– В общем, так… – начал он. – Лорд Стенли сказал мне, что я не совсем верно истолковал твое поведение и что ты на деле доказал мне свою преданность. Так, выходит, во время битвы ты сражался на моей стороне?

– Да.

– Так почему же ты отказал моей матери в поддержке, когда она тебя о ней просила? – допытывался Генрих.

Король задал этот вопрос очень резким, прерывистым тоном, поэтому Арик был крайне осторожен в выборе слов, когда отвечал ему.

– Я просто обязан был подумать не только о себе, ваше величество, – вымолвил он. – Я должен был побеспокоиться о безопасности своей жены и младшего брата на тот случай, если бы вдруг король Ричард выиграл битву.

– А я? – удивился Генрих; – Моего гнева ты сейчас не опасаешься?

Арик кивнул, его ладони вспотели.

– Я очень надеюсь на то, что ты проявишь милосердие, на которое Ричард был не способен, – сказал он. – Именно по этой причине я и решил биться на твоей стороне. Я желаю родной земле всего самого доброго.

Темные брови короля взлетели.

– Так ты думаешь, что я проявлю милосердие и отпущу тебя, на свободу за твое запоздалое проявление верности? – спросил он.

Учитывая недовольный тон, каким был задан этот вопрос, в милосердие короля уже не очень верилось, но у Арика был не слишком большой выбор. Обдумывая правильный ответ, он слышал, как кровь стучит у него в голове.

– Я не думаю об этом, ваше величество, – проговорил Арик, – я всего лишь полагаюсь на вашу милость.

– Лорд Стенли уже говорил мне, что ты всегда осторожен в речах, – заметил Генрих.

Арик внимательно смотрел в глаза королю, но никак не мог понять, гневается он или просто играет с ним.

– Что ж, очень хорошо, – промолвил король после недолгого молчания. Затем он сделал еще один большой глоток эля. – Ты свободен и можешь уходить на все четыре стороны, но сначала присягни мне на верность.

Кивнув, Арик встал на колени.

– С радостью делаю это, ваше величество. И хочу добавить, что эта присяга радует мое сердце и душу.

– Вставай, – нахмурившись, приказал король. – Если ты еще хоть раз попадешься на моем пути, я прикажу тебя казнить.

Так поступил бы каждый король, подумал Арик. Но Генрих оставил его в живых, не приказал казнить сразу, и это было самое большее, на что мог надеяться Арик. Наконец-то он сможет вернуться к своей любимой Гвинет и они поселятся в Нортуэлле. Он расскажет ей о своей доле вины в смерти юных принцев. И возможно, она когда-нибудь сможет простить его, как он сам начал прощать себя. Вместе они смогут жить в мире, сделать друг друга счастливыми, и остаток дней своих он посвятит тому, чтобы понять ее и возблагодарить Бога за неожиданный брак, который подарил ему такую жену.

– Однако я очень сильно недоволен тем, что ты не пришел ко мне на помощь по просьбе моей матери, – услышал Арик, будто издалека, голос Генриха.

Арик невольно вздрогнул, его сердце замерло. Он чувствовал, что король не зря начал фразу с выражения неудовольствия – видимо, он еще не все сказал ему.

– Если бы не мой долг по отношению к жене и младшему брату, я бы с самого начала вел себя иначе, ваше величество, – сказал Арик.

– А твой младший брат? Он ведь бился на стороне Ричарда?

– Ни на чьей стороне он не бился, – ответил Арик. Генриху нет нужды знать, что Стивен попросту завяз в грязи вместе с Нортумберлендом и сумел ускользнуть от солдат нового короля всего за несколько минут до того, как те пришли за графом.

– Что ж… – Король взмахнул рукой в воздухе с таким видом, словно слова Арика не имели для него никакого значения. – За твое пренебрежение ко мне я решил отобрать у тебя земли и титулы. Можешь идти. – И король снова махнул рукой, на этот раз делая Арику знак убираться восвояси.

Арик оцепенел, он не мог поверить своим ушам. У него отбирают земли? Титулы? Его наследство?

– Я же сказал, ты можешь идти, – капризным тоном повторил Генрих, делая знак одному из своих стражников увести Арика.

Грубые сильные руки подхватили Арика под мышки и вытолкали его в дверь. Он оказался в пустом коридоре с каменными стенами.

Арик по памяти прошел по длинным коридорам Тауэра и наконец оказался на улице. Яркое, не слишком горячее солнце – предвестник осени – буквально ослепило его после темного помещения.

Итак, страна освободилась от войны. И он волен вернуться домой.

Но у него теперь нет дома.

Где он будет жить? Где поселится со своей любимой Гвинет?

Святые угодники! Гвинет, его любимая Гвинет! Он так по ней тоскует! Но ведь для того, чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно, ей нужен замок. Ей, мечтающей о богатстве и власти, без них не будет счастья. И теперь ему нечего ей дать!

Арик вышел из стен Тауэра и направился вперед по берегу Темзы. Неожиданно он споткнулся о камень. Успев выпрямиться и не упасть, Арик беспомощно заморгал. Ему нечего ей дать! Совсем нечего! Ни замка. Ни титула. Ни денег. Ни власти…

Радужная картинка совместного с Гвинет будущего, которое он еще недавно так живо представлял себе, стала таять у него на глазах. Арик нахмурился, когда душевная боль, терзавшая его грудь, начала расползаться по всему его телу. В голове у него зашумело. Он побежал вперед.

Ему нечего дать Гвинет! У него нет ничего из того, о чем она мечтает! Да, он дарил ей удовольствие. Но что такое физическое удовольствие по сравнению с неясным будущим, которое их ждет?

Наконец, устав, Арик перестал бежать. Он был уже на расстоянии нескольких миль от Тауэра, на пустынном участке берега. Почему-то это место напомнило ему его жизнь.

Подумать только, едва он осмелился полюбить и поверить в то, что его ждет хорошее будущее, как судьба отняла у него все!

Запустив пальцы в свои длинные влажные волосы, Арик смотрел на мутные зеленоватые воды реки. Какая ирония! Его попытка сражаться на стороне короля Ричарда и таким образом защитить жену привела к тому, что теперь они скорее всего разлучены навеки.

«Я должна буду всю жизнь мести грязные земляные полы?» – спрашивала его Гвинет. И еще, помнил Арик, она говорила: «Ты не можешь дать мне всего, о чем я мечтаю. Что ж, тогда отбери все это у меня, словно ничего и не было». При воспоминании об этом Арика сильно затошнило. Его брак с Гвинет позади.

Она никогда не будет счастлива рядом с безземельным нищим. Сколько раз за время их брака Гвинет говорила ему о том, что для нее очень важны богатство и положение? Кажется, столько, что Арик не мог уж и припомнить. Он закрыл глаза, как будто надеялся, что это поможет ему пережить минуту слабости.

Он хочет, чтобы Гвинет была счастлива. Мысль о том, что он заставит ее плакать, была для него невыносима.

Арик медленно открыл глаза. Его взору представились зеленые кроны деревьев, покачивающиеся под ветром на фоне голубого неба. Он должен расстаться с Гвинет. Должен отпустить ее, чтобы она могла найти свое счастье. Даже если это разорвет его сердце.


Август сменился сентябрем, стало немного прохладнее. Утром Гвинет, как обычно, вышла к крепостной стене Хариджа. Пес бежал рядом с ней. Слева поднималось солнце, и зрелище, открывающееся ее взгляду, было поистине величественным, однако взор Гвинет был устремлен на север.

Именно на север Арик уехал из замка месяц назад, но так и не вернулся оттуда.

Плотнее закутавшись в одеяло, чтобы не замерзнуть на осеннем ветерке, Гвинет все думала о том, почему же ее супруг не вернулся. Ведь новости о последней битве короля Ричарда пришли в Харидж-Холл уже недели две назад.

Спустя несколько дней брат Арика Стивен, приехал в Харидж. Стивен был измучен и явно сожалел о своем поведении. В Харидже он разыскивал Арика. Заглянув в его глаза, Гвинет подумала о том, что младший брат Арика, кажется, стал мужчиной с тех пор, как она в последний раз видела его. А может, война сделала из него мужчину. Кто знает?

Разумеется, Гвинет испугалась бы за жизнь Арика, да только Стивен поведал ей, что видел, как Арик уехал с поля боя в числе рыцарей короля-победителя. Несмотря на то, что Гилфорд – благослови, Господь, его доброе сердце! – много раз писал в Лондон, им ничего не сообщили о муже Гвинет.

Как же она скучала по Арику, как же хотела, чтобы он поскорее вернулся! И как она сожалела о том, что они поссорились во время их последней встречи!

Внезапно размышления Гвинет были прерваны – она увидела фигуру всадника, быстро приближавшегося к замку. Прошло несколько мгновений, и Гвинет услышала стук копыт коня о мягкую землю.

Пес залаял. Гвинет старалась разглядеть лицо всадника. Когда он был уже совсем близко, она испытала разочарование – ни ростом, ни цветом волос этот человек не походил на ее Арика. Но вдруг он привез хоть какие-нибудь новости?

– Пойдем, Пес! – крикнула Гвинет, бросаясь к лестнице, чтобы спуститься вниз.

Вместе с дворнягой Гвинет быстро добежала до большого зала. Гонец уже был там, и Гилфорд как раз в этот момент вручал ему сверкающую монетку. В морщинистых руках Гилфорд держал два скрученных пергамента.

– Это от Арика, – быстро проговорил старик. Впрочем, Гвинет и без того догадалась, кто прислал письмо.

И, судя по выражению лица Гилфорда, в письме не было для нее добрых новостей.

Взяв дрожащими руками пергамент, Гвинет стала читать письмо, чувствуя, что. ее глаза наполняются слезами.


«Гвинет!

Теперь, когда Англия обрела нового короля, я решил снова поселиться в своем лесном доме. Оставайся у Гилфорда. Он снабдит тебя всем необходимым.

Храни тебя Господь. Твой Арик».


Гвинет несколько раз перечитала короткое послание. Арик решил вернуться в лесную хижину, даже после битвы? Но король Ричард мертв и не может больше представлять угрозу для него и для его близких. И если бы новый король вздумал обвинить их в том же преступлении, Арик не был бы сейчас на свободе, а ее разыскивали бы королевские солдаты. Сердце Гвинет тревожно сжалось, ее брови нахмурились.

Интересно, почему Арик написал, что Гилфорд снабдит ее всем необходимым?

Гвинет повернулась к старику, ее глаза были полны невысказанной боли.

– Я ничего не понимаю, – прошептала она в отчаянии.

– Я тоже, – кивнул Гилфорд, усаживаясь с тяжелым вздохом на ближайшую скамью.

От запаха дрожжей и эля, примешавшегося кее горю, Гвинет затошнило.

– Так он не вернется ко мне?

Хотя что толку спрашивать? Письмо Арика говорит само за себя. Более того, он даже не намекнул на то, что хотел бы видеть ее рядом.

Гилфорд мял пергамент в руках, на его старом лице застыло недоуменное выражение.

– Думаю, что нет, – наконец промолвил он. – А я-то надеялся, что ты еще раз поможешь ему отыскать правильный путь. – На его губах заиграла слабая улыбка. – Знаешь, девочка, когда Арик был с тобой, я видел в его лице больше огня, чем когда бы то ни было.

– Видимо, это из-за того, что я очень сердила его, – заметила Гвинет.

И должно быть, уже в сотый раз после его отъезда Гвинет вспомнила, что они наговорили друг другу на прощание. Арик просил ее оставить замок и отправиться с ним в лесную хижину. Но эта мысль и сейчас не казалась Гвинет привлекательной. Однако почему-то Гвинет испытывала чувство стыда, хотя и сама не могла понять, почему именно. Она ведь уверена: Арик ошибается, когда отказывается от нормальной, обеспеченной жизни. Непонятно, в чем причина.

Может быть, он считает, что в ее поведении есть некая корысть? Ведь Арик недвусмысленно намекал на это!

– Не вини себя, дитя мое, – сказал Гилфорд, похлопывая ее по плечу. – Ты и в самом деле можешь оставаться здесь, и я очень рад твоему пребыванию в Харидж-Холле. Пожалуй, за замком никто не следил так хорошо с тех пор, как моя Матильда пришла сюда жить.

От волнения горло у Гвинет перехватило.

– Вы слишком добры, – прошептала она. Поднявшись на ноги, Гилфорд еще раз похлопал ее по плечу.

– Но есть все-таки что-то хорошее, – заметил он. – По крайней мере мы теперь знаем, что он в безопасности.

Да. Пожалуй, это можно счесть своего рода утешением. Правда, Гвинет казалось, что жизненные силы оставляют ее, а послание Арика доконало ее измученное сердце, которому так необходимо было тепло.

Неужели он больше не любит ее? Неужели стал к ней равнодушен?

Неужели ее мечты стать настоящей леди были так неприятны ему, что он решил навсегда расстаться с ней?

Сжав письмо в кулаке, Гвинет гордо подняла голову и вышла из большого зала. Пес бежал следом за ней. Лишь оказавшись в комнате, где ее никто не видел, Гвинет дала волю слезам, которые, похоже, лились прямо из ее истерзанного сердца.


Прошло две недели. Гвинет со вздохом опустила на колени шитье. Когда-то раньше ей даже нравилось шить и чинить одежду, это занятие успокаивало ее. Сейчас, с того дня, когда она получила от Арика прощальное, по сути, письмо, ей не нравилось практически ничего.