что же мы имеем? Я временно отстранена от полицейской работы и являюсь главным подозреваемым в деле об убийстве.

«Для умной девушки я определенно слишком медлительна», — грустно согласилась она, войдя в ванную и открыв душ на полную мощность. Спустя пять минут, освеженная горячей водой и полностью проснувшаяся, Карлин взглянула на свое отражение в зеркале над раковиной. «О’кей, Гарри, — сказала она, — дошла очередь и до тебя, посмотрим, как пройдет сегодняшний день».

Через час она уже выходила из подъезда, и лучи утреннего солнца искрились в ее глазах. Направившись вниз по Бродвею, она заскочила в закусочную купить булочку и, стоя в длинной, но быстродвижущейся очереди, мысленно планировала свой день. Она пойдет в тот бар, где они с Гарри перекусывали после церемонии в «Грейси Мэншн», Гарри мог сколько угодно отрицать, что они были там вместе, но кто-нибудь должен был запомнить их обоих. Ей-богу, они сидели там достаточно долго.

— Пожалуйста, одну с маком, — попросила Карлин мужчину за прилавком, когда подошла ее очередь, протянула ему доллар, взяла сдачу и, держа в руках теплую булочку, вышла на улицу.

«Будет ли уже открыт бар в такой ранний час? Стоит попробовать», — решила она, понимая, что ей больше не на что потратить время.

Поездка к «Биллу» заняла всего десять минут, и Карлин с облегчением увидела, что дверь не заперта. Понадобилось несколько секунд, чтобы ее глаза привыкли к тусклому освещению, и тогда она разглядела бармена, сосредоточенно вытиравшего пивные кружки большим белым посудным полотенцем.

— Привет, — подойдя, окликнула его Карлин.

— Привет, — отозвался он, приподняв бровь, явно удивленный ее появлением.

Она заметила, что он бросил взгляд на часы, видимо, большинство посетителей приходили гораздо позже. Тот ли это мужчина, который был за стойкой бара в день, когда они с Гарри здесь ужинали? Она почти не сомневалась, что это он.

Она заставила себя улыбнуться бармену, надеясь, что дружеская атмосфера поможет ему быстрее вспомнить ее.

— У меня небольшое затруднение, и мне кажется, вы могли бы мне помочь, — начала она, устраиваясь на табурете у бара.

— Выкладывайте, — улыбнулся в ответ мужчина.

— На днях я была здесь со своим другом, высоким рыжеволосым мужчиной. Мы просидели почти два часа, ели бургеры и пили за столиком в глубине зала. — Она указала на кабинку.

Бармен с любопытством смотрел на нее.

— Я хотела спросить, не помните ли вы меня. — К этому времени она была абсолютно уверена, что узнала его.

Мужчина отрицательно покачал головой, и приветливое выражение исчезло с его лица. Карлин могла представить его мысли. Он не узнал ее, и ему совсем не хотелось лишних хлопот.

— Простите, — наконец ответил он, — но каждую неделю мы подаем около пятисот бургеров и пяти тысяч кружек пива. Моя память обычно работает от того момента, когда кто-то заказывает бутылку «Бада», до того момента, когда я ставлю ее перед ним.

Но Карлин не могла позволить себе просто взять и уйти.

— А официант, который обслуживал в понедельник вечером, сейчас здесь? Такой высокий, светловолосый, лет двадцати с небольшим?

— У нас только один официант, мой сын Брэд. — Бармен повернулся к ней спиной, убирая вымытые рюмки в шкафчик под баром. — Если хотите его дождаться, он должен прийти минут через сорок пять.

Он явно не намеревался продолжать беседу. Через полчаса в бар вошел молодой официант, которого она сразу же узнала; но, когда он не спеша подошел к ней, предварительно пошептавшись с отцом, Карлин поняла, что помощи от него не получит.

— Не знаю, мадам, возможно, вы и были здесь, просто не знаю. Это место такое оживленное и страшно темное, я едва различаю лица людей. — Он покачал головой, как бы говоря: «Очень сожалею».

Карлин пересекла зал и вышла. Задумавшись над его словами, она поняла, что он прав. В помещении не было окон, через которые могли бы проходить солнечные лучи, и тусклое освещение создавалось всего несколькими маломощными лампами. Трудно рассчитывать, что кто-то мог запомнить их с Гарри. Чувствуя себя несчастной, она вышла на ослепительный солнечный свет.

«Что теперь?» — подумала она, глядя вдоль улицы. По-видимому, у нее не было другого выбора, кроме как пойти домой и раскопать все, что сможет найти, на Тони Келлнера — выписки из дела об убийстве плюс кое-что из ее секретного расследования. Что-нибудь попадется, обязательно должно попасться.

Спустя шесть часов она все еще сидела у заваленного бумагами кухонного стола. Отчет по делу, более ранние записи, относящиеся к расследованию деятельности службы знакомств… Она заполнила несколько желтых листочков подробностями, почерпнутыми ею после убийства Тони Келлнера из разговоров с людьми, которые были с ним так или иначе связаны. Беседы с бывшими клиентами и служащими наводили лишь на смутные подозрения относительно того, кто мог желать его смерти. К концу дня все, что у нее было, — это те же жуткие страхи за Бена, от которых она не могла избавиться с той минуты, как услышала об убийстве Келлнера.

«Спокойно, Карлин, — приказала она себе. — Представь, что ты не у себя дома и в отставке, а в офисе, при исполнении служебных обязанностей. Ты детектив прежде всего. — Она подумала обо всех материалах, хранящихся в Мидтаун-Норт, обо всех отчетах других офицеров, занимавшихся расследованием. — Забудь об этом», — горько сказала она себе, опускаясь в кресло.

Внезапно ей пришло в голову, что если бы она не была отстранена от работы, то прежде всего отправилась бы в криминалистическую лабораторию полиции в центре города. Но сейчас ее ни за что туда не допустят — Карлин отдавала себе в этом отчет. И все же… Встав и снова меряя шагами комнату, она попыталась додумать эту мысль. В полиции слухи распространяются как нигде в мире, и, несомненно, известие о ее отставке разнеслось по всему департаменту, но в отставке она или нет, ей необходимо попасть в здание, где хранились все, вплоть до мельчайших вещественных доказательств, по всем преступлениям в городе. Чего бы ей ни стоило, она должна пройти через контрольный пост.

Не прошло и десяти минут, как Карлин уже ехала в такси к центру города. Взглянув на часы, она с удовлетворением отметила, что уже пятнадцать минут одиннадцатого. Большинство сотрудников лаборатории, видимо, уже разошлись по домам в столь поздний час. Но, когда такси подъехало к внушительному зданию, она увидела человек десять — двенадцать дежурных, слонявшихся у входа, и ей пришла в голову совсем другая мысль. Просто так явиться в лабораторию и получить от ворот поворот не лучшая мысль. Она придумает нечто более экстравагантное.

— Сэр, — обратилась она к водителю, — остановитесь, пожалуйста, на следующем углу.

Несколько минут на раздумье, и она вошла в полупустое кафе.

Проглотив чашку кофе, Карлин попросила продавца разменять доллар, пошла в конец зала к телефону-автомату и, достав записную книжку, перелистывала ее, пока не нашла нужный номер.

— Полицейская лаборатория, офицер Цитрон, — четко ответил мужской голос после первого же звонка.

— Офицер Цитрон, — Карлин говорила, понизив голос, потому что совершенно не хотела, чтобы кто-нибудь еще услышал конец этого разговора, — говорит Салли Карретерс из офиса капитана Фэллона.

Карлин понимала, что попытка представиться дежурной Салли Карретерс, чье рабочее место находилось прямо перед кабинетом Эрни Фэллона, была далека от совершенства, но у нее не оставалось выбора.

— Да? — поспешно откликнулся Цитрон на другом конце линии.

— Капитан посылает бригадного командира Сквайр посмотреть материалы по делу Келлнера. Вы, вероятно, уже слышали о крупном скандале.

— Угу. — Ответ Цитрона прозвучал так, словно он и не представлял, о чем речь.

«Сомнительно! Скорее всего он просто выигрывает время. Ну, да все равно, — подумала она. — Пока что он купился на это. Пойдем дальше».

— Да, она временно отстранена от дел, но лейтенант Сквайр активно занималась этим с самого начала, и Фэллон не возражает, чтобы она имела доступ к материалам. — Карлин секунду подождала ответа, а потом быстро повесила трубку — какой смысл болтать до бесконечности.

Не тратя больше времени, она вошла в здание, радуясь, что никто из дежуривших на контрольном посту, по-видимому, не узнал ее. Но, когда она вошла в хранилище вещественных доказательств, все было совсем иначе.

— Значит, вы от Салли Карретерс? — Высокий темнокожий полицейский офицер, на именной карточке которого она прочитала «Питер Цитрон», говорил явно с насмешкой.

— Так оно и есть, Эрни Фэллон хотел, чтобы я пришла сюда и кое-что посмотрела. — Карлин старалась говорить как можно спокойнее.

— А не позвонить ли мне домой капитану Фэллону и удостовериться, что все так и есть, лейтенант Сквайр? — Цитрон положил руку на стоявший перед ним телефон, но, видимо, не спешил выполнить обещание; в конце концов он убрал руку и посмотрел ей прямо в глаза.

— Послушайте, лейтенант Сквайр, буду с вами откровенным. Я знаю, что это вы звонили несколько минут назад, и, если я сообщу о вашем визите Фэллону, он прикажет мне и близко не подпускать вас к делу Келлнера. Ведь это так, да?

Карлин ничего не ответила.

— Знаете, лейтенант. — Цитрон наклонился вперед и заговорил так тихо, как будто хотел быть уверенным, что никто не подслушает. — Я слышал о вас еще в академии, вы были почти что легендой департамента полиции города Нью-Йорка, и мне неприятно видеть, что вы попали в трудное положение. Назовите мне хоть одну причину, по которой мне не стоит звонить капитану Фэллону.