Барбара Картленд - Египетские ночи

За дверью, где не слышалось шума гостей и куда не проникал сигаретный дым, Лидия облегченно вздохнула.

– Устали? – поинтересовалась Тесса, смерив ее пристальным взглядом.

– Немного, – призналась с улыбкой Лидия. – Здесь так много людей, верно?

Тесса пожала изящным плечиком.

– Здесь всегда много людей, – подтвердила она. – Мама любит общество. И Джеральд тоже.

– Вы с мамой тоже здесь живете? – спросила Лидия, но тотчас же спохватилась и мысленно себя выругала. Не стоило задавать ребенку подобный вопрос, но что поделать, любопытство взяло над ней верх.

– Сейчас да, мы живем здесь, – ответила Тесса, – и, наверное, поживем еще какое-то время, пока мамочке не надоест. Нам здесь неплохо, – добавила она после короткой паузы.

– Охотно верю, – ответила Лидия, слегка изумленная подобной откровенностью девочки.

Они поднялись по лестнице на квадратную лестничную площадку. Здесь Тесса открыла одну из дверей и провела Лидию в небольшую комнату, из окна которой открывался прекрасный вид на веранду с садом, спускавшимся к берегу Нила.

– Вот ваша комната, – сказала она. – Когда Мохаммед освободится, он принесет ваш багаж.

– Надеюсь, – ответила Лидия. – Хотелось бы поскорее достать несессер.

– Хорошо, сейчас вам его принесут, – сказала Тесса.

И прежде чем Лидия успела ее остановить, девочка выбежала на лестничную площадку и тоненьким голоском крикнула:

– Мохаммед, Мохаммед!

Откуда-то снизу отозвался мужской голос. Девочка принялась кричать снова.

– Мохаммед, – приказала она тоном, не терпящим возражений, – принеси багаж, причем немедленно! Слышишь? Немедленно!

Распорядившись, она вернулась в комнату.

– Сейчас принесет, – сообщила она.

– А тебе не кажется, что следовало бы добавить слово «пожалуйста»? – спросила Лидия. Ей показалось необходимым сделать замечание этому не по годам развитому ребенку.

– Но он же туземец, – удивилась Тесса. – Мамочка говорит, они как животные и чем больше их бьешь, тем лучше они работают.

– Но с животными такой номер не проходит! – резко возразила Лидия, но тут же взяла себя в руки, поняв, насколько бессмысленно спорить с ребенком о таких вещах.

Тесса невозмутимо села на кровать и посмотрела на свою старшую собеседницу широко раскрытыми глазами.

– Знаете, мне кажется, вам здесь не очень понравится, – изрекла она.

– Почему же? – удивилась Лидия.

– Точно не понравится, – решительно повторила девочка. – Мы вам не понравимся, да и вы моей мамочке не понравитесь. Вы слишком красивая!

Столь откровенных признаний Лидия никак не ожидала. Опешив, она поняла, что ей нечего сказать этому странному ребенку. Впрочем, уже в следующий миг она с облегчением услышала голос Энн и увидела, что та стоит на лестничной площадке.

– Я здесь, Энн! – позвала она. – Хочу умыться с дороги и переодеться. В таком виде, как у меня сейчас, на вечеринки не ходят.

– А я иду вниз, – сообщила Энн. – Мне там понравилось. Ой, кто это? – спросила она, заметив Тессу.

– Меня зовут Тесса, – сообщила девочка. – В данный момент мы с мамочкой проживаем в этом доме.

– Понятно, – отозвалась Энн. – А кто твоя мама?

Лидия давно хотела задать тот же самый вопрос.

– Моя мамочка – леди Хигли, – ответила Тесса. – Она разошлась с моим папой, и теперь мы с ней живем где хотим.

Последние слова она произнесла с нескрываемым вызовом, однако тотчас с легкой ноткой сожаления добавила:

– Но это нисколечко не смешно.

Впервые за последние минуты Лидии пришло в голову, что перед ней всего лишь ребенок.

Энн бросила взгляд на Лидию и вопросительно подняла брови.

– Мама хочет с тобой познакомиться, – сказала она. – Если есть желание, загляни к ней. А я пойду вниз.

– Я с вами, – сообщила Тесса.

– Не пора ли тебе в постель? – намекнула Лидия.

– Я ложусь спать, когда устаю, – заявила девочка. – Но не раньше!

Встав с кровати, она поправила платье и выскочила за порог, опередив Энн. Было в этом что-то вызывающее и вместе с тем милое и непосредственное, и Лидия поняла, что, несмотря на своенравность, Тесса определенно ей нравится.

Оставшись наконец одна, Лидия сняла шляпку и, встав перед зеркалом, пригладила темные волнистые волосы. Ей тотчас припомнились слова Тессы: «Вы не понравитесь моей мамочке, вы слишком красивая!» – и она улыбнулась.

Лидия уже поняла: леди Хигли ей неприятна. Впрочем, она тотчас упрекнула себя за поспешные выводы и излишнюю критичность. С другой стороны, с первого взгляда было ясно: Нина Хигли принадлежит к тому типу женщин, с которым она при всем желании не хотела бы иметь ничего общего.

Вымыв руки, Лидия направилась к двери, ведущей в комнату миссис Карлтон. Прежде чем постучать, секунду помедлила. Интересно, какой окажется мать Энн Таверель? Повернув дверную ручку, она услышала низкий голос:

– Войдите!

Жалюзи были закрыты, в комнате царил полумрак. Первое, что бросилось Лидии в глаза, – это прохладное пространство комнаты, белые шторы и мягкий ковер, в котором утопали ноги.

Она растерянно огляделась по сторонам.

Наконец она увидела мать Энн – та лежала на диване у дальнего окна. Ноги прикрыты горностаевой накидкой, голова откинута на обтянутый шелком подголовник. Лидия закрыла за собой дверь и шагнула на середину комнаты.

Когда она подошла ближе, Маргарет Карлтон протянула ей тонкую руку и сказала:

– Добро пожаловать в Египет!

Лидия пожала протянутую ладонь и, посмотрев на бледное лицо хозяйки дома, оторопела. Она ожидала увидеть женщину, сохранившую следы былой красоты, чья внешность соответствовала бы сюжету страстного любовного романа.

«Боже, какая старая, – подумала Лидия. – Старая, морщинистая… некрасивая!»

Лидия смотрела на бледное, мучнисто-белое лицо, слушала глухой, чуть жалобный голос, каким Маргарет осведомилась об Эвелин и их путешествии, и поймала себя на том, что все ее мысли вертятся вокруг Джеральда Карлтона.

«Он молод, – подумала она. – Молод и красив, а эта женщина почти старуха. Что он может испытывать к ней кроме жалости?»

Разговаривая с Маргарет, Лидия тщетно пыталась найти в своей собеседнице обаяние, следы былой привлекательности или черты характера, которые могли бы располагать к ней людей. Увы, безрезультатно.

Как только глаза привыкли к царившему в комнате полумраку, она заметила следы неухоженности, которые присущи далеко не всем инвалидам.

Хозяйка дома была одета кое-как, волосы не причесаны, лицо напудрено небрежно, словно второпях.

«Возможно, ей действительно нездоровится, – подумала Лидия, – но это лишь сильнее подчеркивает разницу в возрасте супругов».

– Вы видели Джеральда, моего мужа? – спросила Маргарет, когда Лидия закончила рассказ о путешествии.

– Да, но мы обмолвились всего парой слов. Он занят, там внизу вечеринка.

– Джеральд обожает вечеринки, – подтвердила Маргарет. – Когда-то они мне тоже нравились, а теперь вызывают лишь головную боль. Вечеринки теперь не для меня. Впрочем, теперь все не для меня.

Лидия смутилась. В словах Маргарет слышалась горечь и даже некий упрек. Вот только что на это скажешь, какие слова утешения найдешь?

– Я вам очень сочувствую, – наконец произнесла она как можно мягче.

– Я никогда не привыкну к своему нынешнему положению, – сказала Маргарет. – Миссис Брайант, если бы вы только знали, что это такое – лежать тут день за днем, неделю за неделей, год за годом, зная, что уже никогда не встанешь на ноги, никогда не наденешь красивое платье, никогда не повеселишься так, как раньше.

Она замолчала, но Лидии было нечего ответить на эту неожиданную горестную исповедь.

– И когда я увидела свою дочь, – продолжила Маргарет, – когда увидела, как похожа она на меня в юности, до того, как это случилось…

Маргарет не смогла договорить. Голос сорвался, на глазах выступили слезы. Лидии стало совершенно очевидно, что именно встреча с Энн так расстроила собеседницу. С молодой, красивой, полной веселья.

Она прикоснулась к руке Маргарет, пытаясь без слов выразить сочувствие и понимание.

– Все считали меня красавицей, – продолжала та. – И я действительно была хороша, нисколько не стыжусь в этом признаться. Я покажу фотографии, вы сами убедитесь, своими глазами.

Последнюю фразу она произнесла, лихорадочно захлебываясь, и тотчас позвонила в колокольчик, висевший на шнурке над диваном.

Почти мгновенно, как будто кто-то ожидал звонка, дверь открылась, и на пороге появилась сиделка.

– Принеси мои фотографии, Денди, – приказала миссис Карлтон. – Принеси все, и быстро!

Вместо того чтобы броситься выполнять распоряжение Маргарет, сиделка шагнула в комнату.

– Да, да, сейчас принесу, – мягко проговорила она. – Только не волнуйтесь понапрасну, вы же знаете, вам нельзя волноваться. Я сейчас принесу альбомы с фотографиями, дорогая, только не нужно меня торопить.

– Ах, Денди, умоляю, только не нуди! – отозвалась Маргарет тоном капризного ребенка. – Я хочу показать их миссис Брайант.

Лидия улыбнулась сиделке.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась она. – Я с удовольствием посмотрю фотографии, хотя, мне кажется, это вполне можно отложить до завтра.

– Нет-нет, не стоит откладывать, лучше взгляните на них сегодня, – возразила Денди, не сводя глаз с хозяйки дома. – Она очень расстроится, если не добьется своего. Все ведь только и делают, что ублажают вас, правда, милая?

Она поправила Маргарет подушку и немного приподняла ее. Лидия отметила, что в отношениях между сиделкой и подопечной царят теплота и понимание.

Внешне Денди производила довольно необычное впечатление. Это была толстушка с круглым жизнерадостным лицом, которое в юности наверняка было по-своему хорошеньким. Густые и темные кудрявые волосы были аккуратно запрятаны под накрахмаленную белую шапочку.

Когда она улыбалась, ее лицо собиралось сеточкой морщинок, под темными ресницами ярко поблескивали глаза, а на пухлых щеках появлялись две симпатичные ямочки. Она включила свет, Маргарет тут же попросила вместо этого раздвинуть шторы, но та ответила с обескураживающей прямотой:

– Нет, скоро стемнеет, а вы сами знаете, что в сумерках на вас накатывают воспоминания, и вы будете чувствовать себя совершенно несчастной. Уж лучше при свете. Вы сможете посмотреть фотографии и от души поплакать.

– Не будь такой безжалостной ко мне, Денди! – воскликнула Маргарет. – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не плачу над фотографиями. Я хочу показать их миссис Брайант, она приехала из Англии, ее прислала к нам Эвелин Маршалл. Я ведь рассказывала тебе про Эвелин, правда?

– Правда, и не раз, – согласилась Денди.

Она выдвинула ящик комода, достала альбомы с фотографиями и положила на край дивана.

Следующие полчаса ушли на переворачивание страниц с фотографиями. Маргарет подробно рассказывала Лидии о каждой, неизменно повторяя, какой хорошенькой она была в юности и какой замечательной жизнью жила.

«Неужели ее интересует только прошлое? – задавалась вопросом Лидия. – Ведь у нее, несмотря на болезнь, столько всего – муж, дом, деньги, друзья, а теперь еще и дочь».

Однако разговор шел лишь о тех временах, когда Маргарет каталась верхом, танцевала, была обворожительной и приковывала к себе внимание окружавших ее мужчин.

Даже после того, как она сбежала с юным любовником, снимки, сделанные в Египте и других частях света, служили ни чем иным, как анналами любовных побед.

– Это полковник Брейтуэйт, – говорила Маргарет, указывая на нечеткий фотоснимок мужчины в костюме для игры в теннис. – Он был безумно влюблен в меня все лето. Джеральд жутко ревновал и устраивал мне из-за него бурные сцены. А этот джентльмен верхом на лошади – лорд Стартон. После того как я согласилась с ним потанцевать, он посылал мне целые корзины цветов. Его жена была вне себя от ярости, ведь она отказала мне от дома, поскольку мы с Джеральдом, видите ли, живем во грехе.

Маргарет без тени смущения рассказывала Лидии про годы, когда она жила с Джеральдом, не получив развода от сэра Джона, и в приличном обществе ее отказывались принимать. Последней в альбоме шла фотография, где Маргарет сидела верхом на гнедом коне.

– Вот эта лошадь и сбросила меня! – пояснила она и захлопнула альбом. – Больше фотографий нет! – отрезала она. – И не будет.

– Спасибо, что показали мне снимки, – поблагодарила Лидия и, стараясь поскорее перейти на другую тему, чтобы избавить хозяйку дома от лишних страданий, добавила: – Мне кажется, у вас великолепный дом, миссис Карлтон. Я с нетерпением жду возможности погулять завтра в вашем саду.

Маргарет лишь пожала плечами.

– Мне, в общем-то, все равно, но мужу дом нравится. Мы здесь недавно. До этого, года два назад, мы жили в другой части города. Но Джеральд решил, что этот дом нам больше подходит, тут удобнее и просторнее, во всяком случае, для столь любимых им вечеринок.