— Нет.
— Ты серьезно? Я тебе не рассказывал про мои приключения в Лос-Анджелесе?
— Мы же с тобой редко встречаемся.
Я рассказываю ему, что было с мной в Лос-Анджелесе во время беспорядков. Но в весьма сокращенном виде. Я начинаю сомневаться, насколько вообще это интересно.
— Здорово! — говорит Нортон.
— Ты так думаешь?
— А ты нет?
Я делаю кислое лицо.
— Скажу тебе одну глупую вещь. Если бы полгода назад мне предложили выбрать любую удивительную ситуацию, в которую я могу попасть — все, что мне захочется, — то я не думаю, что выбрал бы что-нибудь более удивительное, чем то, что случилось со мной в Лос-Анджелесе. Я хочу сказать, что все прошло очень удачно. Как будто я приехал туда на отдых. Оказался в нужном месте и узнал про украденный бюстгальтер Мадонны. Наткнулся на банду «Крипс». А тот тип с магнумом — достаточно страшно, чтобы получился интересный рассказ, но не так страшно, чтобы это кончилось увечьем. Как будто Господь Бог глянул вниз и сказал: «Этот молодой человек заслуживает, чтобы ему повезло. Посмотрим, сколько невероятных событий я смогу для него устроить».
— Да, это правда.
— Да, а когда я вернулся назад, все пошло едва ли не еще лучше. Скажем, секс с Симоной был лучше, чем когда-либо: мой герой-покоритель, ты чуть не погиб, никогда больше меня не бросай и т. д. Пока я не упомянул Францию.
— А что случилось с Францией?
— Я тебе расскажу чуть позже. Так вот, с сексом все замечательно, а когда я прихожу в редакцию, меня там ждет это длинное послание редактора, отмечающее похвальное выполнение мной своих обязанностей и содержащее еще какую-то чушь. И все эти бессердечные шелкоперы в отделе новостей, до того считавшие меня еще одним оксбриджским сутенером, который может писать только всякий хлам, вдруг подскакивают ко мне со словами: «Молодец, дружище. Как там, все обошлось?» И даже в редакции ко мне добреют и дают всякие приятные и не требующие труда задания, типа поехать в Дангел с девочкой-фотографом и найти деревню, в которой Брайэн Фрид устроил действие «Танцев в Лугнасе» — не пугайся, это всего лишь весьма популярная сейчас пьеса, большего тебе знать не требуется. Итак, мои акции никогда не были так высоки, я не могу ошибиться, и солнце светит прямо у меня из задницы, и в какой-то момент мне в голову приходит — не могло не прийти, — что, может быть, вот оно. Вот чего я ждал в течение всей карьеры. Своей большой удачи.
Последнюю часть моего выступления подпортил, но не сильно, телефонный звонок.
Этот раздражающий сигнал звонка не желает прекращаться. Нортон подозрительно смотрит на меня.
— Это может быть только Симона, — говорю я.
Удовлетворенный тем, что достаточно позлил меня, щелкает автоответчик.
— Никакой, к черту, пользы от тебя, — говорит голос, и я в два прыжка оказываюсь у телефона. — Я измучена, у меня десинхроноз, я умираю, как хочу…
— Я тоже.
— …выпить и побыть в сколько-нибудь цивилизованном обществе, я хотела сказать, — говорит Молли.
— Где ты?
— В своей квартире, и это ужасно. Строители должны были все закончить к этому времени, но у меня нет ванной, нет кухни…
— Может быть, приедешь ко мне?
— Ты один?
— У меня только Нортон. Уортхог уехал в командировку, поэтому есть лишняя кровать.
— ТОЛЬКО НОРТОН! — гримасничает Нортон. Я посылаю ему поцелуй.
— Ты уверен, что я ничему не помешаю? — говорит Молли.
— Да.
— Судя по звукам, вы там целуетесь.
— Мы никогда не занимаемся куннилингусом. Исключительно анально.
— Мне что-нибудь привезти?
— Э-э… — Мне хочется сказать «зубную щетку». — Шоколад пригодится, если встретишь по дороге. Изюм с орехами. «Баунти», но только молочный не черный, и…
— Значит, ты не будешь курить наркотики?
— Молли. Вернулась из Америки, — объясняю я Нортону. Прежде чем он начнет задавать мне вопросы, я ускользаю на кухню. Из огромного американского холодильника достаю две бутылки «Будвара». Люблю этот холодильник. Мне будет очень не хватать его. Он будет фигурировать в том романе, о котором я еще не рассказал толком Нортону.
— Ну? — напоминает Нортон.
— Я просто хотел сказать, что большая удача — не совсем то, чем ее обычно считают.
— Я имел в виду Молли.
— А, я тебе скажу. Она была в Лос-Анджелесе со мной, а потом газета попросила ее остаться там еще на пару месяцев, и теперь она вернулась. У нее в полном беспорядке квартира, и ей нужно выпить.
— И?..
— Что «и»? Ты тоже был с ней в Оксфорде, в конце концов.
— Хорошо.
— Послушай, я не скрытничаю. У меня с ней ничего особенного, иначе я сказал бы тебе.
Нортон позволяет себе самодовольно ухмыльнуться.
Я говорю:
— Помнишь все эти разговоры, которые случались у нас в Оксфорде, о том, как изумительно должны сложиться наши жизни, потому что мы чертовски талантливы, не собираемся идти на компромиссы и оставаться на вторых ролях?
— Я такое говорил?
— Э-э… нет, пожалуй, это был я. Я полагаю, что ты просто плыл по течению в свойственном тебе духе. Но разговоры ты помнишь?
— Смутно.
— Я тут подумал, что, если бы я мог тогда быстро перемотать вперед свою жизнь и увидеть, чем я стал сейчас, это, наверно, произвело бы на меня большое впечатление. Ты понимаешь — эта квартира, колонки рок-обозрений, фотография рядом с фамилией, деньги, знаменитости, с которыми я встречался, беспорядки в Лос-Анджелесе. Но с того места, где я нахожусь сейчас, это вовсе не производит большого впечатления. Я думаю что-то вроде: «Ну, раз я это сделал, значит, в этом нет ничего особенного».
— Что-то в духе Грушо Маркса? Не хочу вступать ни в какой клуб, который готов принять меня в члены?
— Да, именно так. Подлинным успехом кажется всегда только то, чего достигли другие люди. И что тревожит: неужели я всегда буду так думать?
Нортон смеется.
— Что скажешь?
— Всегда, насколько я тебя знаю.
— Ах ты, сука. Ты серьезно так думаешь?
— С чего бы тебе перестать? У тебя не будет тогда стимула к развитию.
— Черт.
— Но ведь правда?
— Я тут подумал: этот роман, который я собираюсь написать…
— В самом деле?
— Это то, что я хотел тебе рассказать. Я все бросаю — квартиру, работу, Симону, скорее всего, — потому что хочу, чтобы меня ничто не отвлекало, и уезжаю, к черту, в Лангедок на столько, сколько потребуется, чтобы написать этот роман.
— Боже милостивый!
— Не надо так. Ты меня напугаешь.
— Да, но это крупный шаг.
— Да, сейчас кажется, что так. Но знаешь, что будет? Через полгода я буду говорить: «Да, конечно, роман может написать каждый. Вот напечатать его — это задача». Потом я его опубликую и стану говорить: «Ну конечно, любой дурак может опубликовать один роман. Вот с пятнадцатью справиться — это задача». И так будет продолжаться, пока я не сдохну от изнеможения, так и не изведав в жизни никаких радостей, потому что я все время стремился к успеху.
— Скажу тебе одну вещь.
— Какую?
— Ты несомненно обладаешь способностью к самопознанию.
— О, господи, знаю, знаю. Давай еще один косячок, а то у меня сейчас упадет настроение. Может быть, теперь ты скрутишь?
— Конечно.
Я передаю ему коробочку с наркотиками. Она из Марокко и сделана из янтаря, и я все еще не могу выяснить, это поддельный янтарь для туристов или настоящая окаменевшая смола. На самом деле глупо держать в ней запас наркотиков, потому что каждый раз, когда я ловлю кайф и начинаю искать объект для параноидальных страхов, мои мысли неумолимо возвращаются к тому ловкому мошеннику, который продал ее мне в далеком кафе около перевала Тизи-н-Тест, и я начинаю думать, надула меня эта бестия или нет.
Я наблюдаю за тем, как Нортон придает листкам нужную форму.
— Мой гашиш или твоя травка? — говорит он.
— Твой гашиш?
Нортон разворачивает фольгу и показывает красно-коричневый комочек размером с горошину.
— Хороший?
— Это мой обычный, — говорит он, пожимая плечами.
Он подпаливает комочек. Маслянистый дым и нездоровые свиные сардельки.
— У-у-у-у.
Нортон поднимает глаза.
— Бог мой, у меня был реальный момент тогда, — говорю я.
— Дежавю?
— За исключением того, что дежавю нереальны, так ведь? Я где-то читал про это. Они происходят, когда мозг вспоминает то, что происходило долю секунды назад, и ему кажется, что это было совсем в другое время.
— Ты собирался рассказать про свой роман, — говорит Нортон, поджигая сигарету.
— Правда? А это нужно?
— Мне показалось, что ты хотел этого.
— Да, но я слышал от людей, которые в этом разбираются, что романы — как секс: чем больше об этом говоришь, тем меньше делаешь.
Нортон передает мне косяк.
У него до странности знакомый вкус. Я затягиваюсь еще несколько раз, пытаясь вспомнить.
— Бог мой, знаешь, что это мне напоминает?
— Что?
Я открываю и снова закрываю рот, как золотая рыбка, задыхающаяся от недостатка кислорода в тесной посудине. Мой ум опять пуст, и мне нравится такое его состояние. Пустой ум — это ум, свободный от тревог о том, как и когда отделаться от неподходящей для тебя подруги, о том, есть ли еще возможность наладить отношения с девушкой, которая тебе действительно нужна, о плане своего первого романа и о том, как написать его, не имея денег, о том, насколько неудачной оказалась твоя карьера журналиста, обо всех девушках, с которыми ты мог бы переспать, об удовольствиях, которых ты лишился, о том, что разрушал выпивкой, наркотиками и сигаретами свое двадцатисемилетнее тело, выглядящее на тридцать пять, о деньгах, которые мог бы накопить, и о собственности, которой не обзавелся, о маленькой подкожной шишке слева от пупка, которая может быть раком, но ты не осмеливаешься пойти к врачу, боясь, что так оно и есть, о дружеских отношениях, которыми ты пренебрег, о потенциале, который ты не реализовал, о том милом умном мальчике, которым ты был когда-то давно, не зная этого, и из-за того, что считал себя дрянью, не воспользовался своими возможностями, ты просто изливал на себя ненависть и растратил все свои возможности, а теперь ты старый, озлобленный и измученный. Вот часть вещей, о которых мой ум не думает в данный момент, когда я безнадежно брожу в кружащемся тумане бессмысленных ключей к разгадке, сосисок и Supertramp, пытаясь отправить обратно то, что пытался вспомнить всего несколько секунд назад.
— Нет, извини, дружище. Ушло.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
"Едва замаскированная автобиография" отзывы
Отзывы читателей о книге "Едва замаскированная автобиография". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Едва замаскированная автобиография" друзьям в соцсетях.