— Я бы не стал делать это для кого-либо еще, кроме тебя, — прошептал он мне на ухо, прежде чем нежно его поцеловать.

— Я надеюсь, нет, — прошептала я в ответ.

Трей протянул руку, чтобы выключил лампу на тумбочке и закрыл мой компьютер, затем снова прижался ко мне и зарылся лицом в мою шею.

— Спокойной ночи, Моника, сладких снов.

— Спокойной ночи, Трей.

Я знала, что у меня будут самые сладкие сны за долгое время, потому что не было ничего лучше, чем спать в объятиях Трея.


Глава 24

На следующее утро я проснулась с чувством, будто проспала несколько дней подряд. Наконец-то я почувствовала себя посвежевшей и проснулась рядом с парнем, у которого, вероятно, никогда не было утреннего запаха изо рта, что так же было плюсом. Я выползла из его квартиры рано утром, но к тому времени, когда была готова пойти на занятия, Трей стоял у моей входной двери с двумя чашками дымящегося кофе в руках.

— Похоже, ты был занят этим утром, — сказала я, беря одну из чашек.

— Я спал довольно хорошо, — ответил он.

Я сделала глоток моего напитка и поняла, что это было тыквенное латте, опять.

— Как ты мог узнать, что это мой любимый? Я помню, что ты брал его мне, когда мои родители были здесь, но это просто безумие.

Он пожал плечами, взяв меня за руку и покачивая ею пока мы шли на занятия.

— Это была удачная догадка. Ты говорила мне, как любишь осень и все продукты, связанные с ней. Так что я просто подумал, что что-нибудь с ароматом тыквы будет хорошим вариантом.

— Думаю, ты очень проницателен.

Он пожал плечами.

— Я стараюсь таким быть.

Мы шли через двор рука в руке. Обычно мы оба были на занятиях по нашим расписаниям и никогда не шли на учебу вместе, но было что-то, из-за чего прогулка с Треем чувствовалось чем-то удивительным. Как по волшебству за ночь мы перешли от случайных отношений к серьезным. Это сочетание встречи с его родителями, слова на букву «Л» и, возможно, наша первая ночь, проведенная вместе, заставило меня почувствовать, что наши отношения стали реальными. Я не хотела их скрывать, да и после того, как мы засветились в интернете и вечерних новостях, не думаю, что это возможно.

Но к тому времени, как мы вошли в класс, мой любовный пузырь лопнул. Все люди, которые стояли лицом к своим столам и разговаривали, замолкли, как только мы вошли в комнату. Они уставились на нас, будто мы прервали очень важный разговор или они говорили о нас. Я предполагаю последнее.

Трей не пропустил удар и потянул меня к нашим столам и сел, в то время как я на одно мгновение застыла перед тем, как скользнуть на свое место. Он наклонился и понизил свой голос:

— Либо им станет скучно говорить о нас, либо они будут сплетничать о нас вечно. Как бы то ни было, ты не можешь позволить этому повлиять на твою жизнь, иначе это поглотит тебя. Это то, чему я научился, живя свою жизнь.

Я сглотнула, медленно кивая. Как обычно, он был прав. Каждый день Трей, вероятно, слышит многое о себе, когда он находился в комнате, как хорошее, так и плохое. Если он мог игнорировать все сплетни, особенно когда в основном они о нем, то и я могу научиться мириться с этим. По крайне мере, в этот раз у меня был союзник.

Доктор Вестерфилд вошла в комнату, неся свой портфель, и сразу же положила лист бумаги на первый стол, за которым сидел студент, и начала говорить поверх всех разговоров:

— На этом листке, который я посылаю вам, написаны все имена вашей группы. Там также указана дата, когда запланированы ваши дебаты. Так как занятия только один час, я запланировала одну группу на занятие. Это будет до Дня благодарения. Я ожидаю, что ваши документы должны быть переданы после каникул на День благодарения. Вы можете послать их на почту моему ассистенту раньше, но убедитесь, что они отправлены до полуночи дня перед каникулами.

Я наблюдала, как студенты смотрели список и их лица изменялись от огорчения до поднятого кулака в воздухе. Трей и я пытались работать над нашими дебатами, но в итоге всегда занимались чем-нибудь другим. Я открыла блокнот, написала короткую записку и толкнула его в сторону стола Трея.

«Нам надо серьезно начать работать над этим».

Он кивнул и одними губами сказал: «Я знаю».

Я забрала блокнот и яростно написала:

«Например, сегодня. Мы напишем наши цели, а потом можем делать что угодно».

Он просто улыбнулся и ничего не сказал. Но когда список дошел до него, его улыбка погасла, и он толкнул его ко мне. Мы были первой группой на дебатах. Через две недели;

— Сегодня вечером, — сказал он

— Сегодня вечером, — прошептала я.


***

Я должна была быть внимательнее на лекциях, но вместо этого писала возможные цели для обсуждения. Это было хорошим отвлечением; тем более была уверенна, что большинство девушек ненавидят меня в моем «женщины и гендерные исследования» классе. С тех пор как мы с Треем начали действительно встречаться, они начали вести себя, будто я была каким-то предателем, который им лгал. Мне хотелось разъяснить им, но это было бы неправильно. Я поняла, что мы были чем-то большим, чем предвзятые мнения людей, а меня не должно было волновать то, что думают другие люди.

К тому времени как занятия закончились, мой мозг горел, но я мне нужно было пойти в продуктовый магазин, чтобы купить продукты для ужина. Если мы с Треем останемся дома, то я могу гарантировать, что мы поработаем, а если опять проведу у него ночь, то мы сможем работать сколько нужно. Когда я дошла до конца ряда с консервами, собирая продукты для соуса, увидела, что над следующим рядом было написано «планирование семьи». Могла ли я посмотреть? В этом проходе также была зубная паста, а она всегда пригодится.

Я медленно толкнула свою тележку к проходу, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто за мной не следит. Здесь, прямо посередине, были выставлены презервативы. Технически, я никогда их не покупала и не имела понятия, какие фирмы лучше, или хотела ли ребристый, светящийся в темноте или ароматизированный. Семья Трея была категорически против экстренной контрацепции, такой как утренняя таблетка, но, безусловно, презервативы были не в счет. Я не планировала секс с Треем в ближайшее время, но осторожность никогда не помешает. Особенно сейчас, когда планировала оставаться у него так часто, как он мне позволит, и я даже не могу себе представить, какой будет политический скандал, если мне придется бежать в Студенческую службу здравоохранения за утренней таблеткой после ночи с губернаторским сыном.

Я услышала скрип колес и ахнула, надеясь, что никто меня не поймает. Схватила первую попавшуюся коробку и засунула ее в корзину, и понеслась вниз по проходу, почти врезавшись в коробки с хлебобулочными изделиями. Просто надеюсь, что никто меня не видел. Я кое-как добралась до самостоятельной кассы, никого не ранив, и никто не видел, как я выхожу с несколькими сумками, на дне одной из которых лежала коробка с презервативами.

Вернувшись в комплекс апартаментов, я не остановилась у своей квартиры. У меня были все мои школьные принадлежности и достаточное количество пакетов в руках, так что я чувствовала, что у меня есть все, чтобы пойти к Трею. Если мне действительно что-то понадобится, то все мои вещи были за следующей дверью, поэтому его квартира была лучшим местом, чтобы провести вечер.

Мои руки были заняты, поэтому я постучала в дверь ногой, и Трей открыл мне, забирая часть сумок.

— Ух ты, не могла сходить дважды?

— Никогда! — прокричала я, протискиваясь мимо него и бросая остальные сумки на стойку.

— Что все это значит? — спросил Трей, поставив оставшиеся пакеты рядом с моими, доставая маленькую банку с томатным соусом.

— Ингредиенты для «Карбонара», — сказала я так, будто это общеизвестный факт, и достала коробку пасты из одного из пакетов.

— И для «Карбонара» это нужно?

Я резко подняла голову вверх и увидела экономичного размера коробку светящихся в темноте презервативов в руках Трея. Но еще хуже, чем презервативы был хмурый взгляд на его лице.

— Я, гм, просто взяла первые попавшиеся. Я не имела в виду, что хотела большую коробку светящихся, — заикавшись, произнесла я, пытаясь придумать, что еще могу сказать. Я надеялась убрать их в сумку, прежде чем он их заметит, но, должно быть, забыла.

— Но не похоже, что ты в восторге от того, что я их купила. — Я положила одну руку на стойку, а другую на свое бедро. — Слушай, я не говорю, что хочу использовать все прямо сейчас. Я просто говорю, что, когда настанет время, хочу быть готовой.

— Ты уверенна, что никто тебя не видел? — Он приподнял бровь.

Я наклонила голову в сторону.

— И что, если видели?

— Я уверен, что каким-либо образом это вплывет, и у нас будет еще одна поездка на север, чтобы обсудить, почему девушка младшего сына губернатора покупает презервативы, когда он пытается отстаивать идею об учебе в воздержании.

— И ты так думаешь? Что люди не должны знать о сексе? Что люди не должны знать, что если между двумя людьми был секс, то можно забеременеть, и тогда их страховая компания отказала бы им в таблетках?

— Я знаю, куда ты ведешь, Моника, и нам не нужно туда идти. Давай просто забудем, что это произошло.

— Нет, давай обсудим это. Ты хотел убедиться, что никто не видел, как я покупаю презервативы, потому что ты смущен тем, что люди подумают, что мы спим друг с другом. Потому что это разрушит драгоценный политический имидж твоего отца. — Я чувствовала, как огонь закипает во мне, и было трудно сдерживать его.

— Но мы не спим друг другом, поэтому нам не надо беспокоиться об этом.

— Все же. Это может случиться в другую ночь, и что потом? Что если у нас будет незащищенный секс? Что потом?

Он покачал головой.

— Но у нас не было и не будет.

Мои плечи напряглись. У меня не было споров с Треем некоторое время, но они основном касались здравоохранения и налогов. Не к тому, к чему я была привязана.

— Нет, не будем, потому что я не нахожусь ни под каким контролем над рождаемостью, и нет ни одного способа в аду, чтобы могла позволить утреннюю таблетку после того, как мы это сделали.

Он сделал шаг ко мне, подняв руки вверх.

— И ты думаешь это хорошо? Просто прервать возможного ребенка, которого мы могли иметь? Даже если он внебрачный?

— У меня нет ребенка с тобой сейчас. У меня слишком много дел, чтобы беспокоиться по поводу беременности.

Он сократил дистанцию между нами и положил свои руки на мои.

— Я не говорю, что хочу иметь ребенка, но не думаю, что это справедливо, когда парня оставляют в неизвестности в такой ситуации.

— Ты что, ничего не слышал из того, что сказала тебе на прошлой неделе? Я могла забеременеть от какого-то парня в подвальной ванной комнате в доме братства. Он не дал мне никого выбора, и я не думаю, что он заслужил право голоса в том, что произойдет с моей маткой. — Я уже дымилась. Романтический ужин с парнем превратился в войну из-за тупой коробки презервативов.

Он вздохнул.

— Я не говорю, что то, что он с тобой сделал правильно. Я понимаю, что твоя ситуация в Тэйлоре была другой. Но я думаю, что ты неразумна. — Он потер свои руки вверх и вниз по моим рукам, что должно было меня успокоить, но сделало меня только злее.

Я оттолкнула его руки от себя.

— Я не неразумна. Я объективна. Я не говорю, что хочу, чтобы у нас с тобой был бессмысленный секс. Я люблю тебя, ты, чертов идиот. И если мы собираемся сделать решительный шаг в наших отношениях в какой-то момент, я не хочу остаться без защиты и беспокоиться каждый день, попала ли в свой период или нет. Дело не в политике, а в тебе и во мне.

Он покачал головой и провел пальцами по волосам.

— Мы не можем продолжать ходить по кругу. Ты знаешь, я люблю тебя, и мы оба знаем, что мы не сходимся во взглядах в этом вопросе. Согласен, что никто из нас не хочет беспокоиться о том, чтобы иметь ребенка прямо сейчас, но еще я считаю, что мы не должны жить в среде, в которой свободно раздают презервативы и таблетки людям, как конфеты на Хэллоуин.

Огонь, горящий внутри меня, был настолько силен, что я чувствовала, что собираюсь воспламениться. Я сжала руки в кулаки.

— Я не буду заниматься сексом с кем-то, кто не будет использовать гребаные презервативы. Меня не волнует, что твой отец думает о классах сексуального образования. Меня волнует, сделает ли парень меня беременной, если я буду с ним спать.

— Так какой выбор был у меня, когда ты пошла и купила презервативы? Ты не думала, что стоит спросить меня? Это делает наши отношения ненастоящими, если мы не занимаемся сексом, как все остальные, которые в очереди за свободным контролем над рождаемостью? — спросил он осуждающе.