— Все потому, что ты достигла зрелого двадцатилетнего возраста, — с улыбкой произнес он. — Распрощалась с порой девичества.

Но она не поддалась искушению вступить с ним в словесную перепалку, а лишь кивнула в ответ, словно говоря: «Именно так».

Тернер засмеялся:

— Тогда позволь мне поспособствовать твоему падению. — Он встал и подошел к застекленному шкафчику. — Если уж ты собираешься выпить, то, ради Бога, делай это должным образом. Бренди — вот что тебе нужно, и предпочтительно контрабандное, из Франции.

Миранда смотрела, как он выбрал два суженных кверху бокала, поставил на стол и наполнил их. Какие у него красивые сильные руки, пронеслось в голове.

— Моя мама иногда давала мне бренди, когда я была маленькой и попадала под дождь. Всего глоток, чтобы согреться, — вспомнила она.

Тернер посмотрел на нее. Его глаза блестели даже в темноте.

— Тебе холодно?

— Нет. С чего вы взяли?

— Ты вся дрожишь.

Миранда посмотрела на свои руки. Да, ее слегка колотит. Но не от холода. Она прижала руки к телу.

Плавной походкой он подошел к ней и протянул бокал.

— Только не пей все сразу.

Она бросила на него недовольный взгляд и спросила:

— А почему вы оказались здесь?

Он сел напротив, перекинув ногу за ногу.

— Мне было необходимо обсудить с отцом кое-какие дела по поместью. Он пригласил меня выпить портвейна после обеда. А я так и остался в кабинете.

— И вы сидели здесь в темноте один?

— Я люблю темноту.

— В это трудно поверить.

Тернер громко расхохотался, а она почувствовала себя зеленой неопытной девицей.

— Ну и ну, Миранда! — сквозь смех произнес он. — Спасибо — рассмешила!

— Сколько же вам надо было для этого выпить?

— Какой дерзкий вопрос!

— Понятно. Значит, очень много?

Он подался вперед:

— Я выгляжу таким пьяным? Огорчительно…

Она отпрянула, смутившись от его пристального взгляда.

— Нет. Но вы намного опытнее меня и наверняка знаете, как не перебрать со спиртным. Вероятно, смогли бы выпить в несколько раз больше, чем я, и не показаться захмелевшим.

Тернер снова рассмеялся:

— Все правильно, каждое твое слово. А тебе, милая девочка, следует держаться подальше от мужчин, которые «намного опытнее», чем ты.

Миранде хотелось выпить все содержимое бокала залпом — для смелости, но она сделала лишь глоток, боясь, что бренди обожжет горло и она закашляется, а он будет смеяться над ней, и она очень огорчится от собственной неловкости.

Тернер весь вечер был в скверном настроении. Язвительный и насмешливый, когда они были одни, молчаливый и угрюмый, когда рядом находился еще кто-то. Миранда проклинала свое предательски слабое сердце за то, что так сильно любит его. Насколько легче полюбить Уинстона с его солнечной, открытой улыбкой. Уинстона, который весь вечер смотрел на нее с таким обожанием…

Но ей нужен Тернер с его изменчивым настроением, когда он то смеется и шутит с ней, то погружается в собственные тоскливые мысли.

Любовь — это ловушка для наивных дурочек. А она как раз такая. Кто бы сомневался?

— О чем ты думаешь? — послышался требовательный голос.

— О вашем брате, — ответила она, чтобы немного позлить собеседника.

— А, об Уинстоне. — Тернер налил себе еще бренди. — Он хороший малый.

— Вполне с вами согласна, — с вызовом сказала Миранда.

— Веселый.

— Красивый.

— Молодой, — подчеркнул Тернер.

— Такой же, как и я. Мы, наверное, подходим друг другу.

Он ничего на это не ответил. Миранда допила бренди и спросила:

— Вы не находите?

Тернер продолжал молчать. Тогда она сказала:

— Ведь Уинстон — ваш брат. Разве вы не желаете ему счастья. Вы считаете, что я ему не подхожу? Что не сделаю его счастливым?

— Почему ты меня об этом спрашиваешь? — голос Тернера прозвучал как-то глухо и отстраненно.

Она пожала плечами и обмакнула палец в остатки бренди в стакане. Потом облизала капельки и посмотрела на Тернера. Он налил ей еще немного.

Миранда кивнула ему в знак благодарности и ответила на его вопрос:

— Я хочу знать. А кого еще мне спросить? Оливия жаждет выдать меня за Уинстона и наговорит с три короба, лишь бы побыстрее привести меня к алтарю.

Она ждала, что он скажет, и даже почему-то считала секунды. Одна, две, три… У него вырвался прерывистый вздох.

— Я не знаю, Миранда, — устало произнес он. — Я не вижу причин, почему ты не сможешь осчастливить его. Впрочем, кого угодно.

«Даже вас?..» У Миранды разрывалась душа от невозможности произнести это вслух. Она спросила:

— Вы думаете, он тоже сделает меня счастливой?

Тернер долго молчал, а когда наконец ответил, то произнес это медленно и раздельно:

— Не уверен.

— Почему же? С Уинстоном что-то не так?

— Все так. Просто я не думаю, что он даст тебе счастье.

— Но почему?

Миранда понимала, что ведет себя дерзко и даже глупо, но ей было важно узнать, что думает по этому поводу Тернер.

— Что ты от меня хочешь, Миранда? — Он взъерошил волосы. — Неужели необходимо продолжать этот разговор?

— Да, — заявила она.

— Хорошо. — Он наклонился вперед и прищурил глаза, собираясь сказать ей кое-что неприятное. — Ты не соответствуешь расхожему мнению о красоте, слишком иронична и не любишь поддерживать светскую беседу. Честно говоря, Миранда, я не могу понять, зачем тебе нужен типичный аристократический брак.

— А что еще вы можете обо мне сказать? — с трудом вымолвила она.

Он отвернулся и долго молчал. Потом наконец вымолвил:

— Большинство мужчин тебя не оценят. Если твой муж попытается тебя переделать, ты будешь очень несчастна.

В воздухе повисло напряжение.

— Вы думаете, что есть кто-то, кто оценит меня? — прошептала она, не в силах оторвать от него взгляд.

Казалось, что их накрыло тяжелым покрывалом. И почему ее потянуло на откровенность? Тернер прервал молчание.

— Да, — ответил он. — Такой человек найдется.

Он допил остатки бренди из своего бокала и вздохнул.

Миранда отвернулась. Момент откровения был упущен, осталась пустота. Ей было неловко и неприятно, и, чтобы заполнить возникшую паузу, она выпалила первое, что пришло в голову:

— Вы собираетесь посетить бал у Уортингтонов на следующей неделе?

Тернер удивленно поднял брови:

— Возможно.

— Я бы хотела, чтобы вы пришли. Вы всегда танцуете со мной два танца, а без вас у меня совсем не будет партнеров. — Она понимала, что трещит без умолку, но ничего не могла с этим поделать. — Если бы Уинстон мог пойти на бал, мне не пришлось бы вас просить, но он должен вернуться утром в Оксфорд.

Тернер как-то странно на нее взглянул. Это было непохоже ни на улыбку, ни на усмешку, ни на иронию. Вечная его загадочность! Что еще сказать? Как ей быть? Но она все равно от своего не отступится. Что ей теперь терять?

— Вы придете? — спросила она. — Я была бы очень признательна.

Он смерил ее задумчивым взглядом.

— Конечно.

— Спасибо. Я весьма благодарна.

— Рад оказаться полезным, — сухо ответил он:

Миранда кивнула:

— Вам нужно потанцевать со мной только один раз. Вот и все. Но если вы сделаете это в самом начале бала, я буду особенно тронута, потому что другие джентльмены последуют вашему примеру.

— Странное объяснение, — пробурчал он.

Она повела плечом. От спиртного не только стало жарко, но девушка еще и осмелела.

— Почему же? Вы очень красивы.

Тернер, кажется, опешил от таких слов, а Миранда сталась довольна. Нечасто удается его смутить! Она сделала еще один маленький глоток и добавила:

— Вы похожи на Уинстона.

— Не понимаю…

Резкий тон его голоса должен был насторожить Миранду, но она уже ступила на скользкий путь и не могла остановиться.

— Ну, у вас обоих голубые глаза и светлые волосы, хотя, как мне кажется, у него светлее. И вы оба…

— Хватит, Миранда.

— Но…

— Я сказал — хватит!

— В этом нет ничего обидного, — пробормотала она.

— Ты выпила лишнего.

— Какие глупости! Я совершенно не пьяна. Уверена, что вы выпили в десять раз больше, чем я.

— Это не совсем так, но, как ты сказала, я намного опытнее.

— Я верно заметила. Вы не кажетесь пьяным.

— Просто немного безрассуден.

— Я тоже, по-моему, этим отличаюсь, — пробормотала Миранда.

— Кто бы сомневался? Иначе ты сразу ушла бы, едва увидев меня.

— И не стала бы сравнивать вас с Уинстоном.

В его глазах промелькнул стальной блеск.

— Да, тебе не стоило этого делать.

— Но вы же, кажется, не возражали?

Повисло тяжелое молчание. Миранда поняла, что зашла слишком далеко. Как ей могла прийти в голову глупая мысль, что он ее хочет? Как можно быть такой самонадеянной? Для него она почти ребенок, невзрачная маленькая девочка, которую он, пожалев, слегка приголубил. Ей не следовало даже помышлять о том, что он когда-нибудь будет испытывать к ней страсть.

— Простите меня! — Миранда вскочила на ноги. — Я перешла границы дозволенного.

Она бросилась к двери.

— А-а-а!

— Что с тобой, черт возьми?

Тернер тоже вскочил.

— Осколок… — застонала она. — Нога ужасно болит.

— Господи! Миранда, не плачь!

Он быстро подошел к ней и во второй раз за вечер подхватил на руки.

— Я такая глупая! Просто чертова дура! — шмыгнула носом Миранда, стараясь не расплакаться.

Какой стыд!

Уж лучше боль, чем слезы.

— Не ругайся. Я ни разу не слышал, чтобы ты произносила бранные слова. Придется вымыть тебе рот с мылом, — пошутил он и понес ее обратно к дивану.

Никакие сердитые слова Тернера не заставили бы ее заплакать, но от его ласкового голоса рыдания подступили к горлу.

Он опустил ее на диван.

— Дай мне посмотреть, что у тебя с ногой.

Она покачала головой:

— Я сама.

— Не говори ерунды. Ты дрожишь как осиновый лист.

Миранда следила глазами за его движениями. Вот он подошел к шкафчику с винными бутылками и взял стоявшую наверху свечу. Потом вернулся к ней и поставил подсвечник рядом на столик.

— Теперь светлее. Покажи мне свою ногу.

Она нехотя позволила положить свою ступню ему на колени.

— Я такая глупая!

— Перестань это повторять. В тебе больше здравого смысла, чем во всех известных мне женщинах.

— Спасибо. Я… Ой!

— Не вертись. Сиди смирно.

— Я хочу посмотреть, что вы делаете.

— Если ты не акробатка, то вряд ли сумеешь, так что тебе придется довериться мне.

— Уже все?

— Почти, — он ухватил пальцами острый осколок и вытащил его.

Миранда вздрогнула от боли.

— Остался еще один… или два.

— А что будет, если вы все не вытащите?

— Я постараюсь.

— А если нет?

— Господи, какая же ты настырная!

Она улыбнулась:

— Есть такой грех.

Он тоже еле заметно усмехнулся:

— Если я не смогу вытащить все, то остальные сами вылезут через несколько дней. С осколками так всегда.

— Насколько проще было бы жить, если бы все плохое уходило само собой… как вот эти стекляшки, — грустно заметила Миранда.

Тернер внимательно посмотрел на нее:

— Само собой?

Миранда кивнула.

Он не сразу отвел глаза от ее лица и снова занялся «врачеванием».

Вытащив последний осколок, Тернер сказал:

— Готово. Не успеешь оглянуться, как все заживет.

Но ногу ее он не спешил отпускать со своих колен.

— Простите. Я такая неуклюжая.

— Не переживай. Со всяким бывает.

Он сказал это шепотом, а глаза смотрели на нее с нежностью. Неужели ей это показалось? Миранда подвинулась поближе к нему.

— Тернер…

— Я ничего тебе не сказал.

— Но я…

— Пожалуйста!

Миранда не услышала желания в его голосе. Но он рядом! Она ощущает его близость, вдыхает его запах… и хочет коснуться его.

— Тернер, я…

— Помолчи!..

Он потянул ее к себе, и она оказалась крепко прижатой к его твердой, мускулистой груди. Глаза у него сверкали, и она вдруг поняла — в этом не было сомнения, — что сейчас его губы приблизятся к ее губам. Так и случилось — губы, горячие и жадные, впились ей в рот. Он охвачен желанием, страстным и необузданным. Этому трудно поверить, даже подумать об этом невозможно. Но это так, она это поняла и от этого осмелела, почувствовала себя совсем взрослой. В ней проснулось женское начало, заложенное задолго до ее рождения, и поэтому ее губы сами припали к его губам.