– Неумеха, которая навернулась. Считайте, ее уже нет. Я загладил казус, никто и не вспомнит, репутация не пострадает…

– А она-то тут при чем? – Глеб склонился к столу, а Женечке стоило нехилых усилий не отпрянуть. Сесть на кресло для посетителей он так и не рискнул – лучше постоять, оно надежней.

– Ну как… – мужчина застыл, явно пытаясь сконструировать логическую цепочку, которая для него очевидна, а вот для Имагина, кажется, нет.

– Молчи, – оттолкнувшись от столешницы, Глеб отодвинул кресло, встал. – Когда я приезжал в прошлый раз, твои танцовщицы набухались. Просто взяли и упились в зюзю, а потом поперлись выплясывать. Ты что мне сказал?

– Такого больше не повторится.

– Молодец, хоть что-то помнишь. А я что сказал?

– Что приедете через две недели.

– Опять молодец, а потом решил, что две недели для тебя маловато, дал месяц. Приехал. И что я вижу? На входе ни хрена никого не проверяют, на баре – разводят, сам ты светишься, а танцовщицы валятся из-за переутомления.

– Какое переутомление? – раз по другим пунктам ответить нечего, давить нужно на тот, с которым справиться легко и просто.

– А я откуда знаю, какое? Но ты хоть видел, в каком состоянии у тебя люди на работу выходят? Бледнющая немощь.

– Она уже уволена, я же сказал!

– А я сказал, что тебя уволю, если не разберешься с этим гребаным клубом.

– Я разберусь! – Женя поднял руки, одновременно капитулируя и будто прося не гнать лошадей.

– Разберись. – Имагин обошел стол, остановился в шаге от подчиненного, вперив взгляд прямо тому в глаза. – Разберись с торговлей всяких-яких веществ, которые если не крышуешь, то вроде как не замечаешь, с паленкой, с мышами или что там бегает по углам? Доделай ремонт, деньги на который выделялись год тому. Рассчитайся с долгами и выйди в плюс. Если сделаешь – останешься. Нет – лично выкину. А здесь детский сад открою. Выгоды уж точно будет больше, чем от любовно засраной тобой Бабочки.

Женя сглотнул, пытаясь не выдать, что поджилки трясутся. Ему-то собственные мелкие недомолвки, прегрешения, кражи по чуть-чуть, не по крупному, казались незаметными и простительными. А, оказывается, прощать их никто не собирается, и глаза закрывать тоже.

– Уяснил? – Имагин ждал ответа.

Но Пирожок боялся, что открой он рот, выдаст разве что невнятное бульканье, потому только кивнул.

– Проверю.

Глеб вышел из кабинета, спустился по лестнице, которой тоже только предстояло познать благости ремонта, прошел мимо гардероба на выход.

Проведи он еще хотя бы минуту в кабинете Женечки, тот проехался бы носом по столу. Это как минимум. Потому надежней было уйти.

Остановившись у машины, Глеб опустил руки в карманы, достал телефон, прежде чем набрать номер, несколько секунд поколебался.

– Алло… – голос Пира звучал неуверенно. Боится, мелкий пакостник.

– Девочку не трогай. Уволишь – узнаю, приеду и прибью.

Глеб рассоединился, не дожидаясь ответа.

Какое ему дело до девочки? А черт его знает. Позже разберется.

***

Настя не знала, сколько прошло времени от ухода Амины до приезда скорой, просто потому, что незаметно для себя провалилась в сон.

Разбудил же ее шум у двери, а потом и незваные, но нужные гости. Ей измерили давление, температуру, проверили глаза, диагностировали переутомление и удалились подальше от злачного места, чтобы продолжить нести в мир добро. Удивительно, что вообще приехали.

На пороге, когда, собрав чемоданчик, два врача собирались ретироваться, их настиг Пир. Настолько злой, что Пирожком его назвать бы сейчас не рискнули, даже на Женечку он не тянул.

Посчитав, что так сурово смотреть может только самый важный и серьезный здесь человек, врачи отчитались о состоянии больной перед ним:

– Общее утомление на фоне орви. Не смертельно, но несколько дней лучше полежать.

– Полежим, – Пир кивнул, дождался, пока врачи вместе с Аминой, которая любезно проводила их в нужную комнату, удалятся, а потом повернулся к Насте.

А она… Ну ведь не держалась за эту работу! Относилась к ней как ко временной. Как к постыдной. Так почему же сейчас сердце вырывается из груди в предчувствии отставки?

Пир постоял у двери, вздохнул деланно тяжко, а потом подошел к дивану, опустился на него, Настя в последний момент подтянула ноги, освобождая место.

– Ну и что это было? – говорил вроде бы не зло, и взгляд бросил не яростный… скорее уставший.

– Не знаю, давление скакнуло. У меня раньше никогда…

– А как выглядело, представляешь?

Настя представляла смутно. Но какие мысли могли закрасться в голову посторонних наблюдателей – догадывалась.

– Имагин лютовал… – Пир положил руку на поверхность дивана, будто невзначай задевая Настину ногу, она непроизвольно дернулась.

Отчасти, из-за прикосновения, но больше из-за того, что в памяти всплыл тот самый Имагин, который лютовал, а до того сверлил ее этим своим пристальным насмешливым взглядом. При мысли о нем в мозгу загоралась лампочка – красная. Красная, мигающая. А еще сирена – громкая. А еще табличка: 'не подходи, убьет', а еще…

– Сказал, чтоб я тебя уволил.

Вроде бы сердце ухнуло в пятки раньше, а теперь провалилось куда-то в подвал. Вот так. Кажется, история карьеры одной из бабочек, Анастасии Веселовой, окончена. Занавес. Можно без оваций.

– Понятно, – Настя попыталась встать. Доказывать никому ничего она не собиралась. Да, пусть грохнулась в обморок непреднамеренно, пусть могла бы еще и наехать на работодателя, который пытается распрощаться с ней, такой больной и немощной, в самый трудный момент, но смысла в этом не было.

Если тот, другой, сказал, что она уволена, значит, так и будет.

– Подожди, – на колено девушки опустилась теплая ладонь. Женя чуть сжал коленку, заглядывая в лицо растерявшейся Насти. – Но я его уговорил. Глеб орал, что такие как ты портят репутацию клуба, что гнать тебя нужно в три шеи, без выходного пособия. Хотел лично сообщить о своем решении…

В груди поднялась волна гнева. Это ведь он виноват! Это из-за него она в обморок хлопнулась! Не смотрел бы так пристально, не изучал бы, как зверушку в зоопарке, она бы спокойно оттанцевала ночь, а так… Сам же стал причиной, из-за которой теперь так просто, по щелчку пальца, избавляется.

– Все понятно…

– Да постой же ты! – коленку сжали еще сильней, а потом будто невзначай погладили кожу с внутренней стороны. – Но я его уговорил. Поручился, оставил тебя под личную ответственность, так сказать, понимаешь?

Нет, пока Настя ничего не поняла, только сердце вернулось из подвала снова в пятки, явно что-то предчувствуя.

– Я отказался тебя увольнять, Настенька, сказал, что проблем с тобой больше не возникнет, правда же?

Девушка кивнула.

– Вот и славно. Но только ты не можешь теперь меня подвести. Никак не можешь. Придется делать все, что я скажу, иначе пострадаешь и ты, и я. Согласна?

Не совсем еще понимая на что, но Настя согласилась, кивнув. Важно сейчас было то, что ее, кажется, не уволили. Не уволили с такой ненавистной временной работы.

– Ладно, отдыхай, бабочка, – рука с ее коленки благополучно перекочевала на щеку, а на лице Пира расцвета привычная Пирожковая улыбка. – Хочешь, отвезу тебя домой? Хотя нет… Черт, у меня еще работа. Могу заказать такси.

– Не надо, я с Олесей… – еще одна девушка – Олеся – жила неподалеку. Ей посчастливилось обзавестись собственным транспортом, благодаря которому Настя периодически добиралась домой без приключений и излишнего дорожного геморроя.

– Вот и славно, – мужчина встал, привычно окинул унылую комнатушку взглядом, отошел от дивана. – Знаешь, Настен, пора заняться твоей комнаткой. А то ютишься здесь, с этой лампочкой дурацкой над головой… Как идея?

Идея была… никак. Настю абсолютно устраивала эта самая дурацкая лампочка. Ее все устраивало, лишь бы над головой не висела угроза вылететь, ну и где-то впереди маячила хоть какая-то перспектива выбраться из этой временной ямы.

– Ну ладно, подумай, а я пошел.

Еще раз улыбнувшись, Женя выплыл в коридор, плотно затворив за собой дверь.

Настя же, с опаской, но попыталась встать, подошла к шкафу. Сначала прислонилась к нему лбом, пытаясь понять, на каком же она свете, а потом медленно, очень осторожно занялась переодеванием.

Сегодня она попадет домой невероятно рано. А завтра можно спать. И послезавтра тоже. А еще можно будет болеть, пить чай с лимоном и долго еще не думать о том, что снова придется вернуться сюда.

Это очень странно – с одной стороны ненавидеть место, от которого зависишь, а потом так пугаться гипотетической возможности лишиться этой самой зависимости. Но Настя жила с этим чувством вот уже добрый месяц. Сегодня оно просто сильно обострилось.

А все из-за этого босса над всеми боссами. Приехал бы он завтра или вчера – все обошлось бы куда меньшими жертвами, по крайнее мере, для нее. Но нет, властелину над бабочками нужно было припереться именно сегодня.

Выходя из Баттерфляя той ночью, Настя очень надеялась, что больше не повстречает Глеба Имагина никогда.

***

Глеб вытянулся на кровати, закидывая руки за голову. Ну и что мы имеет в сухом остатке? Баттерфляй нужно либо спасать, либо в срочном порядке от него избавляться. Причем в крайне срочном – пока еще хоть какое-то имя осталось. Конечно, сделка может выйти не самая удачная, но это куда проще, чем реанимировать. Меньше денег, нервов и времени. Хоть ему и очень жаль.

В ванной что-то упало на пол, возвращая в реальность. Правда, ненадолго.

Конечно, этот вечер вряд ли можно считать для клуба показательным – Глеб надеялся, что подобные казусы случаются в нем не каждый день, но, на самом деле, обморок танцовщицы просто стал последней каплей в бочке его терпения.

Женя слишком расслабился, чувствуя себя если не царем и богом, то исполняющим обязанности этих должностей точно. Почему-то посчитал, что может творить все, что душе угодно, только не подумал о том, кто в результате будет нести ответственность. Поскольку ответственность все равно ложилась на Имагина, попуску давать раздолбаистому Пирожку он больше не планировал.

Кусок дурака, не иначе. Еще и крайнего нашел… Точней крайнюю. Решил, что уволит девочку, тем самым задобрив лютующего шефа. Хрен вам. Глеб отлично знал, из-за чего лютует, и причиной была никак не она.

А она… На нее было приятно смотреть. Необычно, что ли… Сразу бросалось в глаза то, что девочка новенькая. Двигается более скованно, чем другие бабочки, смотрит вроде бы осознанно, но постоянно сквозь. Получалось немного наивно, но, несомненно, красиво. Баттерфляй никогда не делал слишком большую ставку на своих гоу-гоу, руководство не заморачивалось организацией шоу-программ с участием бабочек, позиционируя их как элемент декора, милую фишку, и в роли этой самой фишки девочка смотрелась хорошо.

Непонятно только, почему так засмущалась, поймав его взгляд. Хотя… Похоже, смотрел он вправду слишком внимательно. Смотрел так, будто хотел, чтоб она поймала на подглядывании. Она поймала…и что дальше?

А дальше должно было произойти хоть что-то – какая-то реакция, желательно, положительная. Глеб был бы не против, чтоб на губах бабочки дрогнула улыбка, она улыбнулась бы, повела плечиком, а потом продолжила танец, заигрывая с ним. Этот сценарий его устроил бы. Он даже дождался бы новенькую, предложил подвезти… к ней или к себе, не так-то важно. Такое развитие ему нравился, а вот то, что девочка грохнулась в обморок – нет.

Он и сам не понял, как оказался на границе танцпола так быстро, но, черт возьми, испугался. Даже сейчас чувствовал зудящее волнение, ведь так толком и не узнал, что произошло, ничего ли бедняга себе не сломала.

Глеб сел в кровати, потянулся за телефоном. Отлично, Женечка будет безумно рад слышать шефа уже в третий раз за ночь, хотя теперь уже практически утром. И, главное, с очень любопытным вопросом, заданным безумно вовремя.

Дверь в ванную открылась, из нее выпорхнула собранная уже Юля.

С бывшими могут сложиться разные отношения. Кто-то ссорится в драбадан, перебив всю посуду в совместной квартире. Кто-то расстается друзьями, при этом один искренне считает, что разошлись они полюбовно, а другой чувствует горечь из-за того, что никакая дружба ему нахрен не нужна и его тупо бросили. Кто-то молча собирает вещи и пропадает из жизни. А у них с Юлей была своя модель расставания. Глеб не мог предложить своей бывшей то, о чем она так мечтала – кольцо на пальце и свою фамилию в паспорте. Не мог потому, что не хотел. Юля долго пыталась с этим бороться, а потом плюнула. Не Глеб, значит кто-то другой. Вот только до того времени, как этот 'кто-то другой', будет найден, отказываться от нерегулярного, но качественного секса – глупо. Вот уже два месяца они пребывали в состоянии расставания с нерегулярным, но определенно качественным сексом без обязательств. Глеба это устраивало, Юлию тоже. Стоило ей перестать капать на мозг своими далеко идущими планами на мужчину, как он, наконец-то, смог оценить свою партнершу по достоинству.