– Ладно. С этим разберемся. Я не об этом. Что тебе Железнов?

– В каком смысле?

– В смысле моего продвижения по его охмурению. Не заметила – тайные взгляды на меня были, когда я отвернулась, или что-то в этом роде? Я старалась произвести впечатление, – Катя глазами показала на умопомрачительно короткую обтягивающую юбку и такую же обтягивающую белоснежную блузку с короткими рукавчиками на резинках. – Даже высокие каблуки дома нацепила, – сидя в кресле, Катя задрала ногу до уровня своего лица, демонстрируя подруге свои туфли.

– Да нет, не заметила. По-моему, что-то у него случилось. Шутит, разговор поддерживает, иногда даже улыбается, а ощущение, что он не здесь.

– Ты права, подруга, не здесь, – Катя сделала глоток из своего бокала. – Он в Новой Зеландии.

– Где?! – Валя не пыталась скрыть своего удивления. – Что ему там надо?

– Там Азарова Мария Николаевна, женщина, которую он любит. Или любил…

– Да-а, подруга, – протянула Валентина, – тогда шансов отомстить Железнову у тебя мало. А что она там делает?

– Она там в ссылке. Из-за Железнова.

– Хорошая ссылка. Меня бы кто туда сослал на годик. А ты откуда знаешь? Он сказал? Когда?

– Он сказал? – Катя грустно рассмеялась. – Не издевайся, ты что, не видишь, какой он?! Это он меня стержнем обозвал, а мне до него… – Катя на секунду задумалась, – в смысле твердости, как соломинке до алмаза.

– Тогда откуда ты знаешь об этом?

– Знаю. Не важно, откуда.

– И что? Ты бросаешь эту затею?

– Да нет, подруга, все только начинается. Она написала ему, что он ей не пара…

– Что?! Железнов кому-то не пара, – на лице Валентины в этот вечер уже не в первый раз читалось искреннее удивление. – Железнов – не пара?! Да кто она такая?!

– Это не важно, кто она. Повторюсь. Она – Женщина, которую любил Железнов. Или продолжает любить. Но меня это не остановит, – в изумрудных глазах Строевой пронеслись снежинки. – Наоборот – задача становится все более и более интересной и интригующей. Подведем некоторые итоги: из завоеваний – мне удалось перейти с ним на «ты». Это не означает, что я вошла в его близкий круг, надо признать, что он согласился на это в определенной степени из жалости, в некоторой степени – из-за моей настойчивости, а главное, из-за того, что ему все равно. Но, тем не менее, это победа. Пусть и небольшая.

Катя скинула туфли, поднялась из кресла, переступила с ноги на ногу, восстанавливая кровообращение, наклонилась над столиком, где лежала пачка сигарет, умело выбила одну, прикурила и продолжила:

– Но ведь что-то же должно быть. Он же мужчина. Такой же, как все. Он не может не реагировать на обаяние и красоту!

Катя погрузилась в воспоминания о прошедшем вечере, пытаясь вычленить реакции Железнова. На что? Где его можно пробить?

Надо признать, что Железнов с Наумом не рвались к ней в гости: сработала просьба просмотреть проект по обустройству купленного Строевой этажа (полторы тысячи квадратных метров) под киностудию: где что размещать, какое оборудование закупать, что обязательно, а что – не очень, то есть что-то выгоднее арендовать на период съемок. Железнов вообще поначалу заявил, что кино он никогда не снимал и если кто и сможет помочь, так это Наум. Однако, получив категоричный отказ от Наума самостоятельно, «без свидетелей, значить», идти в «логово миллиардерши», Железнов согласился составить ему компанию, оговорив свое участие наличием сухого красного испанского и возможностью неаргументированного свободного исчезновения в любой момент до 24.00. Строева согласилась, однако уже в прихожей, встречая гостей, Наума и Железнова, потребовала от Железнова «доказательств», что он не «Золушка»:

– Железнов, я уже поняла, что давить на тебя бесполезно, но все-таки, что за условие по поводу твоего ухода до 24-х? – Екатерина улыбалась, однако непроизвольно встала в позу, которая в народе больше известна как «руки в боки», что свидетельствовало о некоей агрессивности и возможности перехода в атаку. – Ты случайно не на карете приехал, которая после двенадцати должна обратиться в тыкву? Что за «прозолушкинская» позиция?

– Аааа, ты об этом… – Железнов окидывал взглядом прихожую, которая по размерам явно превосходила всю железновскую квартирку. – Нее… На Золушку я явно не тяну: видишь, – Железнов снимал обувь. – Туфли у меня не хрустальные. Да и Принцу, если он здесь есть и начнет бегать за мной с моим ботинком… – Железнов подыскивал адекватные слова относительно Принца, – …в общем, мало ему не покажется.

– Принцев здесь не было. Пока, – Екатерина интонацией выделила последнее слово. – Здесь только две королевы. Знакомьтесь, моя подруга Валя, – на голоса в прихожую вышла очаровательная стройная девушка с впечатляюще выразительными глазами. – Вы уже видели друг друга.

– Да, – поддержал Наум, – на кастинге. Это та девушка, которая знает, что такое акция и умеет считать до миллиарда. Валя, извините, мы не знали, что вы такая умная, но на кастинге как-то не заладилось…

– Это из-за меня, – Катя жестом предложила пройти в зал. – Но всегда все можно начать сначала.

– Не всегда. Не всегда все можно начать сначала, – серьезно отметил Железнов. – Но это не тот случай.

Несмотря на свои размеры, зал выглядел достаточно уютным местом: в первую очередь из-за огромного сложенного из камня камина, занимающего центральное место у противоположной стены, а также из-за присутствия пары фигурных (в виде больших запятых) уютных диванов в пастельных тонах. Посредине зала располагался низкий овальный столик со стеклянной столешницей, вокруг которого лежали четыре подушки-кресла.

Проходя к центральному столику мимо одного из диванов, Железнов с удивлением обнаружил валяющийся на нем томик «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких с торчащей из него закладкой, взял его в руки – дорогое и красивое издание, только что из магазина.

– Да. Я теперь знаю, что такое контрамоция, – Катя ответила на немой вопрос Железнова, усаживаясь на подушку-кресло за столиком напротив него. – Вот тут я принесла поэтажный план, – Екатерина разложила на столе простыню метр на метр. – Давайте подумаем, как на этом пространстве в полторы тысячи квадратных метров лучше всего организовать современную компанию по производству интересного отечественного кино, – при этом она несколько смущенно улыбнулась, как бы признавая перед окружающими некую авантюрность своего решения с одной стороны, а с другой – понимая, что она втягивает в процесс ответственных людей, которые не смогут ее бросить в силу ее неопытности.

– Итак, записывайте, – неожиданно с грузинским акцентом произнес Наум. По каким-то своим причинам для процесса обучения он решил перевоплотиться в образ вождя и учителя народов товарища Сталина, он же – Коба, он же – Иосиф Джугашвили.

– Няма, прекращай, – махнул рукой Железнов. – Усов у тебя нет. Трубки – тоже. А самое главное, мы не члены политбюро. Нечего здесь вещать мантры.

– Как скажешь, да-ра-гой! – неожиданно быстро согласился товарищ Сталин и уже продолжил обычным своим голосом. – Начало всех начал – сценарии! Если нечего снимать, то о чем мы здесь репетируем? Должно быть, как минимум, два фильтра на пути к продюсеру: это ридеры, которые осуществляют глобальную читку всех поступающих в компанию сценариев и осуществляющих предварительный, – Наум интонацией выделил именно это слово – «предварительный», – отбор более или менее адекватных и ярких историй, которые затем они передают профессиональным редакторам. И уже редакторы проводят финальное отделение зерен от плевел.

– Ничего не поняла, – просто резюмировала Валя.

– Чего это ты не поняла? – ворчливо отреагировал Наум. – Ты же умная! Ты даже что такое акция знаешь, – все рассмеялись.

– Зачем нужны эти, если я правильно произношу, – «ридеры»?

Наум «укоризненно» смотрел на Валю.

– Ридеры – это читатели.

– Это понятно. Что они читают? И для чего?

– И эти люди хотят кино снимать! – в голосе Наума явно присутствовала ирония. – Саня, – обратился он к Железнову, – насколько я помню, где-то с год назад ты скетчкомы пописывал для производственного…

– А ты откуда знаешь? – удивился Железнов. – Я же просил Леоныча – никому.

– Я тебе что – «никому»? Именно Леоныч мне и показывал. Тебя хвалил, интересовался: ты сам ваял или со мной.

– Ну, Леоныч…

– Так вот, наскоко мне помнится, был у тебя там скетчкомчик про ридеров.

– Ну, был.

– Так тащи. Я девочкам ликбез проведу.

– А что такое ликбез? – наивно поинтересовалась Валя. – Это то, что я думаю? На комбез похоже.

– О, господи, – простонал Наум, – и чему вас в школе учат! Лико без интеллекта! – в голосе Наума в явном виде присутствовал сарказм. – Ликбез – это ликвидация безграмотности.

– Может, я им потом вышлю? – Железнов скептически воспринял идею Наума по поводу скетчкома.

– Они сейчас не знают, кто такие ридеры.

– Ну, хорошо, – Железнов достал из сумки личный ноут, который таскал с собой везде, нашел нужное место и передал Науму. – Соскучился по художественному слову?

– В наших отношениях с миллиардершами, – Наум строго посмотрел на Екатерину, – все должно быть прозрачно. Недопонимание не допускается. Даже в отношении ридеров.

Наум поудобнее устроился в кресле.

– На всякий случай объясняю: скетчком – это эскиз, набросок, зарисовка, как правило, с минимальным количеством персонажей, построенная на смешном диалоге.

Так вот, представьте себе совещание в офисе: начальник, он же главный редактор кинокомпании, и несколько подчиненных, которые и есть ридеры. Прям как у нас. Главного редактора буду изображать я, – Наум выпрямился в кресле, – а ридеров… – скептически осмотрел присутствующих, сам себе ответил «нет». – Ридеры будут виртуальными, – завершил он.

– Ну, начнем, – Наум выпучил глаза, лицо приняло крайне гневное выражение:

– Это что?!! – Наум потрясал стопкой якобы зажатых в руке бумаг. – Это что, я вас (!) спрашиваю!!! Кто из вас не знает, что наша компания снимает малобюджетное кино!!! В исключительных, я повторяю – в ис-клю-чи-тельных (!) случаях, при условии, что есть спонсор, мы можем снимать с относительно средним, очень средним бюджетом!!!

Наум развернулся в сторону Вали.

– Ниточкина! Это твое?!

– Да, мое, – кротко подыграла Валя.

Наум взял со стола лист бумаги и, окинув строгим взглядом «всех присутствующих на заседании», остановил его на Ниточкиной-Вале:

– Уважаемые коллеги, у нас много сценариев и мало редакторов. Основная цель вашей работы – оградить редакторов от того, чтобы они не тратили свое драгоценное время на чтение бреда. Чтение бреда – это ваша работа. Тебе ясно, Ниточкина?

– Нет.

– Чтобы всем было ясно, что такое бред, зачитываю:

Действие происходит в Папуа, Новая Гвинея, двое молодых людей… Ниточкина! – в голосе Нямы послышалось сострадание. – Ты хоть знаешь, где эта Папуа!!! Ты знаешь, сколько стоит туда перелет одного (!) человека?! Молодого. И даже немолодого! А всей съемочной группы!!! А аппаратура!!! Ты чем думаешь, а, Ниточкина! Или ты только ей ешь? Я голову твою имею в виду!!! Если у тебя есть личная заинтересованность попасть на съемки в… – Наум подсмотрел в листок. – В Папуа Новая Гвинея, то только в виде осветительного прибора – глазами сверкать в темноте! Как маяк! Ты – ридер!!! Ты из всего сценарного мусора, который нам присылают маразматики, мнящие себя сценаристами, гениями, должна отобрать реальную (!), реальную интересную зрителю историю, которую мы сможем снять за приемлемые деньги! При-ем-ле-мые! Ты поняла?!

– Да, босс, – Валя потупила глазки. – Поняла.

– Плохо, Ниточкина, плохо. Но я добрый, – Няма осклабился, – и дам тебе шанс.

– Про шанс в сценарии не было, – вмешался Железнов.

– Не было, – согласился Наум. – Это импровизация, но шанс ей (кивок в сторону Вали) дать нужно! За обаяние.

– Дай, – Железнов вяло махнул рукой.

– Хорошо, – Наум серьезно кивнул головой. – Дам. Один. Боевой.

Наум выдохнул и продолжил.

– Но если Ниточкину еще хоть как-то можно понять, то это чье? Твое, Завалкина? – Наум вызверился на Екатерину. – Это ж надо же такое подсунуть мне: «В результате мутации в Мичиганском университете божьи коровки стали размером со слона». Завалкина! Ну, почему?!

– Ну… чтобы понятно было, до каких размеров могут вырасти божьи коровки, как слоны… – попыталась ответить Катя.

– Нет! – взревел Няма. – Почему в Мичиганском?! У нас в России есть свои университеты, умеющие делать слона из мухи! На хрена ехать за этим аж в Америку?! – Наум «строго» посмотрел на девушек, которые были не в силах сдержать улыбки.

Наум перелистал несколько страниц.

– Дальше. Ага, вот… «Звено истребителей F-16 атакует стаю слоноподобных божьих коровок…» Завалкина, ты где арендовать для съемок истребители F-16 собралась, в ВВС США? Вместе с пилотами? Дальше – полный маразм: «…которые клином (!), – их, что, с журавлями скрещивали? – двигались в сторону Вашингтона…» Завалкина! Они еще и ваххабиты, твои сумасшедшие божьи коровки?! Вашингтон бомбить говном собрались?