— Ну, почему?.. — несмотря на усталость, он снова настойчиво ловил губами её губы, — Я так тебя хочу…

— Сергей… всё, перестань… — она уже была не рада, что позволила ему зайти довольно далеко, и, сделав невероятное усилие, приподнялась на кровати и прислонилась к спинке, — Во всяком случае, не здесь.

— Поехали ко мне… — снова обняв, он целовал её лицо, шею, волосы, — А утром я тебя привезу…

— Нет… Пока — нет.

Она всё же поднялась с кровати, чтобы охладить его пыл, и, поправив одежду и волосы, отошла к окну. Оставшись сидеть, Рябинин упёрся локтями в колени и уронил в ладони голову. Потом, не выдержав, встал и, подойдя к Элине, снова обнял её — на этот раз не так страстно, но крепко прижимая к себе.

— Не могу от тебя уйти… — шумно вдыхая запах её волос, он стоял с закрытыми глазами, — Эля… я ужасно хочу, чтобы ты была со мной… Мне кажется, что я ещё никогда и никого так не любил, как тебя… я только и думаю о тебе… как мальчишка каждый день вспоминаю, как ты приезжала ко мне… каждый твой жест вспоминаю, каждую чёрточку…

— Всё… — она умоляюще подняла на него глаза, — Всё, не нужно больше ничего говорить… Серёжа, не надо.

— Ну, скажи, что я должен сделать?! Я всё сделаю, что ты захочешь! — судя по всему, её слова лишь подлили масла в огонь, вызывая новый приступ страсти, — Эля… Поедем сейчас ко мне! Ты не пожалеешь ни о чём! Если ты не поедешь, я сойду с ума…

Чувствуя, что ситуация становится довольно опасной, Элина решительно выставила вперёд ладони, упершись ему в грудь. Вспомнив сцену в ресторане, она подумала, и не без оснований, что он вполне может осуществить свою мечту прямо сейчас, здесь, в этой палате — настолько неистово проявлялось его желание…

— Сергей, тебе лучше уехать домой, — с силой отталкивая его от себя, Элина невольно покосилась в окно — не закрытое на ночь жалюзи, оно сейчас красочно представляло разыгравшиеся в палате страсти, — послушай… Если ты сейчас не уедешь, завтра я отсюда уйду. И не приду больше никогда… Слышишь?

— Ну, почему?! — всё же отстранившись, он тяжело дышал и смотрел на неё из-под полуприкрытых век, — Ты можешь мне сказать, почему?! Мы — взрослые люди…

— Серёжа, я всё ещё замужем… — Элина, в свою очередь, как можно строже посмотрела на него исподлобья, — И, если для тебя это не имеет значения, то для меня очень важно.

— Впервые вижу такую женщину, — наконец, успокоившись, он глубоко вздохнул, — такую неприступную.

— Я такая, какая есть. Я тебя очень прошу — не торопи события, иначе я уйду…

…Встретившись с ним на следующее утро, Элина поймала себя на мысли, что уже не чувствует такого смущения, как раньше, видимо, начиная привыкать к порывам страсти своего доктора. Она лишь по-прежнему отводила глаза, когда он крепил круглые датчики аппарата суточного мониторинга у неё на груди.

— Держи прибор, — дождавшись, пока она застегнёт блузу от пижамы, Сергей протянул ей небольшую чёрную коробочку, соединённую с датчиками тонкими проводами, — и целый день думай о том, чего тебе хочется больше всего.

— Больше всего? — она невольно рассмеялась, — Зачем?

— Этот аппарат записывает работу твоего сердца… Я потом прочту и узнаю… — Рябинин улыбался ей в ответ, — А, вдруг, ты думала обо мне?

— Знаешь… Ещё никто и никогда не заботился о моих желаниях.

— Даже мама?

— Мама… она, скорее, заботилась о своих желаниях относительно меня. Но они не всегда совпадали с моими.

— Ну, вот завтра и посмотрим, совпадают ли наши с тобой желания.


…Первыми визитёрами оказались, естественно, Ирина Германовна и Антон, которые приехали к Элине под вечер. «Отругав» их за то, что они совершенно напрасно проделали этот путь, Элина улучила минутку, пока мать беседовала с Рябининым, и вопросительно посмотрела на сына.

— Ты с папой разговаривал?

— Конечно, и вчера, и сегодня.

— Ну… и как он?.. — Элине хотелось узнать, сказал ли сын отцу о том, что она в больнице, и, если да, тот как отреагировал Игорь на это известие.

— Нормально… — отведя глаза, Антон ответил уклончиво, — как обычно.

— Ну, и хорошо, — разочарованно вздохнув, Элина погрустнела, — ты ему звони почаще… ладно? А то он совсем один.

Проводив гостей, она собиралась посмотреть телевизор, но, услышав звонок, потянулась к телефону.

— Эля, привет! — Надежда, её бывшая коллега, радостно дышала в трубку, — Говорить можешь?

— Я и ходить уже могу… — рассмеялась в ответ Элина.

— У меня новости… Такие, что лучше сядь!

— Я лежу.

— Ещё лучше! Слушай… Пока всё ещё очень туманно, но я думаю, ты должна узнать первой!

— Ну, давай свои новости.

— Кажется, Гринчук скоро вылетит с работы!

— Почему?..

— У нас проверка полным ходом. Бухгалтерия молчит, как рыба, но слухи просачиваются, что обнаружено нецелевое расходование средств в крупных размерах… мошенничество, короче. Гринчук ходит с каменной мордой… главбухша на больничном… В общем, что-то будет!

— Ничего себе… я всё, оказывается, пропустила? — услышав новости, Элина весело рассмеялась, — Хотя… выкрутится. Да и как будущую мать её простят.

— Да какая мать?! — Надежда на том конце издала изумлённо-возмущённый вопль, — Ты и тут не в курсе?!

— Нет…

— Никакая она не будущая мать.

— Аборт, что ли, сделала?

— Ничего не делала. Просто не беременная, и всё. Её девчонки спрашивали, а она представляешь, что им заявила? Говорит, а с чего вы, девочки, взяли, что я в положении? Разве я вам так говорила?

— Ничего себе… Что за спектакль?

— А вот такой спектакль. Сама запустила дезу о своей беременности, знала, что напрямую никто не спросит, но эту идею поддерживала, как могла — и про декретный отпуск узнавала во всеуслышание, и в детский магазин без конца наведывалась, и спрашивала, где можно хорошую коляску купить… А когда всё же её спросили, сразу в отбой — типа, с чего вы все взяли, что я это для себя?..

— И не лень ей… тем более, зачем?!

— Мы тоже всё голову ломали — зачем? Пришли к однозначному мнению…

— Чего ты замолчала? — услышав в трубке тишину, Элина усмехнулась, — Говори уже до конца…

— Ну, это… Игоря твоего хотела удержать… других версий нет. Может, думала, он рано или поздно вернётся, или ты на развод подашь, а куда он пойдёт? Вдруг, к ней?

— Теперь понятно. Может быть, и так… и, в общем, она всё правильно рассчитала.

— Слушай… а вы, правда, разводитесь? — голос подруги звучал теперь настороженно, — Тут слухи такие просочились…

— Правда. Но пока нас ещё не развели. Дали время на раздумье.

— И что ты думаешь?.. Мириться будешь?

— Не знаю… я сейчас вообще ничего не знаю.

— А на работу вернуться не хочешь? Твоё место пока вакантно…

— С Гринчук я работать не буду. Ты что…

— А её скоро уберут. Вот увидишь. Так что пиши заявление.

— Вряд ли. Выкрутится.

Элина не стала говорить Надежде, что находится сейчас в больнице. Ей почему-то не хотелось, чтобы это стало достоянием гласности коллектива ДК и каким-то образом долетело до ушей Дарьи. Ей вообще не хотелось думать об этой женщине, разбившей всю её жизнь на две составляющие — «до» и «после».

Она разговаривала в коридоре с Рябининым, когда открылись двери соседней палаты, в которой лежал Савельев.

— Я сегодня дежурю по отделению, так что вечером зайду, — Сергей чуть сжал её плечо и, сделав рукой прощальный жест, направился к выходу.

Элина уже хотела войти к себе, но, скользнув взглядом по выходящим от Савельева посетителям, ощутила горячий прилив крови к голове…

Дарья Гринчук, собственной персоной, стояла в дверном проёме палаты своего дяди. В сопровождавшем её мужчине Элина без труда узнала Михаила Волобуева, который осенью приходил к ним домой и являлся законным мужем Дарьи.

Войдя к себе, она ещё какое-то время ощущала на себе полный ненависти пронзительный взгляд этой женщины… Она так была взволнована и даже напугана этой внезапной встречей, что даже не подумала рассмотреть живот Дарьи…

Элина долго смотрела в окно, на освещённый огнями город… Наверное, нельзя быть такой ранимой и восприимчивой. Нужно проще относиться ко всему, что происходит с ней самой и вокруг неё…

Или окончательно расстаться с теми, кто приносит ей боль и страдания.

Может, действительно, нужно поменять свою жизнь? Расстаться с Игорем окончательно… И тогда всё, что связано с ним, уйдёт, исчезнет, растворится в новых событиях, новых встречах и впечатлениях…

А что?.. Рябинин, похоже, искренне влюблён в неё. Он говорит ей такие слова, которых она ни разу не слышала от любимого ею мужа… Сергей не нагружает её своими проблемами, напротив… Он сам готов решать её проблемы. Он готов заботиться о её здоровье… Наконец, он прекрасно ладит с Ириной Германовной, и хорошо относится к Антону.

Она его не любит?.. Зато он любит её. Может, правы подруги? В жизни важно, чтобы любили тебя, а не ты… Тогда всё будет намного проще.

А Игорь… Он так и не позвонил ей. Ему всё равно, что с ней происходит… Его обиды для него дороже, чем она сама.

И, чего греха таить, так было всегда.

И так будет, если она останется с ним.

…Было уже довольно поздно, но Элина не ложилась спать. Она вдруг поймала себя на мысли, что ждёт визита Сергея. Пообещав прийти вечером, он так и не явился, хотя для дежурного врача это время — время небольшого отдыха, если нет срочных больных.

Судя по тишине в отделении, никаких экстренных вызовов и операций нет…

Подумав, что он может быть у себя в кабинете, Элина решила прогуляться по отделению, и, покинув палату, вышла в общий коридор. Она неторопливо шла вдоль многочисленных дверей, невольно прислушиваясь к доносившимся голосам и звукам. Кабинет заведующего отделением находился рядом со входом в вип-отсек, и, проходя мимо него в первый раз, Элина не стала задерживаться у закрытой двери, а направилась дальше. Она подумала, что Сергей мог быть сейчас в приёмном покое, принимая какого-нибудь пациента. Она прошла весь коридор, до самого конца, и, развернувшись, так же неторопливо направилась в обратную сторону.

Дойдя до кабинета Рябинина, она с удивлением обнаружила, что теперь дверь в него слегка приоткрыта.

Она хотела войти к Сергею, но в последний момент почему-то оробела… Готового объяснения столь позднему визиту у неё нет, а, вдруг, он там не один? На неё и так косится старшая медсестра, видимо, заметившая неоднозначное отношение заведующего к своей вип-пациентке.

Элина решила прислушаться — если за дверью тишина, она постучится и войдёт… Она знает наверняка, что Сергей будет рад её визиту. К тому же, они смогут просто поболтать — именно здесь, а не у неё в палате, где вид разобранной постели откровенно сводит с ума влюблённого в неё доктора…

Оглянувшись, она тихонько остановилась…

— И, всё-таки, ты не ответил мне на главный вопрос, — женский голос, донёсшийся до Элины, показался ей знакомым, но она не смогла сразу вспомнить, кому он мог принадлежать.

— Лена, зачем всё усложнять? — это уже произнёс сам Рябинин.

Услышав эти его слова, Элина внутренне напряглась. Судя по тону, разговор был приватным.

— Я как раз хочу всё упростить. Просто скажи мне, что ты меня больше не любишь… И я перестану ждать твоих звонков, встреч…

— Разве мы когда-нибудь говорили о любви? Нам было хорошо… мне — с тобой, тебе — со мной… И ничего более.

— Что же сейчас изменилось? Ты уже которую неделю меня избегаешь… не звонишь, не приезжаешь, не зовёшь…

— Изменилось всё.

Неожиданно услышав быстрые шаги на расположенной рядом лестнице, Элина в первый момент хотела отпрянуть от двери, но было поздно — дежурная медсестра стремительно вошла в отделение. Элине ничего не оставалось делать, как моментально потянуть на себя ручку, сделав вид, что она только что подошла к кабинету, с целью войти внутрь.

— Сергей Алексеевич!.. — она произнесла эти слова нарочно громко, сразу с порога, — К вам можно?

…Теперь она узнала женщину, с которой разговаривал Рябинин. Это была Елена Максимовна, врач отделения терапии, красивая блондинка тридцати пяти лет. Елена сидела за столом, напротив Сергея, откинувшись на спинку стула и непринуждённо закинув ногу за ногу.

— Вообще-то, нужно стучаться, когда заходите в кабинет заведующего отделением, — она довольно грубо одёрнула неожиданную гостью, и Элина перевела испуганный взгляд на Рябинина.

— Ничего страшного… — немного растерявшись, тот вопросительно уставился на неё, — Что-то случилось?

— У меня датчик отклеился, — отчаянно соврала Элина, — извините…