Она получила ответ лишь на один вопрос.

— Это хребет Ансарийя, женщина, тот, что лежит между реками Омс и Оронт.

Что-то смутно знакомое было в этих названиях, будто бы известное или слышанное раньше, но ощущение это сразу же пропало.

— Далеко ли нам ехать? — устало спросила она, почти не рассчитывая получить ответ.

— Недалеко. — Молодой мужчина указал вверх, на черневшую громаду гор.

— Я ничего не вижу, только скалы.

Все же, вглядевшись попристальнее в темноту, она увидела еще кое-что. На черном, неприятном силуэте гор появилось несколько крошечных, еле заметных огоньков. По мере того как отряд подъезжал ближе, огоньков становилось все больше. Тропа неожиданно повернула, и Иден поняла, что огоньки светились не на склоне горы, а на огромной чернеющей массе, которая неясно вырисовывалась у подножия. Неровные, украшенные башнями, напоминавшие замок очертания указывали на существование еще одной неприступной твердыни, подобной той, которую она недавно покинула.

— Это крепость вашего хозяина?

— Это Масияф!

Вновь Иден показалось, что название ей знакомо.

— А ваш хозяин? — снова спросила она.

— Вы предстанете перед великим Рашидом, который поступит с вами по своему желанию.

Имя ничего не сказало Иден. Она молилась, чтобы это не оказался еще один деспот, подобный нечестивому Ибн Зайдуну.

Хозяин Масияф сидел за столом, когда вернулся его отряд. Пиршественный зал находился в центре замка, построенного в виде лабиринта, с единственным входом через неприметные ворота в одной из массивных стен. Ворота были двойными и тщательно охранялись. Прозвучал пароль, который неоднократно отозвался эхом в ведущих к залу коридорах, увешанных тяжелыми гобеленами и устланных богатыми коврами. Хозяин Масияф был сродни Ибн Зайдуну. Иден ясно видела, что Рашид, кем бы он ни был, также купался в роскоши. Войдя в зал, она вдруг ощутила атмосферу Мэйтгрифона: тот же многоголосый рокот разговоров, заунывные стенания трубы, звон бубнов, настойчивый грохот барабана; тот же стук посуды и суета людей, не способных долго усидеть на месте.

В зале находилось не менее ста пятидесяти сарацинских воинов, рассевшихся за четырьмя столами, расставленными буквой «Е» по очевидной иерархии. Теперь было не сложно узнать хозяина, ибо манера держаться выделяла его среди всех собравшихся. Он не был ни высок, ни массивно сложен и являлся среди собравшихся единственным человеком преклонного возраста, хотя сам возраст определить было невозможно. Как и Элеонора Аквитанская, сидящий во главе стола человек мог быть и сорока лет от роду, и стоять уже одной ногой в могиле. Мудрое лицо патриарха было испещрено глубокими морщинами, но глаза, которые обратились на вошедшую в сопровождении капитана белокожую женщину, оказались ясными и проницательными, а жесты были легкими и быстрыми. На нем были черные с золотом одежды, весь вид его демонстрировал абсолютную власть. Все это Иден успела заметить, прежде чем ее бесцеремонно толкнули вперед и она упала перед ним лицом вниз.

— Пади, франкская женщина, перед легендарным Рашид-эд-Дин-Синаном… правителем хашашинов!

Иден лежала, распростершись на холодном полу, но кровь ее пульсировала все сильнее, ибо в памяти всплыл золотистый мурлыкающий голос, со смехом воскликнувший: «Пошлем к нему ассасинов!» А другой голос, столь близкий ее сердцу, холодно и подробно рассказал о сущности и методах еретической секты исламских убийц.

Затем совсем рядом с ней, словно в насмешку, прозвучал еще один голос — из далекого прошлого. Этому голосу было не место здесь, но и ослышаться она не могла.

— Осторожней, Файсал, — тебе следует с большим почтением относиться к подобной красоте.

Она не верила своим ушам. Наверное, она была одержима бесами. Голос — грубый, хриплый, незабываемый — принадлежал сэру Хьюго де Малфорсу.

— Можете подняться, леди Иден. Повелитель Рашид разрешает вам.

Медленно, как во сне, она встала на ноги. Это был не вселившийся в нее демон. Он стоял напротив — ухмыляющийся, страшный, торжествующий… барон Стакеси и сюзерен Хоукхеста, в одеянии из рубинового бархата, лицо отмечено рубцами после памятной встречи с юным Жилем.

— Они захватили редкостную добычу, о величайший, — заметил он, и его кабаньи глазки радостно сверкнули.

Затем состоялся короткий разговор, из которого Рашид узнал о происхождении Иден и о ее вассальной зависимости от сэра Хьюго.

Посреди речи он вытянул руку и оборвал на полуслове черного рыцаря:

— Я выслушаю историю этой женщины из ее собственных уст.

Он говорил негромко, но все же его голос отчетливо прозвучал в сводчатом зале. Когда он заговорил, все смолкли.

Иден немедленно препроводили в более уютную комнату, с мягкими диванами и столом, уставленным кувшинами с вином. Ей было позволено сесть и утолить жажду, а вскоре в комнату вошел Рашид. К облегчению Иден, сэра Хьюго с ним не было.

— Теперь, — произнес спокойный отрешенный голос, — вы расскажете мне все. Ваше присутствие и удивительное стечение обстоятельств, приведшее вас сюда почти сразу после вашего земляка, заинтересовали меня.

В нем не чувствовалось доброты, но не было и жестокости, так что Иден собралась с духом и поведала историю своего поиска. И хотя она испытывала сильный страх в присутствии этого всемогущего сатрапа, чья зловещая слава вызывала уважение самого Саладина, боялась она не за себя. Он не должен был причинить ей зла, ибо она не имела для него никакого значения, разве что как объект для выкупа. Так что она позволила себе немного расслабиться и, прихлебывая вино, рассказала свою историю.

— Итак, вы убедились, что ваш муж не может быть выкуплен, — Задумчиво заключил он, когда она закончила рассказ. — И оставили его в руках моего старого врага, Ибн Зайдуна?

— Да, так и было.

Она опустила глаза: хватило и той правды, что она сочла возможным сообщить.

— Что бы вы предприняли, если бы я позволил вам покинуть Масияф?

— Отправилась бы в Яффу, чтобы разыскать королеву Англии, которой я служу.

Черный шелковый тюрбан слегка наклонился, сверкнула золотая брошь в виде полумесяца.

— Возможно, вы так и сделаете… но не теперь. Пока вы моя гостья. И никто здесь не причинит вам вреда.

— Сэр Хьюго… — начала она, не зная, что сказать дальше.

— Никто не повредит вам, — повторил он.

Его чистые глаза ни на мгновение не отпускали ее, глядя при этом куда-то очень далеко… и в то же время легко проникая в ее мысли. Она видела, что глаза его почти бесцветны и в них словно плавает легкий сероватый дымок. Она не могла оторваться от этих глаз, испытывая ни с чем не сравнимое ощущение. А его низкий голос, несмотря на значительность, легко уносил прочь все владевшие ею заботы, и она начинала испытывать удивительную успокоенность и благодушие. Она послушно кивнула на предложение покинуть его и отдохнуть, хорошенько поспать до утра.

Затем она выпорхнула из комнаты, истома покинула ее тело, и печальные складки исчезли с ее чела. Состояние ее было столь же нереальным, как тот бессвязный сон, в который превратилась ее жизнь, и все ее мысли унеслись прочь, так что ее воспоминания о проведенной ночи ограничивались ощущением удивительного невесомого парения над периной, отведенной ей для отдыха.

На следующий день силы и бодрость почти совсем вернулись к ней, и она смогла сознательно оглядеться вокруг впервые с тех пор, как оказалась в Куал'а Зайдуне. Теперь она испытывала незыблемое спокойствие — возможно, оно было даром того загадочного человека, который правил этой крепостью. В таком случае дар этот был не от мира сего. То, что он сотворил прошедшей ночью с ее изнуренным телом и истерзанным рассудком, было не что иное, как магия, — в этом она не сомневалась. А магия — работа сатаны. Не здесь ли скрывался корень могущества Рашида-эд-Дин-Синана?

Даже если и так, она не могла не чувствовать глубокого облегчения от того, что этим приятным прохладным днем в Масияф она вновь была такой, как раньше. Вскоре стало ясно, что ей предоставлена свобода передвижения по замку. Хотя каждая дверь охранялась, никто не препятствовал ее проходу. Ей даже позволено было прогуливаться во внутренних двориках меж высоких стен с узкими бойницами, через которые солнечные лучи пронизывали струи фонтанов.

Во время одной такой прогулки вскоре после полудня ее обнаружил сэр Хьюго де Малфорс.

— Приятная встреча, Иден.

Она не задрожала и не опустила глаз, но ответила ему долгим, спокойным взглядом. Ее отвращение к нему было неизменно, но вместе с тем существовала и какая-то нелепая близость, ибо он напоминал ей о доме.

— Что вы делаете здесь, сэр Хьюго?

Он вопросительно поднял одну бровь:

— И это все, что вас интересует? Разве вы не стремитесь узнать о злоключениях, приведших меня сюда… безденежного барона, прогнанного из собственного дома, без единого человека, кто мог бы сопровождать меня в странствиях?

Он был весь налит желчью и явно искал ее, чтобы обвинить. Следовало быть осторожной.

— Меня это не касается. Я спросила лишь, что вы здесь делаете.

Он нахмурился:

— Все так же горда? Что ж, можете хранить свое достоинство, леди… но помните, однажды я заставил вас пасть достаточно низко. Тогда я неплохо поразвлекся, и ваш побег совсем меня не обрадовал.

Будь она в Хоукхесте, Иден ужасно испугалась бы, но в окружении могучих стен крепости Рашида Хьюго терял свою значимость, и его злобные выпады почти не беспокоили ее.

— Но мы все исправим, леди Иден, обещаю вам!

Если он рассчитывал вывести ее из равновесия, то просчитался. Она присела на край фонтана и опустила руку в воду, выражение лица по-прежнему оставалось светлым и задумчивым. Казалось, ему никогда больше не добраться до нее.

— Не станете говорить, зачем вы здесь, — проронила она, словно он Ничего не сказал, — и не надо. Меня, как и хозяина этой крепости, заинтересовало лишь случайное стечение обстоятельств, повлекших нашу встречу.

Хьюго оскалил в усмешке великолепные зубы:

— И вы, конечно, опасаетесь? И хотите удостовериться, не касается ли мое дело вас или вашего труса-муженька? Пусть же вами владеет это желание. Одно скажу… когда я закончу свою миссию и отправлюсь домой, то отправлюсь не один. Мы вернемся в Хоукхест вместе, миледи, и продолжим наши забавы. Как вам это понравится?

Она по-прежнему не обнаруживала реакции, хотя горло ее пересохло. Спокойный ответный взгляд разъярил его не меньше, чем ее молчание. Он шагнул к ней и занес руку.

— Осторожней, сэр Хьюго. Рашид сказал, что здесь никто не тронет меня. Не думаю, что вы тот человек, который пойдет наперекор его слову.

Рука его упала, он пренебрежительно фыркнул.

— Не ради шлюхи, которой я уже попользовался, — рявкнул он. — В Масияф найдется кусочек поаппетитнее. — Он приблизил к ней свое лицо, глаза горели ненавистью. — К тому же не я один насладился вашим очарованием. В Яффе есть один рыцарь, который очень к вам неравнодушен. Я, несомненно, увижусь с ним по возвращении. Говорю это, дабы вы могли помолиться о его загубленной душе, ибо при встрече я убью его.

Теперь она не смогла скрыть свой испуг. Глаза ее затравленно метнулись, рука умоляюще поднялась.

— Мощи Христовы! Значит, так оно и есть? — Он довольно захохотал. — Тогда можете молиться уже сейчас, ибо убить его мне будет приятнее, чем самого последнего сарацина.

Весьма довольный собой, он презрительно взглянул на нее и удалился быстрыми шагами.

Беспокойство ее росло, сменяя прежнюю уверенность. Она успела позабыть о брошенном Тристаном вызове, про который тот поведал ей во время их остановки в горах. Теперь, похоже, вызов принят… и она не могла не опасаться за жизнь своего возлюбленного. Страх перед Господом вновь овладел ею. Неужели его наказание таково, что Тристан тоже должен умереть, подобно несчастному Стефану?

Напрасно пыталась она сдержать ужас, который расправлял свои крылья, говоря себе, что необязательно сэр Хьюго станет победителем, что они могут и вовсе не встретиться. Деяния Божьи непредсказуемы, обстоятельства могут сложиться так, что именно сэр Хьюго окажется убитым.

Она подумала было о том, чтобы обратиться за поддержкой к Рашиду, но быстро оставила эту мысль. Какие бы дела ни были у того с де Малфорсом, они важнее личных забот франкской пленницы. Ей следует покинуть этот дворец, отыскать Тристана и упросить отказаться от встречи. Но она уже предвидела мягкую усмешку в его глазах, когда он откажет ей. Иден припомнила, что вызов бросил именно он. Сделать что-либо было невозможно. Оставалось только ждать, какой поворот изберет судьба, раз уж сама она была не в силах повлиять на ход событий.

Ее грустные раздумья прервал неожиданно донесшийся женский смех. Несмотря на намек сэра Хьюго, ей не довелось обнаружить в замке следов присутствия женщин, и смех заинтересовал ее. Ей показалось, что он доносится из круглой башни, расположенной позади окружавших двор внутренних крепостных стен. Решив, что бессмысленно предаваться грусти, она встала, отряхнула юбки и отправилась узнать, в чем дело.