Пока старенькая Тойота Мишкиного отца мчалась к «Лагуне», Арт продолжал молчать. И пусть он хорошо подготовился к предстоящему разговору: заручился поддержкой Оксаны и Мишки, снял со своих карт всё, что позволил кэш-лимит, заполучил в союзники Горышева, и теперь осталось лишь сыграть сам спектакль… Вот только Артём всё равно не был до конца уверен, что поступает правильно.

Сейчас он фактически отказывался от безбедной жизни в угоду каким-то своим принципам. Он понимал, что больше не будет бесцельного и бессмысленного просаживания за ночь огромных сумм, не будет пьянящей вседозволенности и абсолютной свободы действий. На смену всему этому придёт жизнь, ограниченная рамками. Ему придётся самому зарабатывать, самому решать свои проблемы. Он фактически останется один на один с этим огромным миром. Так стоит ли оно того?!

Когда машина остановилась у входа в главный корпус «Лагуны», Михаил помог Артёму вылезти из салона и подал ему трость. К сожалению, пока передвигаться без этого предмета Арт не мог. Перелом оказался более чем серьёзным и врачи до сих пор сомневались, сможет ли он вообще нормально ходить. Но Тёма не отчаивался… Сейчас, на фоне всех его проблем, хромота вообще не казалась чем-то существенным. Тут бы с собственными родственниками разобраться, да свободу не потерять.

В кабинете управляющего его уже ждали. Артём заранее договорился об этой встрече с отцом и братом. Точнее не договорился, а просто сказал, что хотел бы с ними поговорить, а те уже сами выкроили в своём плотном расписании время для встречи.

Семён Дмитриевич был даже рад, что сын решил проявить участие и сам настоял на разговоре. Он давно думал, что пора уже, наконец, сообщить Артёму про контракт и про необходимость женитьбы. Но Тёма сам намекнул, что хочет обсудить нечто важное. Почему-то его отец даже не сомневался, что до младшего уже дошли слухи о столь выгодной невесте, и он сам решил проявить инициативу. А что ему, в сущности, терять?! Он молод, смазлив, свободен, к тому же его драгоценная Алина так легко променяла Тёмочку на карьеру.

- Рад видеть тебя на ногах, - поприветствовал Артёма отец, стоило ему показаться в дверях кабинета. – Надеюсь, в коляску ты больше не вернёшься.

- Я тоже на это надеюсь, - отозвался Арт, ровным тоном. А потом добавил с нескрываемой иронией: – Спасибо, что нашли для меня время.

- Ну что ты, сынок, - возмутился Семён Дмитриевич, откидываясь на спинку кожаного кресла. – Для тебя мы всегда свободны.

- Рад это слышать, - Тёма осторожно присел напротив отца и медленно вытянул больную ногу. Он старался не показывать, насколько тяжело ему это даётся, но даже несмотря на абсолютно непроницаемое лицо, его с лихвой выдавали глаза.

Когда сегодня утром Артём выписывался из больницы, врачи настоятельно рекомендовали ему ещё как минимум неделю постельного режима и никаких прогулок на собственных ногах дальше, чем на несколько шагов. Но как бы ему ни было больно, Арт не мог себе явиться сюда в инвалидном кресле. Гордость не позволила.

- Так о чём же ты всё-таки хотел нам сообщить? – поинтересовался отец с довольной улыбкой.

- Я женюсь, - ровным тоном ответил ему Арт. И если Семён Дмитриевич только сильнее расплылся в улыбке, то Виталик, наоборот, с силой вцепился в спинку кресла родителя, за которой стоял.

- Признаться… это несколько неожиданно, - растягивая слова, изрёк Семён Дмитриевич, почти не показывая собственного удивления. – И кто же твоя избранница? Надеюсь, она нам понравится?

- Конечно, пап. К тому же, не так давно ты сам имел честь с ней беседовать. Она кстати осталась в неописуемом восторге от вашей встречи. Все уши мне прожужжала, какой мой отец – щедрый и мудрый человек, - спокойно рассказывал Тёма и даже пытался улыбаться. Вот только в душе у него в это время набирала обороты сама настоящая буря.

- И когда свадьба? – с довольной ухмылкой уточнил хозяин империи Жарковых.

Арт неопределённо пожал плечами.

- Пока не решили. Думаю, через пару месяцев, - сказал он, с самым счастливым выражением лица, на которое сейчас был способен. – Пока срок ещё маленький, врачи рекомендовали моей невесте поменьше напрягаться и избежать стрессов. А свадьба это в любом случае – нервы и переживания.

- Так она что беременна?! – воскликнул мужчина, во все глаза глядя на сияющего счастьем сына. Виталик же напрягся ещё сильнее. Он считал, что в отличие от родителя, знает Тёму куда лучше, и уже догадался, что это игра, причём её финал им явно не понравится.

- Да, пап, беременна, - кивнул Артём. – Срок пока маленький – всего четыре недели. Но мы оба очень хотим этого ребёнка и сделаем всё, чтобы сохранить беременность.

- Так это же замечательно! – Семён Дмитриевич встал с кресла и подошёл ближе, поздравить сына. – Думаю, Оленька будет отличной матерью! – выпалил он, легонько хлопая Артёма по плечу.

- Конечно, будет. Только не Оленька, а Оксаночка.

Эта фраза Артёма стала для его отца сродни прогремевшему рядом взрыву. Он замер на месте, не в силах поверить собственным ушам.

- Ты ведь шутишь, - только и смог сказать он, глядя прямо в глаза сыну.

- Нет, пап. Не шучу. Извини, если каким-то образом вёл тебя в заблуждение. Но я думал, что ты обрадуешься, - продолжал разыгрывать свою партию Артём. - У Виталика будет жена и ребёнок и у меня теперь тоже. Разве это не замечательно?!

- Ты в своём уме?! – закричал вдруг отец. – Ты… ты… Она же шлюха!

- Да, согласен с тобой. Но теперь это в прошлом, - спокойно отвечал ему сын.

- Это даже не твой ребёнок!

- Возможно, - так же ровно реагировал Арт.

- И что?! Ты женишься?! На женщине, которая беременна от другого?! Которую перетрахало полгорода?! Ты с ума сошёл?! – вопил Семён Дмитриевич.

- А если вдруг я её люблю?! – казалось, ничего не может покоробить спокойствие младшего Жаркова. Он выглядел так, будто ему перед этим вкололи лошадиную дозу сильнейшего успокоительного.

- Ты?! Любишь?! Да ни за что не поверю! – продолжал возмущаться мужчина. – Ты по определению не способен любить никого кроме себя!

- Тем не менее… я намерен на ней жениться.

- Нет! – отрезал отец.

- Да, - уверено парировал Артём.

- Это идиотизм! Ты поступаешь, как тряпка!

- Нет, пап, как тряпка я бы поступил, если бы после всех твоих ухищрений согласился жениться на Савельевой. Если бы закрыл глаза на то, что вы фактически забрали у меня единственную девушку, которая была мне дорога. Если бы продолжил плясать под твою дудку, - впервые за всё время их разговора в голосе Артёма появились хоть какие-то эмоции.

- А я сказал, что ты женишься на Ольге! – Семён Дмитриевич стукнул по столу кулаком и наклонился к сыну. – Как миленький женишься. Сам пойдёшь просить её руки. Ползать у её ног будешь, пока ни согласится! А иначе…

- Что? – с усмешкой перебил его Тёма. – Денег меня лишишь? Так давай, пожалуйста, - с этими словами он вытянул из кармана три свои платиновые банковские карты, взял со стола ножницы и принялся методично кромсать на тонкие полосочки столь дорогой сердцу пластик. – Мне больше ничего от тебя не нужно. Ни деньги, ни связи, ни ты сам. Человек готовый продать своего сына не может быть моим отцом, - он собрал из остатков карт небольшую кучку и снова повернулся к родственникам. В его взгляде снова была тихая жуткая пустота. – Поздравляю вас Семён Дмитриевич, сегодня наступил тот замечательный день, когда вы, наконец, избавились от столь проблемного сына, как я. Искренне желаю вам всем забыть о моём существовании. Можете быть уверены, что я именно так и сделаю.

Повисла тяжёлая пауза. Казалось, сам воздух в кабинете напряжён до такой степени, что вот-вот раздастся взрыв.

- Ты не выживешь сам, - прорычал сквозь зубы глава семьи Жарковых.

- Что ж… - Арт картинно развёл руками. – Значит сдохну в канаве. Всё ж лучше, чем чувствовать себя вещью, которую родные люди используют для своего обогащения.

- Да я же для тебя старался! Только для твоего блага! – отец говорил всё тише. Ему явно не хватало воздуха.

- Если бы это было так, я бы узнал обо всём от тебя, а не от совершенно посторонних людей. Это во-первых, а во вторых… - Арт отвернулся к окну, не желая показывать этим двоим, какие эмоции пляшут в его глазах. – Если бы для тебя действительно было важно моё счастье… ты бы не забрал у меня Алину. Знаешь, а ведь она была единственным светлым пятном во всём том мраке, в котором я жил. Она сделала для меня больше, чем вы все вместе взятые. Она… открыла мне глаза, - он вздохнул и медленно поднялся с кресла, стараясь поменьше тревожить больную ногу.

- Тём, - впервые за всё время разговора, подал голос Виталик.

- Не стоит, - остановил Арт. – Ты всё знал. Ты тоже решил продать меня, как и отец… простите, ошибся, - Семён Дмитриевич. Братья так не поступают, а значит, брата у меня теперь тоже нет.

С этими словами он вышел из кабинета, и когда двери за ним с грохотом захлопнулись, Артём Жарков, впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему свободным.


Глава 24.

«Отпусти меня из омута глаз твоих!

Мир слишком тесен для нас двоих.

Я не могу так: ненавидеть и любить…

То морозы лютые, то жар в груди»

(Триада – «Нежный омут»)


Темноту огромной гостиной пентхауса на седьмом этаже одного из корпусов отеля «Лазурная Лагуна» осветила яркая вспышка молнии. Ворвавшийся вслед за ней резкий порыв ветра, распахнул балконные двери и мгновенно промчался по комнате. Он пробежал мимо расписанной стены, чуть шевельнул плотные теневые шторы… уронил, стоявшую на журнальном столике пустую пачку из-под вишнёвого сока, и легонько коснулся безмятежного лица, лежащего на диване парня.

Артём недовольно шевельнулся, будто бы отмахиваясь от кого-то, но раздавшийся вслед за этим раскат грома, разбудил его окончательно. Тёма лениво открыл глаза и посмотрел на часы. С того момента, как он добрался до дивана прошло всего каких-то десять минут. Казалось бы, что могут дать эти несчастные крохи сна?! Но даже такой минимальный отдых умудрился немного взбодрить уставшего парня.

В последнее время ему редко удавалось нормально поспать. И если раньше, проводя ночи напролёт в ночных клубах, он спокойно отсыпался днём и чувствовал себя при этом замечательно, то теперь времени на сон у него почти не оставалось.

Помнится, ещё в те далёкие времена, когда Тёме приходилось изображать Фёдора, он считал, что у него «супертяжёлая» работа и уставать сильнее просто невозможно. Ах, как же он ошибался! Тогда он валился с ног исключительно из-за того, что в принципе не был привычен к физическому труду. И только теперь начал понимать, что значит работать на пределе собственных сил и возможностей.

С тех пор, как их с Мишей маленькая фирма начала свою работу, в жизни Артёма изменилось абсолютно всё, кроме, разве что, этого пентхауса. После той грандиозной ссоры с отцом, он даже порывался снять квартиру, чтобы вообще не пересекаться с бывшими родственниками, и даже сделал это, но… после нескольких дней, проведённых в чужом доме, предпочёл наплевать на всё и вернуться обратно. Ведь по всем документам этот огромный президентский люкс принадлежал именно ему. Тогда Тёма просто поменял замок на входной двери, а на остальное предпочёл не обращать внимание.

Поначалу было сложно и слишком одиноко. Арт даже попросил Мишу какое-то время пожить с ним. Тот согласился, а попутно они переделали одну из комнат под свой временный офис. Так жизнь Арта медленно начала выползать из той грязной ямы, в которую её загнал он сам и его бывшие родственники. Постепенно он привык к мысли, что у него больше никого не осталось, и просто предпочёл об этом не думать.

Игра отца стала для парня слишком сильным ударом по самолюбию. Он много думал, искренне стараясь найти оправдание поступкам родителя и брата, но каждый раз, вспоминая различные моменты, приходил к выводу, что такое простить не сможет. Его ведь фактически разыграли, как какую-то пешку в шахматной партии. Решили пожертвовать «неудачным» сыном для получения максимальной выгоды. С самого начала, с того дня, как отец забрал его из отделения и заблокировал карты, это была простая многоходовая игра. И всё в ней оказалось предельно просто.

«Федя» был нужен, чтобы сломить сопротивление Артёма и показать ему, какой станет его жизнь без отцовских денег. Для человека, которому никогда не приходилось ни работать, ни голодать, эти две недели должны были стать настоящим адом. И они бы стали, если бы ни случайное появление Алины. Каким-то странным образом ей удалось превратить его каторгу в интереснейшее занятие. А ещё благодаря этой глупой отцовской авантюре у Артёма появились настоящие друзья. Он вообще очень много почерпнул из того цирка с переодеванием. И так увлёкся своей неожиданно появившейся девушкой, что даже не заподозрил никакого подвоха. А после того, как ему снова открыли доступ к семейной кормушке, вообще перестал обращать внимание на всякие там мелочи. Как бы странно это не звучало, но он фактически позволил отцу себя использовать.