Филип щелкнул пальцами.

— Жажда независимости! И как я забыл упомянуть самое мужское из твоих достоинств!

— Ты просто невозможен, — пробормотала она сквозь зубы. — Совершенно невозможен.

— Конечно, — продолжал дразнить ее Филип, — женщины редко обладают подобными качествами, но некоторым это удается.

— Филип! — грозно нахмурилась Дори, но затем вдруг засмеялась, закинув голову назад. — Я сдаюсь. Ты никогда не изменишься.

— Как хорошо, что ты наконец это поняла. Мои взгляды и привычки сформировались слишком давно, чтобы менять их. Они могут быть немного скорректированы, но не более того.

Это было предупреждение. Но Дори решила не думать о завтрашнем дне и наслаждаться настоящим. За последнюю неделю он даже ни разу не сказал, что ей хорошо было бы уехать. Возможно, он уже готов сдаться, только сам еще этого не понял.

— Я не стала бы хвастаться этим на твоем месте, — сказала Дори. — Ты сказал, что не потерпишь перемен, но это ведь не оставляет никакой возможности для — милых безрассудств, которые могли бы в один прекрасный день…

— Сказочница, — улыбнулся Филип.

— Возможно. А может быть, и нет. — Она подбежала к лошади. — Я проголодалась, а ты? Поехали! Филип неторопливо поднялся.

— И откуда в тебе столько энергии? Дори улыбнулась ему, вскакивая в седло.

— Я вырабатываю ее по ночам. Эльфы установили в моей комнате волшебную прялку, и я пряду всю ночь нити энергии. — Улыбка померкла, когда ее глаза встретились с глазами Филипа. — Но это происходит только после полуночи, когда весь мир спит. Приглашаю тебя зайти посмотреть. Эльфы не будут возражать. И я тоже, — добавила она почти шепотом.

Филип быстро вскочил в седло, и лицо его снова стало непроницаемым.

— Не думаю, что это удачная идея. Волшебные человечки часто исчезают, когда появляется тот, кто в них не верит.

Дори не понимала, почему Филип отказывался от близости с ней. Он даже избегал касаться Дори, словно она была прокаженной. Но если это все же происходило случайно, то вовсе не оставляло его равнодушным. Сначала Дори думала, что это плод ее воображения, что на самом деле Филип вовсе не хочет ее. Но слишком часто она ловила на себе его полный страсти взгляд, чтобы ошибаться. Филип хотел ее!

— Тем хуже для тебя. Но, видимо, ты этого не понимаешь, — сказала Дори и пришпорила лошадь.

Филип прекрасно понимал, что теряет. Он знал, какая у нее мягкая и шелковистая кожа, какое это блаженство — проникать в ее лоно, когда она движется в такт его движениям, постанывая от удовольствия… Он чувствовал, как при одной мысли о близости с Дори нарастает возбуждение. Но не позволял себе думать об этом.

— В чем дело? Не поспеваешь? — крикнула Дори, оглянувшись назад.

Филип рассмеялся в ответ.

— Вопрос не однозначный, и ответов на него может быть несколько, — серьезно ответил он.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — нахмурилась Дори.

— Не обращай внимания. Это шутка. — Пришпорив лошадь, он проскакал мимо девушки. — Так кто там собирался меня обогнать?


Телефон зазвонил, когда они заканчивали завтракать, — Меня? — изумленно переспросила Дори Рауля. — Но кто может спрашивать меня?

— Некий Нил Сейбин. Он звонит из Парижа.

— Из Парижа? Что он делает в Париже? — удивленно воскликнула Дори, вскакивая со стула.

— А ты уже готова бежать выяснять это, — язвительно заметил шейх. — Могла бы хоть дождаться конца завтрака.

— Не умирать же мне от любопытства. К тому же это может быть что-то важное.

— Что может быть настолько важно для тебя? — Филип готов был метать громы и молнии. — Ты ведь говорила, что покончила с «Немезидами».

Дори решительно направилась к двери.

— Нил — мой друг. Он много сделал для меня за эти годы. Я никогда не забываю друзей. Поговорю из библиотеки и вернусь, — спокойно сказала она.

— Можешь не торопиться. — С каменным лицом Филип пил кофе. — Твой лучший друг может обидеться.

— Я скоро вернусь, — повторила она, выходя из столовой.

Она пришла обратно через пятнадцать минут и была явно чем-то огорчена.

— Ну? — спросил Филип с ледяной улыбкой. — Как поживает твой друг?

— Неважно. Мне необходимо полететь в Париж.

— Даже так?

— Ради всего святого, Филип, — взмолилась Дори. — Я должна лететь. Нил, Джин и Поли в Париже ведут переговоры по поводу европейского турне. У них новая солистка…

— Если у них есть новая солистка, зачем им ты? — возмутился Филип.

— У них возникли проблемы с мистером Дюбуа. Он не хочет вкладывать деньги в неизвестную исполнительницу. А для «Немезид» очень важно, чтобы турне прошло на высшем уровне. Если они успешно проведут гастрольный тур по Европе, то получат большие гонорары. — Дори сделала паузу. — Дюбуа всегда любил меня. Он руководил нашими первыми гастролями. Нил считает, что я сумею убедить его поверить в эту новую девчонку. По крайней мере, стоит попробовать.

— Конечно. Ты должна лететь. Я велю Раулю распорядиться насчет самолета, пока ты будешь собираться.

Все это было сказано таким ледяным тоном, что Дори охватила паника.

— Но мне действительно надо помочь своим друзьям, Филип. Я прилечу туда сегодня, поговорю с Дюбуа и вернусь завтра вечером.

— Нет! — отрезал Филип. Дори застыла.

— Что «нет»?

— Не возвращайся. Ты не нужна мне здесь. Я хочу, чтобы ты ушла из моей жизни. Сердце Дори сжалось от боли.

— Ты лжешь, Филип. Я знаю, что нужна тебе. Я вернусь завтра вечером, и все пойдет по-прежнему. Вот увидишь.

— Даже не рассчитывай на это. Ты знаешь, я редко держу при себе женщину больше месяца. Не забудь взять с собой безделушку, которую я прислал тебе в Сан-Франциско. Больше подарков не будет.

— Ты ведь знаешь, что мне не нужны твои подарки, — прошептала Дори. — Почему ты так жесток со мной?

Тень боли пробежала по лицу шейха.

— Не возвращайся, — повторил он. — Ты пожалеешь, если вернешься.

— Я буду дома завтра вечером, — хрипло произнесла Дори.

— Это мой дом, а не твой. Ты здесь чужая. Запомни это, Пандора. — Не глядя на нее, он поспешно вышел из комнаты.

Дори с трудом сдерживала слезы. За что? Почему? Она ожидала вспышки гнева, даже ревности, но только не этого холодного пренебрежения. Она не могла поверить, что это говорит ее Филип. Нет, она ни за что не смирится с этим. Под холодной маской, которую надел на себя шейх Эль Каббар, скрывается веселый, добрый и нежный человек. И она сделает все, чтобы вернуть его.

Дори решительно встала. Чем скорее она закончит дела в Париже, тем скорее вернется сюда.

Глава 7

Уже сгустились сумерки, когда черный лимузин подъехал на следующий день к резиденции шейха Эль Каббара. Дом Филипа напоминал сказочный дворец из «Тысячи и одной ночи». Свет, падавший из окон, отражался в разноцветных плитках, которыми был облицован двор. Несмотря на свое великолепие, дворец показался Дори каким-то чужим. Вероятно, сказалась сильная усталость.

Она хотела переодеться, прежде чем увидит Филипа, но вдруг поняла, что у нее нет сил. Дори не спала ни секунды с тех пор, как улетела вчера из Седихана.

Дюбуа, как и предполагал Нил, упрямо не желал соглашаться ни с какими доводами. Пришлось провести целый вечер, уговаривая его раскошелиться и организовать турне должным образом. Переговоры затянулись до ночи и возобновились утром, после завтрака. Наконец совместными усилиями Дюбуа удалось сломить. Нервы Дори были напряжены до предела после бессонной ночи. Встреча с Филипом не предвещала ничего хорошего. Когда она позвонила из Парижа, чтобы сообщить время своего прибытия, Рауль сказал ей, что шейх Эль Каббар занят и не ответит на звонок.

Дворецкий вышел навстречу Дори. Она напряженно улыбнулась.

— Здравствуй, Рауль. Тебя послали охранять ворота? Боюсь, сейчас я не слишком достойный противник, валюсь с ног от усталости.

— Мне дали совсем другое поручение. — В голосе дворецкого звучало искреннее сочувствие. — Велено попросить шофера подождать, а вас — подняться в библиотеку к шейху и его гостям.

— Гостям? — Только бы Филипу не пришло в голову снова пригласить ее отца. Дори расправила плечи и подняла голову. — Хорошо, Рауль, я пройду прямо в библиотеку. Хотела переодеться, но не стоит заставлять шейха Эль Каббара ждать. — Она печально улыбнулась. — Это ведь было бы по меньшей мере невежливо.

Рауль был явно взволнован.

— Мисс Мадхен, может быть, вам лучше вернуться в Париж. А потом, когда шейх будет не в таком ужасном настроении, вы сможете приехать.

— Неужели все так плохо, Рауль?

— Я никогда не видел его в таком гневе. Для вас лучше было бы подождать, пока он… — Рауль беспомощно пожал плечами. — В общем, вам лучше подождать.

Дори задиристо тряхнула головой:

— Я не из тех, кто спасается бегством. Так что водитель лимузина может прождать всю ночь. Я не воспользуюсь его услугами.

Рауль сделал шаг в сторону, пропуская Дори.

— Не думаю, что…

— Не волнуйся за меня, Рауль. Все будет хорошо. Она быстро прошла по длинному коридору. Дверь библиотеки была приоткрыта. Распахнув ее настежь, Дори буквально ворвалась в комнату и застыла, точно пораженная громом.

В кресле лицом к двери сидела женщина. Очень красивая смуглая женщина с темными волосами, блеск которых эффектно подчеркивало пурпурное платье из полупрозрачного шифона. С соблазнительной улыбкой на губах женщина смотрела на стоящего рядом с креслом Филипа.

Дори невольно подумала о том, что рядом с этой шикарной красоткой она выглядит маленькой бродяжкой.

— Здравствуй, Филип, — произнесла она, не слыша собственного голоса. — Насколько я поняла, ты хотел меня с кем-то познакомить?

Филип был одет к обеду. Вид у него был грозный и внушительный. Он повернулся к Дори с улыбкой на губах, но глаза его оставались холодными.

— Да. Вам не помешало бы познакомиться. Подойдя к креслу, Дори встала рядом с Филипом.

— У твоих поставщиков в Марасефе примитивный вкус, — сказала она. — Брюнеткам идет не только пурпурно-алый цвет. Вам, например, очень пошло бы розовое, мисс …?

— Ленат, — вставил Филип, не сводя глаз с Дори. — Мисс Натали Ленат. Как ты уже догадалась, она сменила тебя в моей спальне.

— Рада нашему знакомству, мисс Ленат, — устало произнесла Дори. — Мне очень жаль, что вас втянули в эту историю. Вы этого не заслуживаете.

— Не понимаю… — пробормотала обескураженная Натали.

— Лучше отошли ее, Филип, — спокойно сказала Дори. — Ты не удивил меня.

— А с чего ты взяла, будто я хотел тебя удивить? Мы с Натали давно знакомы и в прошлом не раз наслаждались… обществом друг друга.

— Прошлое осталось в прошлом. — Дори едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик. — Твое настоящее и будущее — это я, Филип.

— Нет, — тихо произнес шейх. — Ты уже в прошлом, Дори. Пойми это и постарайся меня забыть.

— Не делай мне так больно, — прошептала она. — Ты ведь не хочешь этого.

— Ошибаешься! — На губах Филипа играла злорадная улыбка. — Я велел собрать твои вещи. Рауль уже положил их в машину. Извини за спешку, но Натали потребовался гардероб. Не так ли, дорогая?

На лице миловидной брюнетки мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

— Думаю, мне лучше оставить вас наедине, — произнесла она, поднимаясь с кресла. Рука Филипа тут же властно опустилась ей на плечо.

— Останься. Кстати, у меня есть для тебя подарок.

— Подарок?

— Необычный подарок.

Подойдя к Дори, он снял с ее шеи медальон.

— Пандоре это больше не понадобится. Она покидает Седихан.

— Я не собираюсь больше терпеть все это, Филип. Это мой медальон!

— Только до тех пор, пока я этого хочу, — почти прорычал шейх. — А я передумал оставлять его у тебя. Я хочу подарить его своей новой наложнице. — Он надел медальон на шею Натали, но медлил, не застегивая цепочку. — Какая изящная у нее шея, не правда ли?

— Черт тебя побери! — взорвалась Дори. — Черт тебя побери, Филип Эль Каббар! Кто дал тебе право быть со мной таким жестоким? Что случилось? Снова испугался, что можешь отдать мне кусочек своей бессмертной души? Что ж, не волнуйся. Я не уверена, что хочу получить от тебя что-либо. Кажется, мое сердце замерзло в твоем холодном мире, Филип. В мире вечной зимы, где тебе так нравится жить. — Она остановилась у двери. — И если у меня будет ребенок, я не хочу, чтобы он жил среди льдов. Так что можешь вздохнуть с облегчением. Мы не потревожим тебя больше.

Дори скрылась за дверью. Филип смотрел в пустоту невидящими глазами. Дори оставила его. Он хотел именно этого? Но откуда же тогда это пронзительное отчаяние?

— Ты ведь не собираешься дарить мне этот медальон? — тихо спросила Натали. — Ты просто хотел сделать ей больно?

— Да, я просто хотел сделать ей больно, — машинально повторил Филип. Он взял медальон у Натали, испытывая чувство отвращения к самому себе.