Последовало несколько мгновений напряженного молчания. Маккенна хмуро взирал на жену, а она на него. Не менее хмуро.

Мужчина не выдержал первым. Его широкое загорелое лицо расплылось в широкой улыбке. Леди Эйлин ответила тем же и подставила мужу щеку для поцелуя.

Малколм наблюдал за родителями со смесью смущения и благоговения. Всю свою жизнь он был свидетелем связывающей их глубокой страсти. И она проявлялась во всем. Они ссорились и мирились с одинаковым пылом, и каким-то непостижимым образом умудрялись сохранять внимание и уважение друг к другу.

Став женатым человеком, Малколм искренне не понимал, как такое возможно. Не исключено, что все дело было в любви. Хотя… Все же между ними была не только любовь и кипящие эмоции. Его родители были связаны узами столь крепкими, что разорвать их было невозможно, как ни пытайся.

Именно на такой брак надеялся Малколм. А судя по выражению беззаветной преданности, появлявшемуся на лице Джеймса всякий раз, когда звучало имя его супруги, его брат находился на верном пути к установлению такого типа отношений.

А значит, они не так уж редки. Их вполне можно отыскать. Меланхолично вздохнув, Малколм понял, что должен продолжать поиски.

Джеймс сделал знак одному из рыцарей своего отряда, и тот вышел вперед.

– Позвольте вам представить сэра Гидеона Крофта. Гидеон, это мой отец, лэрд Маккенна, моя мать, леди Эйлин, и мой старший брат Малколм.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – сказал Гидеон и поклонился.

Лилиас весьма чувствительно ткнула дядю в бок.

– А как насчет меня?

– О, прости меня, малышка. – Джеймс рассмеялся. – Хотя, полагаю, сэр Гидеон уже знает твое имя.

– Знает? – Явно польщенная, Лилиас задрала голову, с интересом рассматривая высокого красивого рыцаря. – А известно ли ему, что я люблю лошадей, собак и больше всего на свете хочу иметь новую маму?

– Я все знаю. – Сэр Гидеон учтиво поклонился девочке. – Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Лилиас.

Малышка благосклонно кивнула и одарила рыцаря кокетливой улыбкой.

– Меня еще никто не называл леди Лилиас. Мне нравится.

Все засмеялись. Кроме Малколма, конечно. Его вовсе не позабавил флирт маленькой дочери. Девчонке всего пять лет, а она уже пробует на взрослом мужчине свои женские чары. Возможно, ей действительно нужна мать, чтобы крепко держала ее в руках.

– Добро пожаловать в замок Маккенна, сэр Гидеон, – сказала леди Эйлин.

– Вы не горец, – заметил Брайан Маккенна и прищурился.

Сэр Гидеон твердо встретил его взгляд.

– Нет, лэрд. Моя мать была француженкой. Я только наполовину шотландец.

– Но это твоя лучшая половина, – усмехнулся Джеймс.

Снова раздался смех.

– Я сражался в крестовом походе бок о бок с вашим сыном, лэрд Маккенна, – сказал сэр Гидеон.

– Да, и пару раз спас мою жизнь, – добавил Джеймс. Он с любовью смотрел на друга, и постепенно напряженность исчезла. Горцы обычно с большой подозрительностью относятся к чужакам, но поддержка Джеймса обеспечила сэру Гидеону теплый прием. По крайней мере на какое-то время.

– Заходите и согрейтесь у очага, – сказала леди Эйлин, взяв под руку Джеймса. А Малколм неожиданно ощутил укол ревности, хотя и понимал желание матери быть ближе к младшему сыну. Его не было дома пять лет – Джеймс отважно сражался в крестовых походах. В прошлом году он вернулся, вскоре после этого женился и перебрался в замок жены.

Леди Эйлин была искренне рада тому, что сын, наконец, вернулся на шотландскую землю, но, тем не менее, часто жаловалась, что путешествие к замку Джеймса и Давины занимает две недели – и это при хорошей погоде. А обычные для Шотландии дожди, превращавшие дороги в реки грязи, добавляли путешественникам неудобств.

Была бы ее воля, все дети – и внуки – леди Эйлин жили бы с ней под защитой прочных стен замка Маккенна. Однако она понимала стремление Джеймса к независимости и часто говорила, что гордится успехами младшего сына, сумевшего превратить полуразрушенный замок Давины в процветающее поместье.

Войдя в большой зал, Малколм первым делом подозвал одну из служанок:

– Позаботься, чтобы Лилиас как следует вымылась и переоделась в чистую одежду, – велел он. – И надо хорошенько вымыть ее обувь.

Служанка сморщила нос, моментально почувствовав запах, исходящий от ребенка, но не рискнула ослушаться и взяла девочку за руку. Лилиас устремила на отца умоляющий взгляд, но Малколм остался тверд, всем своим видом показывая, что не намерен уступать.

Лилиас сжала кулачки, а на ее лице мольба сменилась негодованием. Малколм даже не моргнул. Лицо девочки покраснело, однако служанка успела увести ее раньше, чем та начала истерику.

Губы Малколма, провожавшего глазами свою строптивую, но уже растерявшую пыл, дурно пахнущую дочь, сложились в слабую улыбку.

Джеймс сел и жестом предложил сэру Гидеону сделать то же самое. Леди Эйлин расположилась рядом с младшим сыном, касаясь его руки, словно боялась, что он исчезнет, если она отпустит.

Брайан Маккенна опустился на большой стул, махнул рукой, – и несколько членов клана, собравшихся в зале, сразу вышли, чтобы обеспечить лэрду уединение.

– Все в порядке? Как себя чувствует Давина? – спросила леди Эйлин.

– Она с каждым днем становится больше, – ответил Джеймс с ухмылкой. – И все больше любит командовать.

– Беременная жена – это и радость, и испытание, – сказал Малколм, очень довольный, что его голос не дрогнул.

Всплеск эмоций, который он почувствовал, узнав, что Давина ждет ребенка, немало удивил даже самого Малколма, и он ощутил большое облегчение, когда понял, что может вполне успешно их скрывать.

Тем не менее, почувствовав на себе проницательный взгляд матери, он отвел глаза. Временами ему казалось, что она легко читает его мысли, а сейчас он вовсе не собирался ими с нею делиться. Он был рад счастью брата – искренне рад. Но иногда все же испытывал горечь разочарования из-за того, что Давина выбрала Джеймса, а не его.

– Сэр Гидеон приехал сюда с крайнего севера, – сказал Джеймс, – и принес тревожные вести, касающиеся нашей семьи.

Джеймс опустил голову, бросил быстрый косой взгляд на брата, и у Малколма появилось дурное предчувствие. Он постарался отмахнуться от неприятного ощущения, но следы его остались. Должно быть, случилось что-то серьезное, если его брат покинул беременную жену и примчался сюда.

– Расскажите нам эти новости, сэр Гидеон, – предложил лэрд Маккенна.

Сэр Гидеон повернулся к лэрду, и на его лице отразилась озабоченность.

– Как сказал Джеймс, я несколько месяцев провел на севере и услышал там весьма огорчительную историю, касающуюся вашей семьи.

Сэр Гидеон замолчал, поскольку вошли слуги с подносами, нагруженными едой, вином, элем и виски. Как только они расставили еду и напитки на столе, Маккенна властным жестом отослал их.

– Итак, – нетерпеливо проговорил он.

Сэр Гидеон вздохнул.

– Лэрд Макферсон объявил награду за голову сэра Малколма.

Малколм резко стукнул своей кружкой по столу – даже содержимое выплеснулось.

– Что?

– Это правда, – уверенно сказал сэр Гидеон. – Я слышал это от разных людей, в том числе от стражи Макферсона.

– Но за что? – удивился Малколм. – Я почти не имел дела с Макферсонами и уж точно никогда ничего не сделал, чтобы заслужить подобное обращение.

– Он утверждает, что это кара за позор, который вы навлекли на его клан. Его младшая дочь Бриенна недавно родила ребенка. – Сэр Гидеон откинул волосы с лица. – Макферсоны утверждают, что вы его отец.

Слишком потрясенный, чтобы говорить, Малколм откинулся на спинку стула.

«Незаконнорожденный ребенок? Мой незаконнорожденный ребенок?»

Взгляд лэрда застыл на Гидеоне – гонце, принесшем дурную весть.

– Вы уверены, что расслышали все правильно?

– Абсолютно. Речь идет о внушительной сумме, и новость быстро распространяется. Недалек тот день, когда люди, желающие ее получить, явятся на ваши земли.

– Поэтому вы здесь? – вкрадчиво спросил лэрд. – Желаете получить награду за моего сына?

– Отец! – Джеймс вскочил. – Гидеон – надежный друг. Сегодня он прибыл сюда, потому что я его об этом просил.

– И мы благодарны ему за это, не правда ли, Брайан? – Леди Эйлин взяла сына за руку и усадила обратно.

– Меня не оскорбляют ваши подозрения, лэрд Маккенна, – спокойно проговорил сэр Гидеон. – Это вполне разумное предположение. Но я могу дать слово чести, что никогда не обращу оружие против кого-нибудь из Маккенна. Я поклялся в верности Джеймсу, а к клятвам я отношусь серьезно.

– Спасибо, сэр Гидеон, – сказала леди Эйлин и благодарно улыбнулась. – Мы перед вами в неоплатном долгу.

Брайан Маккенна устало кивнул, после чего устремил вопросительный взгляд на старшего сына.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, Малколм? Это неправда? Или ребенок действительно может быть твоим?

Малколм был слишком потрясен, чтобы оскорбиться. Нахмурившись, он почесал затылок, погрузившись в воспоминания.

– Не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь доводилось встречать дочерей Макферсона.

– А как насчет весеннего праздника в прошлом году? – спросил Джеймс. – Там присутствовали члены всех кланов. Ты не мог встретиться с девушкой тогда?

– Это возможно, но я бы определенно помнил! – громко воскликнул Малколм. Его голос эхом прокатился по пустому залу.

И все же, если быть честным, он не мог быть абсолютно уверенным. Проведя несколько недель, предшествовавших празднику, в гостях у брата, Малколм был настроен, мягко говоря, своеобразно. Ему было трудно постоянно видеть любовь и внимание, связывавшие Джеймса и его жену – женщину, которую он некогда хотел назвать своей.

Первоначальное облегчение, которое он испытал, покинув, наконец, их компанию, в конечном счете стало причиной нехарактерного для него поведения. Он пропустил все турниры и сражения праздника, до которых раньше был большим охотником, а вместо этого много пил – виски на празднике лилось рекой – и флиртовал с хорошенькими девушками.

Мог ли он затащить в постель дочку Макферсона, когда был слишком пьян, чтобы это запомнить? Столь постыдная возможность, хотя и, безусловно, существовала, чрезвычайно не понравилась Малколму.

– Малколм? Что ты можешь рассказать нам о празднике и леди Бриенне?

Строгий голос матери вывел Малколма из задумчивости. Он почувствовал, что краснеет, и исподлобья взглянул на леди Эйлин. Она нахмурилась, и Малколм сразу почувствовал себя зеленым пятнадцатилетним юнцом. С трудом проглотив застрявший в горле комок, он отвел глаза.

– Отвечай матери, только честно, – рыкнул лэрд Маккенна. – Пусть лучше она услышит правду от тебя. Это избавит меня от тяжкой необходимости запоминать все, что ты скажешь. Она же затравит меня, если я что-то пропущу.

– Когда речь идет о моих сыновьях, от меня не может быть никаких секретов, – сказала леди Эйлин, устремив тяжелый взгляд на старшего сына. – Я хочу знать правду, Малколм. И не вздумай щадить мою чувствительность. Мне известны мужские нужды и желания.

Все глаза уставились на Малколма. Он покраснел еще сильнее, но, видя, что отступать некуда, кашлянул и выдавил из себя:

– Ну, я помню, что там было несколько женщин, привлекших мое внимание.

– Они проявили добрую волю? – спросила мать.

– Конечно! – возмутился Малколм.

Леди Эйлин выгнула одну бровь.

– Они были опытными?

Малколм едва не застонал и обратил умоляющий взгляд на отца.

– Эйлин, неужели ты всерьез думаешь, что мои сыновья должны платить женщинам за услуги?

– Я имела в виду не это, – огрызнулась леди Эйлин. – Я хотела сказать, что это были вдовы, а не девственницы.

– О чем ты говоришь, Эйлин! – взревел Брайан Маккенна. – У Малколма достаточно здравого смысла, чтобы не связываться с девственницами. Разве не так, сынок?

Малколм почесал подбородок и прикинул, не достаточно ли небольшой щели в полу, чтобы он в нее провалился и избавился от всех мучений.

– Лэрд Макферсон утверждает, что его дочь не только соблазнили, но и ее соблазнитель обещал на ней жениться, поэтому награда будет выплачена, только если сэр Малколм будет доставлен живым.

Малколм вздрогнул и выпрямился.

– Пусть я был пьян во время праздника и действительно провел несколько ночей с женщинами… разными… я думаю… Но я наверняка запомнил бы, если бы сделал кому-то из них предложение, – объявил он.

– Интересно, – задумчиво протянула леди Эйлин.

Крайне раздосадованный Малколм, что-то тихо бормоча себе под нос, взъерошил свою и без того непричесанную шевелюру.