Карен Хокинс - Единственный мой

Макс озабоченно нахмурился:

— Он преследовал вас и на улице?

— Да. Попугай преследовал меня целую милю, время от времени садясь мне на голову. Удивительно, как он не выклевал мне глаза.

— Значит, он пропал.

— Да, через некоторое время он отстал и я больше его не видел. — Брукс тяжело вздохнул. — Между тем тетушка хватилась своего любимца и подняла страшный шум. Слава Богу, никто не видел, как попугай вылетел из дома. И самое главное, об этом не прознал мой кузен Перси!

— Иначе он сразу же наябедничал бы на вас тетушке, не так ли? — спросила София.

— Да, именно, но я перехитрил его. — Судя по всему, Брукс был горд тем, что проявил изобретательность. — Я несколько дней искал попугая, однако все мои усилия найти его были тщетны. И тогда я обратился к лорду Эфтону, который, как известно, разводит экзотических птиц. Одна из них была очень похожа на попугая тетушки. Лорд Эфтон уступил ее мне, и я отнес птицу в дом леди Нили и посадил на открытое окно. Увидев ее, тетушка наверняка подумала бы, что ее питомец случайно вылетел из дома, а затем, через несколько дней, вернулся.

— Прекрасный план, — похвалил Макс.

— Все было бы ничего, но тут выяснилось, что новый попугай терпеть не может те предметы, которые принадлежали старому, — сказал Брукс, сокрушенно качая головой. — Одним словом, он тоже оказался психом. Его не устраивала ни жердочка, ни игрушки, ни серебряный колокольчик, который тетушка купила специально для своего питомца.

София коснулась шкатулки мыском ботинка.

— И что же все-таки находится здесь?

— Здесь все, что когда-то принадлежало старому попугаю, — игрушки, подстилка, на которой он любил спать, и тому подобное. Я не мог спрятать все это поблизости от дома тетушки. Если не верите мне, загляните в шкатулку.

София открыла замочек и подняла крышку.

— О Господи… — прошептала она, увидев сваленные в кучу предметы.

— Грустно, что тетя Теодора слишком много тратит на своего любимца, — с печальным видом заметил Брукс. — Но еще хуже то, что я был вынужден купить те же самые вещи для нового попугая. Вы не представляете, как мне было жаль денег!

София закрыла шкатулку, почувствовав вдруг страшную усталость.

— Думаю, нам следует снова спрятать все это.

Брукс вздохнул с облегчением:

— О, это избавило бы меня от массы неприятностей! Перси — коварный человек, он готов на все, лишь бы только лишить меня наследства.

— Не беспокойтесь, он ни о чем не узнает, — сказала София, с грустью думая о том, что Брукс был последним подозреваемым в ее списке.

Она снова подвела Макса, так и не сумев помочь ему. Комок подступил к ее горлу. София взяла шкатулку и направилась к вырытой в земле яме.

Однако Макс забрал у нее лопату.

— Позволь, я сам ее закопаю, — сказал он.

София не стала возражать.

Брукс тем временем продолжал нудно сетовать на свою тяжелую судьбу. Он говорил о том, что новый попугай влюбился в компаньонку леди Нили и повсюду преследовал ее, что он отказывался есть печенье, которое старый попугай обожал. София слушала его вполуха. Вздохнув, она повернулась так, чтобы видеть дорогу, по которой каталась нарядная публика.

Среди посетителей парка София заметила кузину Шарлотту, и ее лицо просияло. Она подумала о том, что ей следует как-нибудь пригласить Шарлотту на ужин. Возможно, если она будет больше общаться, ее тоска по Максу утихнет. Софии хотелось освободиться от его чар. Она заметила, что чем чаще видится с мужем, тем сильнее становится его власть над ней, и это пугало ее.

— Ну вот, яма засыпана, — сказал Макс с довольным видом, любуясь своей работой.

— О, благодарю вас, — промолвил Брукс. — Я рассчитываю на ваше понимание… Вы же не собираетесь поднимать шум, не так ли?

— Не волнуйтесь, — ответил Макс и, взяв Софию под руку, направился с ней к карете.

Передав лопату кучеру, он помог жене сесть в экипаж, однако сам остался стоять рядом. София была подавлена.

— Мне нужно вернуться домой и умыться, — сказала она. — У меня, наверное, ужасный вид…

Комок, подкативший к горлу, мешал ей говорить.

— Дорогая, не надо отчаиваться. Забудь об этом браслете. Найдем мы его или нет — это не имеет никакого значения.

— Для меня это имеет огромное значение, — возразила София. — Это был единственный шанс доказать, что я изменилась, что я не такая, какой была раньше, что я… — Она осеклась, поняв, что чуть не проговорилась.

— Что ты хотела сказать? — мягко спросил Макс. София молчала. Гордость мешала ей закончить фразу. Она не могла заставить себя произнести признание — слова, после которых окажется совершенно беззащитной перед мужем. Годы одиночества научили ее тому, что жалость унижает человека. И чтобы избежать унижения, нужно было запретить себе признаваться в собственной слабости.

Судорожно вздохнув, София посмотрела на Макса:

— То, что я хотела сказать, совершенно не важно. Давай поговорим о другом. Не надо забывать, что фамилию Истерли ты носишь не один. Я защищаю свою честь, стремясь восстановить твое доброе имя.

Макс помрачнел:

— Значит, ты все еще требуешь аннулирования брака?

Чтобы заглушить боль в душе, София рассмеялась:

— Конечно! Я и не собиралась отказываться от этого намерения. Скажу больше: как только ты дашь согласие на аннулирование брака, я начну новую жизнь и найду, наконец, свою любовь.

Лицо Макса стало серым.

— Я думал, мы начали все с чистого листа…

— Я хочу аннулировать брак.

Макс отступил от кареты.

— В таком случае я сделаю то, чего ты хочешь, — сказал он, сдержанно поклонился и, повернувшись, пошел прочь.

София смотрела ему вслед до тех пор, пока он не исчез за деревьями. Ее сердце обливалось кровью, но глаза оставались сухими. Когда муж скрылся из виду, она приказала кучеру везти ее домой.

«В это трудно поверить, но вчера утром леди Истерли видели в Гайд-парке с лопатой в руках. Еще более странным является то обстоятельство, что эта дама копала названным сельскохозяйственным орудием землю за кустарником в южном конце парка.

Впрочем, этим странности не исчерпываются. По свидетельству очевидцев, рядом с ней находился лорд Истерли, который громко смеялся, подгонял бедную женщину и отдавал ей распоряжения, руководя земляными работами.

Автору этих строк неизвестно, что искали эти двое и увенчались ли их поиски успехом».

«Светские заметки леди Уислдаун» 12 июня 1816 года

На следующее утро София проснулась в еще более скверном расположении духа. Она отменила все визиты и, оставшись дома, стала расхаживать взад и вперед по гостиной, сцепив руки за спиной. Она думала о пропавшем браслете и о Максе. Как ему удалось сделать так, что она забыла о своих интересах? Ее терзали противоречивые чувства. Она не верила ему, не верила его обещаниям, ведь однажды он уже обманул ее и покинул.

София почувствовала, что сейчас расплачется. Ей хотелось любить мужа, как прежде — открыто, без страха и сомнений. Но могла ли она довериться Максу? Нет… Именно поэтому ей было опасно встречаться с ним наедине. Она могла поддаться искушению и не совладать с чувствами.

София тяжело вздохнула. Нужно прекратить думать о Максе! Нужно отвлечься.

Пожалуй, можно было бы пригласить к себе в гости кузину Шарлотту. Да, это прекрасная мысль! И они останутся вместе на всю ночь!

София направилась к секретеру, чтобы написать записку Шарлотте, однако в этот момент в дверь постучали.

На пороге появился Джейкобс.

— Вас желает видеть мистер Риддлтон, миледи, — доложил он.

Томас! София совсем забыла, что он должен был на днях вернуться в Лондон. За время разлуки она поняла, что этот человек почти ничего не значит для нее. Тем не менее, сейчас она была рада его видеть.

— Впустите его, Джейкобс.

Через минуту в гостиную вошел, как всегда, аккуратно одетый Томас Риддлтон. Это был высокий красивый мужчина с густыми каштановыми волосами и открытым взглядом. Томас поцеловал руку Софии, и на его губах заиграла искренняя улыбка.

— Вы прекрасно выглядите, София.

— Благодарю вас. — Она высвободила свою руку, слегка смутившись. Ну почему бы ей не влюбиться в Томаса? Ну почему жизнь так несправедлива!

София указала гостю на стул:

— Присаживайтесь!

Томас сел, и София опустилась на стул напротив него.

— Как прошел ваш визит к матери?

— Прекрасно. Хотя не скрою, время пробежало бы незаметней, если бы вы чаще писали.

— Чаще? — удивилась София. — Но ведь я не написала вам ни одного письма!

— Вот именно, — сухо сказал Томас.

София натянуто улыбнулась:

— Я предупреждала вас, что не люблю писать писем.

— Да, конечно, но все же я не терял надежды получить от вас весточку. — Томас сделал паузу, и по его лицу пробежала тень. — София, я знаю, что Истерли вернулся.

София почему-то зарделась как маков цвет.

— Да, он действительно здесь.

— Понятно. Я надеялся, что он не приедет… Полагаю, вы уже говорили с ним об аннулировании брака?

— О да, конечно, но мы не достигли согласия по… по некоторым вопросам.

Томас приподнял брови:

— Если хотите, я пошлю к нему своего поверенного, это ускорит…

— Простите, — перебила его София. — Неужели вы думаете, что я не способна самостоятельно уладить свои дела?

Томас с удивлением взглянул на нее, но потом снова улыбнулся:

— О, теперь я понимаю, что с вами происходит. Вы сильно расстроены — возвращение Истерли повергло вас в смятение.

Действительно, после поцелуя в тесном темном чулане София никак не могла прийти в себя. Но об этом она не стала рассказывать Томасу.

— Боюсь, Томас, мое смятение вызвано другими обстоятельствами.

Томас поднял руку, заставляя Софию замолчать:

— О, перестаньте, я знаю вас лучше, чем вы знаете себя!

Она открыла рот от изумления. Когда это Томас стал таким самонадеянным? Раньше она не замечала в нем подобных качеств. Произошедшие с ним перемены ей не нравились.

— Простите, но я как-нибудь сама разберусь в своих чувствах и мыслях. Не надо делать этого за меня. — София постаралась произнести эти слова с мягким упреком и надеялась, что Томас не поймет ее превратно.

Он засмеялся:

— Мне кажется, нет никакого смысла притворяться, что мы плохо знаем друг друга. Я все отлично понимаю. А теперь, прошу вас, расскажите подробно об Истерли. Как он вернулся, о чем вы говорили, как он себя ведет? Я не думал, что он приедет в Англию, но, наверное, мое письмо сыграло свою роль и…

— Ваше письмо?

— Да, я взял на себя смелость обратиться к Истерли с письмом, в котором объяснил, что аннулирование брака принесет ему только пользу.

София не верила своим ушам:

— Вы написали моему мужу письмо о делах, которые вас совершенно не касаются!

— Да, это так, — согласился Томас, нервно заерзав на стуле, — но я думал, что вы не будете возражать против моего вмешательства.

— В таком случае почему вы не спросили меня, что я думаю по этому поводу? Почему не попросили разрешения?

Томас покраснел.

— Согласитесь, София, что я не чужой вам человек.

— Не чужой? С чего вы это взяли?

— Как?! Вы оспариваете это? Но не станете же вы отрицать, что последние несколько месяцев мы с вами тесно общаемся и…

София вдруг поняла, что в беседах со своими приятелями Риддлтон наверняка говорил о ней как о своей женщине, как о будущей жене. Вот почему, где бы она ни появилась, за ее спиной сразу же начинали шептаться.

— Я действительно не стану этого отрицать. Я думала, Томас, мы с вами стали добрыми друзьями. Друзьями — и только! — твердо сказала София.

— О, молчите! — с улыбкой сказал Томас. — Я на все согласен. Я — терпеливый человек и буду покорно ждать, когда вы аннулируете свой брак и Истерли снова уедет.

Макс уедет?! У Софии перехватило дыхание, и она судорожно сглотнула. Нет, он не уедет! Она этого не допустит!

Томас сидел, закинув ногу на ногу, и не сводил глаз с Софии. Ей стало неуютно под его пристальным взглядом.

— Я слышал об истории с браслетом. Темное дело, однако если поразмыслить хорошенько, то здесь нет ничего удивительного.

Опять всплыл этот проклятый браслет!

— Не знаю, что вы там слышали, однако уверяю вас — слухи, которые ходят о пропаже браслета, недостоверны…

— Жаль, что Истерли снова замарал свою репутацию.