Джоан откровенно удивилась.

– Даже если я тебя спровоцирую?

– Да.

Почему-то его слова не утешали.

– Ты ответил слишком быстро. Это дает мне повод усомниться в твоей искренности, – заявила она.

Малколм взял ее за руку и сплел ее пальцы со своими.

– Невозможно доказать то, чего я не стану делать. Могу сказать одно: мужчины Маккенна не бьют своих жен.

Джоан вздрогнула и высвободила руку.

– Робкие и покорные жены не вызывают гнев у своих мужей.

Малколм рассмеялся.

– Ясно, что ты никогда не встречала мою мать. Отец ей повторяет каждый день, что она самая смелая и дерзкая женщина на всем Шотландском нагорье. Ни одной мысли или идеи, пришедшей ей в голову, она не оставляет при себе – немедленно высказывает. По правде говоря, она управляет отцом в большей степени, чем он управляет ею.

Джоан покачала головой, явно не поверив ни одному слову.

– Свирепый нрав Маккенна уже давно стал легендой.

– И это вовсе не преувеличение. Когда отец начинает орать, дрожат стропила. Но мать знает, что его гнев никогда не может быть обращен на нее или на любое другое беззащитное создание. Он приберегается для врагов. – Выражение лица Малколма стало мягким. – Я понимаю, что тебе трудно мне поверить, но, думаю, за твоими возражениями стоит не только это. Скажи, ты находишь меня неприятным? Отталкивающим?

Джоан уперла руки в бока.

– Не стану превозносить твои достоинства до небес – боюсь, у тебя закружится голова. Ты и сам знаешь, что на сотню миль вокруг не найдется ни одной девушки, которая не назвала бы тебя красивым.

Малколм сделал сердитое лицо.

– Только на сотню?

Джоан попыталась сдержать улыбку, но не преуспела.

– А ты, оказывается, тщеславный человек, Малколм Маккенна. Возможно, ты даже более тщеславен, чем я. Это еще одна причина того, что наш брак будет ужасен.

– Ну да, конечно. Мы будем день и ночь спорить, кто из нас двоих прекрасней и милее. – Он улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. – Ты что-то не договариваешь, Джоан.

Она заколебалась. Она никогда не делилась своими секретами с другими людьми, будь то мужчина или женщина, и вовсе не собиралась начинать это делать сейчас. Хотя… странно, но, пожалуй, она испытывала искушение.

Осмелится ли она сказать ему правду? Вряд ли было бы правильно затевать с ним разговор об интимных отношениях между мужем и женой. Тем не менее Джоан чувствовала, что должна быть честной, даже если ее ответ шокирует его.

– Мне не нравится физическая близость с мужчиной.

Малколм присвистнул. Джоан вздернула подбородок и уставилась на собеседника, пытаясь прочитать его мысли, но его лицо ничего не выражало.

– У тебя были другие мужчины, кроме Фрэзера?

– Нет! Я впервые поцеловала мужчину только в день свадьбы!

– Все было так плохо? – тихо спросил Малколм.

– Сначала нет. Но потом… – Она вздрогнула от ужасных воспоминаний. – Ему очень нравилось насиловать меня, заставлять делать то, что нравилось ему и было ненавистно мне. До сих пор не могу без содрогания вспоминать.

– Со мной все будет не так, обещаю. Я буду уважать твои желания и докажу, что мужчина и женщина могут доставлять друг другу непередаваемое наслаждение в супружеской постели.

Глаза Малколма потемнели, маня ее чудесными возможностями. Джоан слышала разговоры других женщин о радостях брака, видела огонь любви и преданности в их глазах.

Неужели она может почувствовать то же самое с Малколмом? Он, безусловно, красивый мужчина. Ей нравится его улыбка и его манера держаться. Быть рядом с ним было довольно приятно. А если сказать правду, возле него она чувствовала волнение и странное томление, хотя и всячески старалась побыстрее подавить эти никому не нужные эмоции.

Но что, если она ошибается? Ее взгляд скользнул по его большим рукам, бугрящимся мышцам. У него достаточно сил, чтобы причинить ей боль. Сильную боль.

А вдруг он окажется таким же грубым и жестоким, как Арчибальд? Она едва сумела избавиться от кошмара первого брака. Маловероятно, что Господь проявит к ней милосердие теперь.

– Я не могу рисковать, – ровно проговорила Джоан.

У Малколма вытянулось лицо, и она неожиданно ощутила сожаление из-за того, что разочаровала его. Эмоция удивила ее и раздосадовала. Однако она намеревалась игнорировать ее, так же как учащенное сердцебиение.

Малколм шумно выдохнул.

– Ты должна быть практичной. Даже если ты больше ни во что не веришь, то все равно должна понимать, что я смогу защитить тебя и твоего сына.

Джоан понимала, что он прав. Отец не может и не хочет обеспечить безопасность, в которой они с Каллумом нуждаются. Тем более если он женится на Агнес, тогда ей и Каллуму придется искать другой дом. Но брак? С Малколмом?

Нет, если она и выйдет второй раз замуж, то за пожилого человека, у которого не будет ни желания, ни возможности делить с ней постель. Только тогда она даст согласие. Брак с молодым соблазнительным мужчиной даже не обсуждается. Разве только…

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

– Я бы могла обдумать возможность нашего брака, если бы мы достигли соглашения по некоторым вопросам раньше, чем произнесем клятвы.

Малколм насторожился.

– Какое соглашение?

Джоан понимала: то, что она собирается предложить, будет истолковано как оскорбление, но это ее не остановило.

– Я понимаю, что у мужчин есть физические потребности, которые я не могу удовлетворить. Если мы поженимся, я не стану возражать, чтобы ты получал удовольствие с другими женщинами. – Лоб Малколма перерезали глубокие складки. – Если, конечно, ты согласишься не делить постель со мной, – поспешно добавила она.

Глаза Малколма стали темными, как грозовые тучи, и Джоан испугалась, что зашла слишком далеко. Мужчины не любят, когда им говорят «нет», особенно если речь идет о постели. Они верят, что ни одна женщина не способна перед ними устоять.

– Мне бесконечно жаль, что он причинил тебе такую сильную боль, Джоан. Ни одна женщина не заслуживает такого отношения. – Малколм подошел совсем близко и взял ее за руку. Он держал ее сильно, но удивительно нежно. – Быть может, тебя успокоит знание, что для таких мужчин в аду приготовлено особое место.

Сдержанная реакция Малколма поставила ее в тупик. Джоан была готова к вспышке гнева, осуждению, даже обвинению, но вместо этого получила доброту и сострадание. Неужели она ошиблась в нем?

– Ты подумаешь над моим предложением? – с надеждой спросила она.

Выдержав паузу, Малколм медленно покачал головой.

– Нет. Брачные клятвы священны, в том числе и клятва верности. Я отношусь к ним со всей серьезностью и не отбрасываю, если они становятся неудобными. Моя жена будет единственной женщиной, которая будет делить со мной постель и, если даст Бог, выносит моих детей.

Надежды Джоан рассыпались в прах, и она горестно вздохнула. Она сама не ожидала, что почувствует такое сильное разочарование.

– Что ж, если ты отказываешься, говорить больше не о чем.

– Так уж и не о чем?

– Да, – резко ответила она и снова вздернула подбородок. – А что еще можно сказать? Надеюсь, ты не собираешься засыпать меня пустыми обещаниями всех земных благ, чтобы добиться своего? Может быть, ты пообещаешь мне наполнить мои дни радостью, а ночи блаженством? Ты будешь заботиться о моих удобствах, выполнять все мои желания, даже угадывать те, о которых я не говорю? Ты будешь любить меня всей душой и хранить мне верность до самой смерти?

– Могу. Если ты сделаешь то же самое для меня.

Джоан почувствовала, что краснеет. Откуда взялась эта нелепая девичья чушь? Она никак не могла понять, почему не смогла справиться с желанием высказать ему все это. Смешно, ей-богу!

– Я говорю чепуху. Прости, пожалуйста.

Малколм ласково улыбнулся.

– Все женщины хотят, чтобы за ними ухаживали. Обещаю, после свадьбы у нас на это будет много времени. – Он подался к ней и теперь стоял совсем близко. – Я видел тебя с сыном, Джоан. Если мы поженимся, у нас будут и другие дети.

Его слова проникли прямо в сердце Джоан. Каллум был единственным лучиком света в ее беспросветном существовании. От одной только мысли, что у нее могут быть еще дети, по телу Джоан прокатилась теплая волна.

– А как же безумие моей матери? – тихо спросила она.

– Это было только ее безумие, порожденное жадностью. Я не боюсь ничего подобного ни в тебе, ни в детях, которых ты подаришь миру.

У Джоан сжалось сердце. Он спокойно ответил на все ее возражения, но, тем не менее, тревога, жившая внутри нее, была слишком сильна.

– Я не могу выйти за тебя, – сказала она с уверенностью, которой не чувствовала. Ее охватило смятение.

– Тогда, прежде чем мы расстанемся, я хочу получить от тебя дар, – торжественно проговорил он. – Один поцелуй.

«Нет!» Она даже не успела подумать, а ответ уже был готов сорваться с ее губ. Тем не менее она удержалась.

– Почему ты просишь о том, что можешь взять, если хочешь?

– Потому что поцелуй, в котором участвуют двое, доставляет намного больше удовольствия.

– Предупреждаю, поцелуй со мной едва ли доставить тебе удовольствие.

– Единственный способ проверить это – попробовать.

Его палец медленно скользнул по ее щеке, оставляя за собой теплый след. Это возбудило ее любопытство, хотя она запретила себе замечать трепет в животе.

– Хорошо, один поцелуй, – согласилось Джоан, сознавая, что осталась в долгу перед ним.

Малколм улыбнулся, глядя на нее сияющими глазами – это смущало, сбивало с толку, мешало думать. Логика требовала, чтобы она опасалась этого мужчины, как, впрочем, и любого другого. Но часть ее души, недоступная для логики, была заинтригована и желала продолжения. Джоан расправила плечи и гордо взглянула на мужчину. Ни при каких обстоятельствах она больше не будет выглядеть слабой и испуганной.

– Это поцелуй, Джоан, а не наказание.

– Об этом мне судить, – огрызнулась она.

Его пальцы коснулись ее подбородка и слегка приподняли ее голову. Теперь их глаза встретились. Джоан напряглась, готовясь к сокрушительному мужскому натиску. Малколм стоял очень близко – широкие плечи, развитые мускулы, сильный и уверенный в себе.

Она с трудом сдержала крик, когда он склонился к ней, но его губы были нежными и теплыми. Он словно просил ее присоединиться к нему. Это был не агрессивный грубый поцелуй, к которому она приготовилась, и шок заставил ее отбросить бдительность.

Поцелуй стал глубже. Джоан вдохнула запах его кожи, почувствовала, как слегка царапает ее кожу его борода, ощутила на губах вкус вина, которое он пил раньше. Она позволила себе отдаться поцелую и с удивлением поняла, что ничего неприятного в нем нет.

Малколм положил руку ей на шею – при этом его пальцы запутались в ее волосах – и одновременно раздвинул языком ее губы. Джоан накрыла теплая волна, однако ее тело не переставало дрожать. Интересно, почему так? Но об этом она подумает когда-нибудь потом, когда останется одна.

А пока Джоан закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Смелое прикосновение его языка заставило ее сердце пуститься в дикий галоп. Она даже позволила себе ответить на поцелуй и игриво коснуться языком его языка. Ответом на это прикосновение стал глухой стон. Странно, но ей было это приятно.

И все же Джоан боялась сдаться на милость победителя. Она отстранилась, с трудом вырвавшись из чувственной паутины, которую он плел вокруг нее. Открыв глаза, она убедилась, что мужчина пристально смотрит на нее. Ей даже показалось, что он так же удивлен поцелуем, как и она.

– Ты уверена, что не хочешь стать моей женой?

Ее сердце билось гулко и часто. Она почувствовала головокружение и порадовалась, что рядом сильный мужчина, который не даст ей упасть. Она пыталась разобраться в нахлынувших на нее ощущениях, но была совершенно сбита с толку. Удивительно, но сейчас идея брака уже не казалась ей такой отталкивающей, как несколько минут назад. И тут ей в голову пришла другая идея.

– Я подумаю о договорных отношениях.

– Что? Ты хочешь, чтобы мы жили, как муж и жена, в течение одного года и одного дня и только потом, если решим остаться вместе, произнесли брачную клятву перед священником?

– Да. А если мы решим не жениться, то расстанемся, – уточнила Джоан. Ей такое решение показалось вполне разумным компромиссом. Но, судя по выражению лица Малколма, у него было другое мнение на этот счет. Церковь отрицательно относилась к таким брачным договорам, да и многие представители знати их не признавали.

– В клане Маккенна не было ничего подобного уже более ста лет, – сказал Малколм. – Не думаю, что это хорошая идея.